Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

Которая возникнет при одном маленьком, но необходимом условии — если удастся довольно-таки бредовый с точки зрения исторического материализма план…

А «Валгалла» между тем, пока гремел музыкой и звенел бокалами банкет, пятнадцатиузловым ходом возвращалась к Босфору.

Когда первые, самые крепкие телом и духом бойцы, освежившись после сна пивом или чем-то поосновательней, стали появляться на палубе, они увидели только безграничную морскую гладь и синее, без единого облачка небо. Праздник продолжался.

Прогуливались, разговаривали, обменивались впечатлениями о волшебной ночи. Пока кто-то из наиболее наблюдательных не воскликнул с удивлением:

— Господа, но мы ведь на север плывем!

Вначале эта новость не слишком многих заинтересовала, мало ли в море путей, но постепенно настроение менялось, нашлись люди, настолько сведущие в географии, что объяснили — нигде, кроме как в Черном море, находиться пароход не может. А раз так — впереди Крым!

Басманов, от которого, как от официально назначенного командира, потребовали объяснений, знал не больше других, что не прибавило ему авторитета. Когда страсти в достаточной мере накалились, на площадке ведущего с надстройки на ют трапа появился Новиков.

Волонтеры уже привыкли, что у их хозяев существует своеобразное разделение труда. Андрей в их глазах как раз и занимал положение министра иностранных дел. Да, пожалуй, и внутренних тоже. По крайней мере, к военным вопросам он в отличие от Берестина и Шульгина интереса почти не проявлял.

Новиков постоял несколько минут, опершись локтями об ограждение и словно прислушиваясь, о чем спорят внизу, потом, увидев, что его появление замечено, неторопливо сошел на палубу.

— Так. День добрый, господа. И о чем же шумят народные витии? — с постоянной своей полуулыбкой осведомился он. Выслушал вопросы, как прямые, так и риторические, после чего сделал останавливающий жест.

— Будем считать, что в данный момент мы вне строя и беседуем вполне свободно. Время приказов еще придет. Однако… Кажется, не далее как вчера вы все подписали контракты, пункт восьмой коего гласит… Вижу, все вспомнили. Я мог бы этим и ограничиться. Однако, по словам Суворова, всяк солдат должен знать свой маневр. Посему скажу… Только сначала давайте пройдем, ну, хотя бы в кормовой салон. Господин капитан, — обратился он к Басманову, — прошу собрать весь личный состав. Скажем — через пятнадцать минут. Чтобы не пришлось потом повторять и во избежание вызванных искаженным пересказом превратных толкований.

Когда весь батальон заполнил просторный зал, отделанный красным деревом и украшенный цветными фотопанно с видами африканской саванны, в дверях вновь появился Новиков, теперь в сопровождении Берестина.

— Так вот, — без предисловий начал он, — должен вам сообщить для уяснения общей задачи, что идем мы действительно в Россию, в Крым.

Нам туда очень нужно, причем на территорию, занятую большевиками. До последнего времени мы не оставляли надежды, что доблестная Добровольческая и прочие белые армии восстановят законность и порядок. Но с весны нынешнего года наши надежды слегка поколебались.

Вот мы и решили, что до тех пор, пока в руках русских войск остается Крым, есть хотя бы возможность без лишних сложностей высадиться на берег… Что? Вы спрашиваете, что нам нужно в России? Вообще-то для вас это малосущественно. Ваша задача — с боем или без такового — дойти до нужного места, вместе с нами, конечно, и постараться вернуться обратно… Но — скажу. В известном месте, ныне занимаемом большевиками, у нас осталось некое имущество, ценность которого, для нас по крайней мере, превышает все понесенные и имеющие быть впоследствии затраты… По достижении поставленной цели все получат особое, сверх оговоренного, вознаграждение, после чего продолжат службу на известных вам условиях. Вот и все… — Новиков сделал вид, что хочет встать и покинуть собрание. Однако ему не дали этого сделать.

— Мы, разумеется, не собираемся нарушать взятые обязательства, но хотелось бы кое-что уточнить. Не спрашивая о точном местонахождении, хотелось бы узнать, на какую глубину планируется рейд? — спросил подполковник Сугорин, незаметно, но закономерно занявший вакантное место неформального лидера батальона. В этом сыграли роль и его возраст, и боевой, а больше дипломатический опыт, и специфические черты характера.

