Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

В нескольких милях от лагеря Мэт заметил впереди широкоплечего человека, сидящего в седле как мешок с салом. Длинноногая мышастая кобыла несла его вперед равномерной, спорой рысью. Чувствовалось, что бывалый конокрад умеет распознать хорошее животное. Заслышав за спиной стук копыт, Ванин оглянулся, но только перешел на шаг, не останавливаясь. Это был дурной знак.

Когда Мэт придержал Типуна, поравнявшись с мышастой кобылой, Ванин сплюнул.

— Все наши ставки — что она загонит свою лошадь до смерти, так что отсюда можно гнаться за ней и пешком, — проговорил он. — Она двигается быстрее, чем я ожидал, без седла-то. Если мы поднажмем, может, удастся поймать ее до заката. Если ее лошадь не охромеет или не падет, к этому времени она доберется до Корамена.

Мэт задрал голову, чтобы поглядеть на солнце, которое висело почти прямо у него над головой. Это было большое расстояние, чтобы покрыть его меньше, чем за полдня. Если он повернет, к закату он сможет оказаться на приличном расстоянии по другую сторону от Джурадора, вместе с Томом, Джуилином и другими. И с Туон. И Шончан будут знать, что им следует охотиться за Мэтом Коутоном.

У человека, похитившего Дочь Девяти Лун, может и не хватить удачи, чтобы отделаться только тем, что его сделают да'ковале. А через какое-то время, завтра или послезавтра, они посадят Люка на кол. Люка и Лателле, Петру и Кларин, и всех остальных. Целый лес кольев. Кости гремели и подпрыгивали в его голове.

— Мы попробуем, — сказал Мэт. У него не было другого выбора. Ванин сплюнул.

Есть только один способ быстро покрыть большое расстояние верхом на лошади, если хочешь, чтобы под конец лошадь под тобой была еще жива. Они полмили ехали шагом, затем полмили рысили. Следующие полмили — легкий галоп, затем карьером и снова на шаг. Солнце скользило вниз по небосклону; кости катились. Мимо покрытых редкими рощами холмов и через хребты с заросшими лесом вершинами. Ручьи, через которые можно переправиться в три шага, едва замочив копыта лошади, и речки шириной в тридцать шагов с перекинутыми через них плоскими мостами из дерева, а временами из камня. Солнце садилось все ниже и ниже; кости катились все быстрее и быстрее. Они уже почти добрались до Эльбара, а от Ринны все еще не было никаких признаков, не считая борозд на убитой глине дороги, на которые Ванин указывал, словно они были нарисованными знаками.

— Уже близко, — пробурчал толстяк. Однако в его голосе не было радости.

Затем они обогнули холм и увидели еще один низкий мостик. За ним дорога изгибалась к северу, направляясь к седловине в следующем хребте. Солнце, сидящее на самом гребне, слепило им глаза. Корамен находился по другую сторону этого хребта. Надвинув на глаза шляпу, заслоняя их от солнца, Мэт обшаривал взглядом дорогу, ища женщину, кого угодно, верхового или пешего, и сердце его упало.

Ванин выругался и показал рукой.

На другом берегу реки вверх по склону взбирался взмыленный гнедой; сидящая на нем женщина отчаянно колотила его пятками по бокам, понуждая двигаться быстрее. Ринна слишком спешила добраться до Шончан, чтобы держаться дороги. Она была где-то в двухстах шагах от них, но с таким же успехом это могли быть две мили. Ее лошадь почти падала от изнеможения, но Ринна вполне могла спрыгнуть и добежать до места, где ее увидели бы из гарнизона, прежде чем преследователи успели бы догнать ее. Ей надо было лишь добраться до гребня, преодолев еще пятьдесят футов.

— Милорд? — сказал Гарнан. Его стрела лежала на натянутой тетиве, а лук был наполовину поднят. Гордеран приложил свой тяжелый арбалет к плечу, тяжелый оперенный болт был направлен на цель.

Мэт почувствовал, как что-то внутри него вспыхнуло и погасло. Он не знал, что это такое. Что-то. Кости ревели как гром.

— Стреляй, — сказал он.

Ему хотелось закрыть глаза. Арбалет щелкнул; короткая стрела черной молнией прочертила воздух. Ринну швырнуло вперед; стрела торчала из ее спины. Ей почти удалось снова выпрямиться, опираясь на шею гнедого, когда ее настигла стрела Гарнана.

Очень медленно она повалилась с лошади, соскользнула по склону и покатилась, натыкаясь на молодые деревца, переворачиваясь все быстрее и быстрее, пока с плеском не рухнула в реку. Какое-то время она лежала в воде у берега вниз лицом, с распластавшейся по воде юбкой, но потом течение подхватило ее и потащило за собой. Она медленно уплывала вниз по реке в направлении Эльбара. Может быть, в конце концов она доберется до моря. И это была третья. То, что кости остановились, не имело большого значения. Это была третья. Больше никогда, думал он, глядя, как Ринна удаляется, скрываясь за поворотом реки. Пусть это будет стоить мне жизни, больше — никогда.

Они не спешили, возвращаясь обратно. Спешить не было смысла, к тому же Мэт чувствовал смертельную усталость. Но, впрочем, они и не останавливались, разве чтобы передохнуть и напоить лошадей. Никто не хотел говорить.

Они добрались до Джурадора в первых часах ночи; город лежал впереди темной массой, ворота были крепко заперты. Луну закрывали облака. Как ни странно, парусиновые стены балагана Люка по-прежнему были на месте, сразу за окраиной города. Пара могучих сторожей, закутанные в одеяла, храпела под полотнищем вывески, там, где днем охраняли вход. Даже с дороги и в темноте было ясно видно, что фургоны и палатки по-прежнему заполняют пространство за стеной.

— По крайней мере, я скажу Люка, что он может не торопиться, — устало проговорил Мэт, поворачивая Типуна к полотнищу вывески. — Может, он не откажется дать нам место, чтобы поспать пару часов.

За то золото, которое он оставил, Люка должен выделить им целый фургон, но, зная этого человека, Мэт надеялся лишь на охапку чистой соломы. Завтра он тронется в путь, чтобы найти Тома и остальных. И Туон. Завтра, когда отдохнет.

Еще больший шок ждал их внутри огромного фургона Люка. В нем действительно было просторно, по крайней мере для фургона; посередине располагался узкий стол, а по бокам были оставлены проходы. Стол, шкафчики и полки были отполированы до тихого сияния. Туон сидела в позолоченном кресле, — у Люка не могло не быть кресла, причем позолоченного, когда все остальные довольствовались табуретками! — с Селусией, стоящей у нее за спиной. Лучащийся улыбкой Люка глядел, как Лателле угощает Туон пышущими жаром пирожками, на которые та смотрела так, словно действительно собиралась попробовать ее стряпни.

Туон не выказала никакого удивления при виде Мэта, входящего в фургон.

— Она схвачена или убита? — спросила она, беря с тарелки пирожок своими удивительно грациозно выгнутыми пальцами.