Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Доркаса взяла сіе начертаніе въ столовомъ ящикѣ своей госпожи, которая по видимому оное перечитывала, когда я приказалъ просить позволенія напиться съ нею чаю; а хитрая чернобровка примѣтя его въ ея рукахъ, притворилась будто не смотритъ, дабы дать ей время спрятать его въ томъ ящичкѣ, гдѣ она его нашла.

Но сколько я могу изъ того судить, мнѣ кажется, что я очень бы могъ обойтись и безъ сего чтенія. Я рѣшился начать мои дѣйствія; но чувствую, что во мгновеніе ока всѣ мои рѣшенія обратились въ ея пользу. Однако я бы съ охотою далъ что ниесть, дабы убѣдить себя, что она не притворно спрятала письмо свое передъ служанкою, и не въ томъ намѣреніи чтобъ попалось въ мои руки, или можетъ быть для узнанія, слѣдуя извѣстію дѣвицы Гове, не болѣе ли Доркаса мнѣ пріятствуетъ, нежели ей. Малѣйшее подозрѣніе, которое бы я изъ того имѣлъ, не было бы ей полезно. Я не люблю, чтобъ со мною употребляли хитрости. Всякой бы желалъ быть однимъ, которомубъ было позволено изъявляшь собственныя свои дарованія. Я также опасаюсь, чтобъ ты моими признаніями не утверждалъ своихъ доказательствъ. Но будь увѣренъ, что я напередъ знаю все, что бы ты мнѣ ни сказалъ. Пожалуй побереги бѣдныя свои разсужденія, и оставь сію изящную дѣвицу мнѣ и нашей судьбѣ, которая будетъ нами разполагать такъ, какъ за благоразсудитъ. Ты знаешь стихи Ковлея. {Онъ приводитъ одно мѣсто изъ сего стихотворца, которой все приписывалъ судьбѣ и слѣпому случаю.}

Но при всемъ томъ, мнѣ досадно, почти досадно, [какъ бы мнѣ могло оно быть совершенно досаднымъ, когда мнѣ не дано воли досадовать?] почти досадно говорю я, что не могу рѣшиться на бракъ, не простирая нѣсколько далѣе опыта. Я вторично прочиталъ сей отвѣтъ на мои статьи. Колико я его нахожу обожанія достойнымъ! однако, еще повторю, однако сей отвѣтъ не былъ ко мнѣ присланъ, и такъ ето не отвѣтъ моей любезной. Онъ для меня не писанъ, хотя и принадлежитъ мнѣ. Не только не хотѣла Кларисса мнѣ оный прислать; но и разодрала его можетъ быть съ негодованіемъ, почитая его по видимому весьма для меня благосклоннымъ. Ето значитъ, что она совершенно отдумала его ко мнѣ послать. И такъ для чегоже безразсудная моя нѣжность старается придать ей равную цѣну въ моемъ сердцѣ, какъ будто бы ето былъ присланной ею отвѣтъ? Дорагой Белфордъ, пожалуй оставь насъ на произволъ судьбѣ. Не приводи въ слабость своими глупыми разсужденіями человѣка уже весьма колеблющагося; и не подкрѣпляй ту совѣсть, которая преклонилась на ея сторону.

Теперь хочу я говорить самому себѣ. Воспомни, Ловеласъ, свои новыя открытія. Воспомни о ея равнодушіи, сопровождаемомъ всякою невинностію и презрѣніемъ. Взирай на нее, какъ она во всѣхъ дѣлахъ и таинствахъ своихъ скрытно помышляетъ о заговорахъ, ты то узналъ, противъ той верьховной власти, которую ты надъ и нею имѣешь по праву побѣды. Наконецъ воспомни все то, что ты клялся воспомянуть противъ гордой сей красоты, которая есть не инное что, какъ противница власти, коей она подвержена.

Но какъ же думаешь ты покорить кроткаго сего непріятеля? Да отдалится всякое насиліе, и необходимость употребить оное, естьли того миновать можно! Какого торжества ожидать отъ насилія? должно ли побѣждать вольность? Симъ ли приводятъ постепенно нѣжныя страсти сердца къ собственной своей гибели?

Худая моя слава, какъ я то часто замѣчалъ, всегда противъ меня вооружалась. Однако развѣ Кларисса не женщина? не могу ли я получить въ одну минуту ея благосклонности, естьли только не совершеннаю ненависть ее противъ меня вооружаетъ?

Но что употреблю я къ искушенію? Хотя она рождена для богатствъ, но она ихъ презираетъ, поелику знаетъ суету оныхъ. Драгоцѣнные каменья, украшенія… Чемъ можетъ ихъ почесть такая душа, которая чувствуетъ то, чего она стоитъ, и ничего драгоцѣннѣе себя не ставитъ? Любовь, естьли я полагаю, что она ощущать ее способна, столь тщательно въ ея сердцѣ, скромностію и благоразуміемъ ея стрежется, что я не надѣюсь видѣть въ ней оную безъ сихъ двухъ стражей, а ихъ неусыпность столь велика, что они приходятъ въ безпокойство прежде опасности. Впрочемъ любовь къ добродѣтели пребудетъ всегда господствующею ея любовію. Она получила ее отъ природы, или естьли оная въ ней послѣ оказалась, то столь твердо укоренилась, соединясь дѣйствительно по долговременности, съ добрымъ сердцемъ и началами жизни, что конечно невозможно отдѣлить одной безъ совершеннаго поврежденія другихъ.

