Саламандра - Полевка

class="p1">— Сам, — Лекс поправил разъезжающиеся складки тоги, — и вообще, мне сейчас на живот лучше не давить,… а то получится некрасиво…

Лекс сам мужественно вскарабкался по лестнице, а Сканд шел позади и подстраховывал на всякий случай, чтобы не грохнулся с лестницы. Они посетили общественную уборную, и Лекс в очередной раз поразился тому, что увидел. Чистые сиденья, светильники, проточная вода, которая внизу смывала все, унося с собой запахи. Только кувшины у входа для сбора мочи немного пахли, но их, как правило, часто меняли рабы гильдии кожевенников. И небольшой фонтанчик с водой, чтобы помыть руки. А в центре города, в уборных стояли вазы с цветами и рабы с чистыми тряпочками, которые подтирали задницы важным господам. Лекса в первый раз такой туалет просто поразил, он рассчитывал на разновидность сортира, но тут гигиене уделяли много внимания. Общественные бани тоже были на высоте, хотя Лекс там еще ни разу не бывал. Наверное, при таком скоплении народу, именно гигиена удерживала города от эпидемий.

По дороге домой объевшемуся рыжику стало легче дышать, и он понял, что полон сил для великих свершений. Возможно, жареные лакрицы тоже имели возбуждающий эффект, а может, желание подстегивали горячие взгляды мужа, да и местная порнуха в театре неожиданно имела свои последствия. Сканд довольно улыбался и сверкал глазками, и Лексу потребовалась вся сила воли, чтобы не начать целоваться сразу за воротами дома. Он даже рванул в спальню, опасаясь, что набросится на мужа посреди двора. Лекс на ходу выпутывался из складок ткани и дрожащими пальцами расстегивал ремешок. Все внутри просто дрожало от предвкушения.

Следом за ним мчался возбужденный Сканд, сопя, как стадо ящеров. Лекс только молился, чтобы кровать стояла уже с матрасом, а то в комнате даже тощего коврика нету… Но, на счастье, комната была уже в первозданном виде и кровать приняла на себя удар двух сплетенных тел. Это было как взрыв, как стихийное бедствие, когда на раздумья не остается времени и надо что-то быстро предпринять, чтобы остаться в живых. И чтобы выжить в этом урагане, надо было как можно крепче держаться друг за друга, стать одним целым.

Сканд был груб и напорист, но это заводило еще сильнее. Обуздать эту силу, подчинить собственному желанию и с наслаждением увидеть, как губы Сканда скользят по члену. Да! Именно так, как хочется ему самому! Отсасывал муж не менее талантливо, чем целовался, рыжик от такого кайфа даже прикрыл глаза. Такое богатство, и только его! И наплевать, что на бедрах останутся синяки от пальцев, эта жажда алчного наслаждения стоила того. Алекс понял, что можно доминировать, подчиняясь, и это открытие ошеломило.

Забрать все, просто отдав себя до конца и кричать, требуя дать больше ярости и силы. Сцепиться, как два хищника, царапаясь и рыча, чтобы отдать как можно больше, и получить в ответ вдвойне. И лишь в этой битве ощутить правильность всего мироздания, как будто все, что было до этого, происходило именно для того, чтобы в эту секунду понять, что все должно было быть именно так. Именно этот человек создан для тебя и необходим, как воздух. Каждое мгновение, каждый удар сердца для него, и именно в этом и есть наивысшее счастье — жить ради него.

*

Лекс лежал на расслабленной тушке Сканда, и чувствовал себя, как будто побывал внутри урагана и в него при этом как минимум десяток раз попало молнией. Тело было, как у медузы, оно было кисельным и слабо дрожало от любого нечаянного прикосновения. Все силы уходили только на то, чтобы дышать и пытаться остановить жуткую аритмию. Сердечко просто заходилось в истерике. Нет, все же, много хорошо — это не хорошо. Даже кайф надо получать дозированно, а то так и сдохнуть можно.

Сканд, правда, выглядел не лучше, по нему будто стадо грузовых ящеров пробежало, и все, что он может — так это лежать и пускать счастливые слюни. Лекс полюбовался на размазанного по кровати мужа, и довольно положил ему голову на грудь, послушать, как его сердце выплясывает румбу. Если бы его сейчас кто спросил — можно ли сдохнуть от перетраха, то он бы ответил: «Да». Однозначно.

Сканд заснул, умаявшись, а вот Лексу не спалось. Он собрал все силы и сполз с мужа на прохладную простынь. Рыжик попытался осмыслить то, что происходило между ними двумя. Назвать все это одним словом — любовь? Нет, не получалось. Уж больно затасканное слово, какое-то жеманное, как в женских романах, когда розовые сердечки и томные вздохи. Он не чувствовал к Сканду ничего такого, ни томной сладости, ни других розовых соплей. Было притяжение, принятие предначертанного. Тогда, что это? Судьба? Тогда получается, что он попал сюда не просто так? И все, что было в прошлой жизни, это было как подготовка к встрече с ним? Тогда получается, что перебирая бессчётное количество женщин и не находя своей половины, он искал не ЕЕ, а ЕГО? Мужчину? Такого же альфа-самца, который принял бы вызов и стал половиной чего-то более целого, чем просто жизнь?

От таких мыслей стало не по себе. Стоило подумать… зачем он здесь? Почему все сложилось именно так? Вспомнилась последняя подружка, милая, в принципе, девушка, только было в ее глазах что-то такое, от чего внутри все холодело, стоило поймать на себе ее взгляд. Она ничего не просила, только смотрела выжидающе, как снайпер из засады, этот ждущий взгляд стал раздражать, и они расстались. А когда она уходила, то в сердцах бросила: «быть тебе после смерти шишком».

Он вначале отмахнулся, а потом заинтересовался и перешерстил сайты по данной тематике. Получалось, что шишок, или иначе, домовой — это неупокоенный дух холостого мужчины, который не захотел обзаводиться семьей. После смерти домовой отрабатывает кармический долг, помогая в деревнях по хозяйству, присматривая за домом, отгоняя беду и злых людей. Все то, чего не захотел делать при жизни. А если бы у него была нормальная семья в той жизни, любимая жена, дети, то попал бы он сюда? И что он должен сделать? Заниматься хозяйством? Завести детей? Тогда почему он попал в этот мир, где семья и дети были для него под запретом? Лекс вздохнул от тяжелых мыслей, в прошлой жизни он задолжал слишком многим, и что теперь?

Сканд во сне повернулся на бок и притянул рыжика себе под бок, уткнувшись ему в волосы, довольно засопел дальше. Лекс невольно ухмыльнулся — это ответ на его вопрос? И что дальше? В ночной