— Все необходимое вы узнаете в положенное время в виде боевого приказа, — скучающим тоном ответил вместо Новикова Берестин. — Не мне вам объяснять — почему. Приказ, очевидно, последует непосредственно после прорыва фронта или позже, по обстановке. Командование операцией возложено лично на меня. Полковник Шульгин — мой заместитель. Соответствующий опыт у нас есть, прошу по этому поводу не беспокоиться. Лично я имею чин генерала, хотя и не российской армии, и получил его за руководство многими сражениями. Где, вы спрашиваете? Будет время — расскажу… Что рейд будет весьма глубоким — говорю сразу. Мне кажется, для вас задача трудной не будет. В тылах красных достаточно просторно. А в случае боевых столкновений… Сомнения есть? — Здесь Берестин позволил себе простодушно улыбнуться. Ответом ему был прокатившийся по залу грозный гул.

— Великолепно, господа. Я и не сомневался в вашем боевом духе и… здравомыслии. Сейчас можете отдыхать. К вашим услугам все имеющиеся на судне развлечения и запасы продовольствия. По прибытии же в Севастополь в первые дни увольнений на берег не будет. А там посмотрим… Желаю хорошо отдохнуть… — И уже выходя, приостановился, сказал так, чтобы его услышали все: — Да, Андрей Дмитриевич, я думаю, надо вывесить в салоне карту России с нанесенной на сегодняшний день обстановкой и организовать просмотр свежей кинохроники с фронтов… Распорядитесь, пожалуйста.

…Через час вестовой пригласил Басманова и Сугорина на обед в капитанскую каюту. Там, за хорошо накрытым столом, их ждали руководители экспедиции в полном составе, включая и малознакомых пока Воронцова с Левашовым.

Цель приглашения стала ясна офицерам только перед десертом.

— Скажите, полковник, а у вас не возникла мысль, — как бы между прочим спросил Берестин, накладывая в тарелку салат из тропических фруктов, — что в случае чего мы с вами могли бы выиграть всю Гражданскую войну целиком? — Он постарался, чтобы его слова прозвучали шутливо. — А что? Прорвать фронт внезапным ударом мы можем, откроем путь полевым частям Крымской армии… Точно спланированными диверсионными операциями парализуем командование и управление красными дивизиями… Вы теперь не хуже меня представляете наши боевые возможности. Особенно если генерал Врангель не повторит прошлогодних ошибок Деникина…

Сказано-то было не всерьез, с улыбочками и веселыми комментариями со стороны Шульгина и Новикова, но Басманов вдруг не то по острому взгляду капитана корабля, не то по сумрачному настроению Левашова догадался, что разговор затевается совсем не шуточный. Примерно так же отреагировал Сугорин.

— Вся беда в том, что основные факторы, приведшие к поражению Деникина, продолжают действовать… Фронт прорвать нетрудно, даже и без нашей помощи, но дальше…

— Знаете, — перебил его Новиков с почти сталинской интонацией, — я человек не слишком военный, однако возьму на себя смелость заметить, что факторы, о которых вы говорите и которые подразумеваете, отнюдь не являются непреодолимыми. Мы, со своей стороны, всегда готовы оказать бескорыстную помощь командованию и здоровым силам Русской армии…

— Так вы на самом деле думаете изменить ход войны? — В голосе полковника прозвучало не удивление, а нечто гораздо большее.

И в ответ ему Берестин заговорил жестко и веско и стал неожиданно похож на генерала Корнилова последних дней боев за Екатеринодар.

— Надеюсь, господа, все дальнейшее вы сохраните в строжайшей тайне. Я не хочу сказать, что мы, здесь присутствующие, на самом деле рассчитываем впятером выиграть войну. Однако мы действительно думаем, что шансы использовать преимущества нынешней обстановки на фронтах и одержать победу в летне-осенней кампании есть, и они велики! Если все сложится так, как мы рассчитываем, упустить счастливый случай было бы непростительной ошибкой. Как вы считаете?

Сугорин не успел ответить, а Новиков вставил:

— Кстати, мы решили назначить вас своим главным военным консультантом. С соответствующими правами и привилегиями. Вы не против? Тогда первый вопрос к вам в новом качестве — если руководство действующей армией возложить на генерала Слащева, это может оказать нужное влияние на положение дел?

— Что значит возложить? Вы собираетесь сделать его главкомом? Но, насколько мне известно, сей вопрос в компетенции исключительно генерала Врангеля. Он же на такое никогда не пойдет…