И такъ какое же должно предпринять намѣреніе, дабы принудить сію несравненную дѣвицу оставить свои правила, и получить побѣду, которая бы ее подвергла мнѣ навсегда. Поистиннѣ, Белфордъ, когда я подлѣ ее сижу, безпрестанно взираю на ея прелѣсти, и разсуждаю, видя ее спокойную и веселую, какія бы были ея мнѣнія, естьлибъ она познала внутренность моего сердца, такъ какъ я, когда я ее вижу смущенну, недоумѣвающую, и помышляя о справедливости ея опасеній, принужденъ бываю признаваться самому себѣ, что они несравнительны съ опасностію, то чувствую что мое сердце мнѣ измѣнить хочетъ; иногда я хочу пасть къ ея ногамъ, учинить ей признаніе о безчестныхъ моихъ намѣреніяхъ, изьявить ей мое раскаяніе, и привесть себя въ невозможность поступить недостойнымъ образомъ съ симъ ангеломъ.

Какъ можно, чтобъ честныя чувствованія, почтенія, любви и состраданія изчезли? правда о семъ дѣвица Гове тебя увѣдомитъ. Она говоритъ что я Діаволъ, по истиннѣ, я по крайней мѣрѣ думаю, что діаволъ весьма много имѣетъ участія въ моихъ дѣлахъ. Доволенъ ли ты моимъ остроуміемъ? Ты видишь съ какимъ чистосердечіемъ я тебѣ признаюсь, но не усматриваешь ли ты также, чѣмъ больше отдаю я справедливость самому себѣ, тѣмъ менѣе оставляю причины къ твоимъ укоризнамъ. О Белфордъ! Белфордъ! мнѣ невозможно, по крайнѣй мѣрѣ теперь невозможно, говорю я, жениться.

Думаешь ли ты о ея фамиліи, которая состоитъ изъ смертельныхъ моихъ враговъ, и что должно преклонять предъ ними колена, или сдѣлать ее столько нещастною моею гордостію, каковою она быть можетъ всегда по моимъ опытамъ? Думаешь ли ты, чтобъ я могъ ее обвинять, что ихъ весьма любитъ, то есть болѣе нежели она будетъ любить самаго меня.

Кажется она теперь меня презираетъ. Дѣвица Гове объявляетъ, что она дѣйствительно чувствуетъ ко мнѣ презрѣніе. Быть презираему женщиною. Кто можетъ снести такую мысль! Быть прениже женщины въ нѣкихъ достойныхъ похвалы знаніяхъ! Принимать примѣры, наставленія отъ женщины! Но я говорю о презрѣніи: не имѣла ли она сама времени испытать, не ненавидитъ ли она меня?,,Я васъ искренно ненавижу,, сказала она мнѣ вчерась. "Знай, человѣкъ, что моя душа превосходитъ твою. Не понуждай, меня тебѣ сказать, сколь я почитаю мою душу превыше твоей.,, Колико я тогда былъ уничиженъ, по засвидѣтельствованію собственнаго моего сердца! столь видимое превосходство надъ столь гордымъ духомъ, какъ мой! Правда ли, что я не инное что какъ орудіе? Сего уже очень много чтобъ видѣть себя приведеннымъ до такого состоянія. Ловеласъ иногда самъ собою уничижается, но Ловеласъ не есть орудіе.

Съ того времени, какъ дѣла столь далеко доведены, какоебы было мое нещастіе послѣ брака естьлибъ въ досадѣ, я себя укорялъ, что не довелъ своего опыта до самаго конца? впрочемъ я не знаю къ чему приписать то, что со мною случается. Но въ ту минуту когда я предстаю предъ сею божественною особою, она сообщаетъ мнѣ свою добродѣтель. Я столь же бываю непороченъ какъ и она, или по крайней мѣрѣ почтеніе и страхъ удерживаютъ отважныя мои желанія. Какое должно быть то могущество, которое производитъ толико непонятное дѣйствіе, съ толь долгаго времени какъ она находится въ моей зависимости, не взирая на безпрестанное поощреніе нѣкоторыхъ особъ ея пола, и на побужденіе моей страсти! какимъ образомъ изъяснить въ Ловеласѣ сіе чудо?

Я стыжусь, Белфордъ, всѣхъ тѣхъ сумазбродствъ, о коихъ пишу. Вотъ, до чего я доведенъ, и чемъ же? не поможешь ли мнѣ отгадать, чѣмъ? о совѣсть, жестокая измѣнница! ты принудила меня востать противъ себя самаго. Откуда ты произходишь? гдѣ ты скрывалась, дабы напасть на меня толь сильно въ самыя пріятнѣйшія минуты! пребудь недѣйственна съ судьбою, въ столь важной распри; и если я не успѣю привести сего Ангела въ достоинство женщинъ, дабы тѣмъ украсить сей полъ и человѣческую природу; [ибо она бы составила ему честь своими слабостями] тогда я буду твой, и никогда сопротивляться тебѣ не стану.

Здѣсь, Белфордъ, я всталъ. Я нѣсколько минутъ былъ въ трепетѣ. Окно было открыто. Совѣсть, сія смѣлая, сія неспокойная гостья, вылѣтела на воздухъ. Однако я ее еще вижу. Я вижу какъ она удаляется, она постепѣнно становится меньше моимъ глазамъ и изчезаетъ. Право, она уходитъ за облака. Я потерялъ ее изъ виду, и я паки прихожу въ себѣ.

Робертъ Ловеласъ.

Письмо CXCVI.

Во Вторникъ 23 Маія.