Одинокий орк - Галина Романова

Роб Рыбка очень не хотел брать в плавание женщину — дескать, ее присутствие на корабле принесет несчастье. Но пока несчастнее волшебницы не было никого. Едва «Химера» отошла от берега, Видящую свалил жестокий приступ морской болезни, и она с начала плавания не покидала каюты, пластом лежа на койке. Лишь сегодня утром нашла в себе немного сил, чтобы поесть.

Когда орк мешком свалил рядом с нею Льора, девушка с усилием оторвала голову от подушки.

— Что там случилось? — слабым голосом спросила она. — Я слышала крики, и… корабль так трясло…

— Все нормально. — Орк набросил на Льора теплый плащ. — Поиграли немного в догонялки. Отдыхай!

И вышел вон.

Словно круги от брошенного в воду камня, отзвуки ворожбы раскатились в разные стороны. И сидевший в кресле Смотрящий вздрогнул всем телом, распахивая глаза.

Видение, вставшее перед его мысленным взором, было до того ярким, что он какое-то время сидел, переводя дыхание и, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Прошло слишком много лет с тех пор, как он ощущал нечто подобное. Какая сила! Какая мощь! Когда-то он сам мог так, но его время безвозвратно ушло.

Источник силы медленно, но верно приближался. Смотрящему понадобилось некоторое время, чтобы выяснить это, и когда все сомнения отпали, он почувствовал неизъяснимую радость. Наконец-то! Пророчества начнут сбываться! Осталось ждать так немного…

С усилием поднявшись на ноги, Смотрящий заковылял к двери, по привычке держась левой рукой за стену, а правой опираясь на посох. Зрение покинуло его еще в юности, взамен подарив возможность видеть незримое. Возможность видеть во мраке — и долгую жизнь, гораздо более долгую, чем у любого представителя его народа. Он никогда не гордился этим умением. К чему долгая жизнь, если ее предстоит провести в одиночестве? К чему все это, если он на данный момент единственный, кто помнит величие своего народа и является свидетелем его упадка? А ведь скоро, совсем скоро, — сны подтверждают это! — ему предстоит сделать выбор и назвать преемника. И новый юноша — или девушка — займет его место, чтобы прожить так же долго и в свой черед стать свидетелем либо окончательной гибели народа, либо все-таки его возрождения…

Если пророчества начнут сбываться.

Смотрящий жил один. Слепец давно научился сам заботиться о себе. Нехитрая магия, которая была подвластна каждому в их народе, обеспечивала его едой и питьем, а расположение мебели и стен в своих покоях он выучил досконально. По традиции Смотрящий обращался к соплеменникам лишь в тех случаях, когда его посещали видения, в остальное время он жил в полной изоляции. Где-то там сейчас кипит жизнь, и лишь он в одиночестве брел по темному — для него — тоннелю, касаясь рукой выбитых на стене символов. Губы сами шевелились, озвучивая их. Он привык разговаривать сам с собой, подолгу не слыша ничьих голосов. Его очень давно не посещали видения — косвенный признак упадка его народа. Но ничего, скоро все изменится! Скоро пророчества начнут сбываться…

Сон все не приходил, и Каспар отчаялся задремать. Какое-то время он еще ворочался на жесткой лежанке, а потом решительно встал, оделся, набросил на плечи плащ, который служил ему одеялом, и крадучись выскользнул вон.

Едва он переступил порог, где-то в затылке родилось знакомое покалывание — верный признак того, что за ним наблюдают. Змееныш даже глубокой ночью не оставлял заложника без пристального внимания. По его приказу малютки-элле буквально опутали магри сетью сторожевых заклинаний. Сопротивляться им врач не мог — уж слишком чуждой была природа этих маленьких существ.

Он не сомневался, что уже через несколько секунд о его передвижении будет известно молодому магу, и потому не тратил времени понапрасну, ускорив шаги.

Снаружи выл ветер: весенние бури и шторма были в обычае на Железных Островах, особенно на побережье, когда меняется погода и ветра начинают дуть по-другому. Вот и сейчас старый замок содрогался под порывами ветра, а в выбитых окнах слышался свист бури. Жуткая ночь! Никто по доброй воле не рискнет переступить порог в такую пору.

Драконица ворочалась в своем логове, устроенном на втором этаже. Едва Каспар показался в дверном проеме, на него уставились два светящихся в темноте глаза. Им не понадобилось лишних слов — вслух и мысленно, они сразу поняли друг друга.

— Да, я знаю, ты волнуешься. — Магри приблизился, заглядывая в глаза огромному зверю. — Я тоже. Но как знать…

Драконица несколько раз расправила и сложила крылья. Перелом сросся быстро и легко, как всегда заживают все раны на драконах, но несколько недель вынужденного безделья ослабили ее еще больше. Все дни болезни она ничего не ела, и хотя на ее стройном теле голодовка не отразилась, оба понимали, что на самом деле это не так.

— Не бойся, — Каспар обхватил ладонями ее теплый нос. — Я с гобой!

— Ум-м-ф… — вздохнула она.

— Кайрайла, — медленно произнес мужчина.

Тонкий раздвоенный язык легко прошелся по его лицу и шее. А потом драконица быстрым движением наклонила голову, подставляя ему загривок. Никогда в жизни Каспар не летал на драконах — вот так. Сарла, первая жена, опасалась лишний раз расправлять крылья, ибо в Эвларе зорко следили за всякими проявлениями магии магри и могли запросто казнить любого представителя этой расы но пустяковому обвинению. Собственно, из всех прав у магри там было только одно право — подчиняться многочисленным законам. Крылья большинство женщин-магри расправляли в переносном смысле, и лишь Кайрайле пришло в голову раскрыть их на самом деле три года тому назад, когда она спасала из облавы своего смертельно раненого мужа. Тогда она вырвалась из той бойни, что учинили люди в столице по приказу принца Гертикса, вырвалась, унося в когтях окровавленное тело любимого мужчины, — и осталась в облике дракона, потому что от отчаяния и горя не смогла найти в себе силы превратиться обратно после его смерти.

Подробности той страшной ночи главный виновник свершившейся трагедии не знал. Каспару вполне достаточно было осознания того, что это он своим неповиновением властям спровоцировал бойню. Да и не хотелось ему лишний раз тревожить ту, которая назвала ему свое имя, то есть выказала максимальное доверие, которое женщина-магри может выказать мужчине ее расы.

Тем не менее Каспар вскочил на загривок драконицы, и она, опираясь на когти на передних крыльях, подковыляла к пролому в стене. Резкий холодный ветер ударил ее в грудь, но драконица уже расправила крылья и ринулась вперед.

Каспар закричал, но ветер заткнул ему рот.