Практическое руководство по злу - overslept

— наконец ответил он. — Демоны разложения становятся локусом концепции в тот момент, когда они находятся в фазе Творения. Область, на которую они могут воздействовать, со временем растет, но у Башни есть анекдотические свидетельства, подразумевающие, что даже с первого контакта она может переноситься на несколько миль.

Я нахмурилась.

— Никто никогда не пытался составить карту?

— Один раз, — признался Подмастерье. — Чернокнижник, который это сделал, сошел с ума, пытаясь записать цифры, и три этажа Башни были сожжены, прежде чем… то, что образовалось, смогло распространиться дальше.

Что ж, это было совсем не зловеще.

— Значит, маршировать всем легионом на ублюдка — это не выход, — проворчал Наук. — Хорошо, если численностью не взять, мы все равно сможем решить эту проблему так, как Пятнадцатый решает большинство проблем. Вся эта разложенческая фигня требует времени, верно? У нас все еще есть гоблинский огонь. Давайте пошлем саперную роту и подожжем этого ублюдка.

— Я не уверена, что это сработает, — ответила Мастерящая. — Насколько я знаю, его никогда не использовали на демонах. Отчасти это связано с тем, что вещество существует всего двести лет, и призыв демонов редок, но скорее всего успех у попытки будет маловероятен.

— Мы ничего не будем пробовать, — сказала я. — Мы спасаемся, вот что мы делаем. Масего, ты можешь определить его местонахождение? Если только он не окажется прямо над нами, мы уберемся отсюда к дьяволовой матери.

— Демоны оставляют следы в Творении, где бы они ни были, — признал Подмастерье. — Я знаю ритуал, который может определить его местоположение. Но я не могу много им пользоваться, Кэтрин. Он заметит, и порча тоже действует на магию. Самое большее три раза.

Ему не нужно было вдаваться в подробности о том, какой ущерб может нанести воплощение разложения, учитывая связь тауматургии с магом калибра Масего.

— Доктрина легиона, когда он сталкивается с опасностью первого класса, состоит в том, чтобы отступить к месту, удобному для обороны и послать за подкреплением, — сказала Верес. — Мы могли бы вернуться к броду за четыре дня форсированным маршем, а оттуда мы сможем получить дальнейшие инструкции.

Я отрицательно покачала головой.

— Мы не сможем сделать это быстро, — сказала я ей. — Жители Марчфорда — гражданские, они не могут идти в таком темпе.

На мгновение воцарилась тишина. С замиранием сердца я поняла, что все в комнате ожидали, что я оставлю их.

— Кэтрин, — нерешительно произнес Крыса. — Сейчас в городе по меньшей мере восемь тысяч человек. Просто попытка их организации для эвакуации займет несколько дней, и это при условии, что они будут сотрудничать. Чего они не сделают.

— К тому времени нам придется иметь дело с искаженными катафрактариями и кое с чем похуже, — тихо проговорила Хун. — У нас не хватит солдат, чтобы защитить такое большое количество людей, когда они находятся в движении.

Айша ничего не сказала, только бросила взгляд на Верес, чье лицо стало совершенно пустым. Не говоря ни слова, Наук обошел стол и встал рядом со мной. Мастерящая тихо выругалась и сделала то же самое. Хакрам налил себе третий кубок вина. Масего сел на стул и закинул ноги на стол, словно зачарованный всей этой ситуацией.

— Они мятежники, — решительно заявила Гончая.

— Они сдались, — ответила я. — Теперь они снова имперские граждане, со всеми правами на защиту.

— Пока эта капитуляция не будет принята Башней, их юридический статус неясен, — прорычала легат. — Как бы то ни было, решение о развертывании легиона остается на усмотрение полевых командиров, когда более высокие полномочия не могут быть достигнуты.

— У нас есть мандат на защиту имперских интересов, — мягко вмешался Адъютант.

— Имперские интересы здесь не в том, чтобы уничтожить Пятнадцатый, а в том, чтобы спасти людей, которые поддерживают восстание против Праэс, — рявкнула Верес. — Ты не думаешь головой, Обретенная. Это просто гребаная сентиментальность, а чувствам нет места в мыслительном процессе офицера.

Медленно, осторожно я выдохнула.

— Я могла бы сказать вам, — мягко проговорила я, — что скармливание такого количества людей разложению — это предвестие катастрофы. Я могла бы сказать вам, что если бы стало известно, что легион бросил город демону, каждый крупный город в Кэллоу поднял бы восстание еще до наступления лета. Боги, я могла бы даже сказать, что демон — это наследие Праэс, и именно Праэс должны его убрать.

Мои глаза нахмурились.

— Но я принимаю это решение не поэтому. В Марчфорде, Верес, восемь тысяч невинных. Я отказываюсь бросать их.

— И делая это, ты рискуешь жизнью каждого мужчины и каждой женщины под твоим командованием, — сказала мрачная орчиха. — Твои солдаты умирают, чтобы твоя совесть была чиста.

— Кэллоу — часть Империи? — поинтересовалась я. Ответа не последовало, и Верес насторожилась. — Кто угодно, не стесняйтесь отвечать.

Крыса откашлялся.

— Не думаю, что кто-то это отрицает, леди Обретённая, — сказал он.

Я оскалила зубы.

— Это забавно, потому что если бы мы говорили об Аксуме или Кахтане, я не думаю, что кто-то стал бы спорить о том, должны или не должны мы скармливать восемь гребаных тысяч человек демону, — прорычала я.

— Марчфорд восстал против Башни, — сказала Айша, не глядя мне в глаза.

— Как и каждый город в Пустоши, в какой-то момент, — возразила я. — Дьявол раздери, не прошло и пятидесяти лет, как две трети Верховных Лордов поддерживали борьбу за трон заклятого врага Императрицы.

— Было семь восстаний гоблинов, и около восьми при Подлом, — добавила Мастерящая вполголоса, но и за это я могла бы поцеловать ее.

— Империя вела хорошую игру со времен Завоевания, — сказал я. — Но сейчас самое время выяснить, были ли все это пустые слова. Остается ли Праэс на прежнем курсе, когда это чего-то стоит? Захватить страну — это еще не значит править ею, Верес. Это нужно заслужить. Если Кэллоу — часть Империи, то наши клятвы относятся и к ней. Каждая душа в пределах его границ находится под нашей защитой, будь то борьба с Процераном, Вольными Городами или детьми Преисподних. Мы не можем выбирать, к кому относятся эти клятвы.

Мой взгляд скользнул по офицерам.

— Глаза всей Калернии устремлены на нас. Итак, скажите мне, все вы — лицемеры мы или нет?

—