Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

Ждать пришлось довольно долго, так что в какой-то момент она задремала. Но все это время, даже и во сне, продолжала крепко сжимать в ладони телефон Андрея. Так, словно бы это была частичка его самого.

Санкт-Петербург,

22 сентября 2009 года,

среда, 20:46 мск

Почти двое суток Мешечко не объявлялся в конторе. Все это время он отписывался и отбрехивался «на коврах» всевозможных инстанций, а в коротких промежутках между линчеваниями мотался в больницу к Наташе. Состояние ее было стабильно тяжелым, и сколь долго будет продолжаться эта пугающая стабильность, никто из врачей не просто сказать, но и хотя бы даже и предсказать не решался. За эти складывающиеся в сутки часы из всех «гоблинов» Андрей изредка пересекался с одной только Прилепиной – как непосредственную участницу трагических событий, развернувшихся в богом забытой деревушке Клишино, Ольгу также затянули в бумажный водоворот межведомственных разборок.

Пока Мешечко отсутствовал, на хозяйстве «гоблинов» оставался Гриша Холин. Именно ему час назад и позвонил Мешок, попросив задержаться на работе, дабы срочно обсудить ряд рабочих моментов…

…Купив по дороге литровую бутылку водки, Андрей приехал на Фонтанку, припарковал машину во дворе и поднялся в конспиративную квартиру с намерением нажраться и заночевать в курилке. Он специально назначил встречу Холину на столь поздний час, рассчитывая к этому моменту в конторе никого из личного состава не застать.

Пройдя полутемным пустынным коридором, Мешечко подошел к оперской, толкнул дверь и… обалдело застыл на пороге. В комнате были ВСЕ! Вся «грязная дюжина» за исключением по понятным причинам выбывших из строя Павла Андреевича и Крутова. Впрочем, нет. Обведя взглядом собравшихся, Мешок отметил отсутствие замполича. Но здесь отметил с немалым, надо признать, облегчением. Тем более что эту штатную единицу сейчас компенсировала Анечка, примчавшаяся в контору (как выяснится позднее, по зову Холина) с сынишкой на руках. Так уж получилось, что «сына полка» не с кем было оставить дома.

Два десятка глаз одновременно вперились в своего командира. Не готовый к такому повороту событий, Андрей смущенно отвел взгляд и, собираясь с мыслями, молча занялся «механической работой»: откатил на середину комнаты «пьяную», как некогда окрестил ее Виталий, тумбочку, достал из нее стопку одноразовых стаканов, выставил принесенную бутылку водки, свинтил пробку и в полной тишине разлил по количеству собравшихся.

И только теперь, собравшись духом, заговорил:

– …Я не знаю, что вам сейчас сказать. Не знаю, потому что в нашей ситуации любые слова пусты и бесполезны. Мы потеряли двух человек: одного в бою, другого… лучше бы он сам сдох. При этом оба – моя вина! Понимая это, я не вижу в себе ни сил, ни морального права как ни в чем не бывало продолжать руководить вами. Считаю, что я не справился с главной задачей командира, а потому – должен уйти.

– Андрей! – вскинулась с места Ольга.

– Я еще не договорил! – резко осадил ее Мешечко и продолжил: – Я свое решение принял и менять его не собираюсь. На должность начальника отдела буду рекомендовать… Иоланту Николаевну. И еще… Я… Я прошу прощения. У каждого из вас, персонально. Вот теперь у меня всё.

Какое-то время личный состав «гоблинов» потрясенно смотрел на Андрея.

А потом, в установившейся в оперской оглушительной силы звенящей тишине раздался хриплый басок Бориса Сергеевича:

– Ну, раз всё, можно тогда я тоже скажу?

Афанасьев устало поднялся с места, прошел на середину комнаты и встал рядом с Мешком.

Откашлялся, с грубоватой теплотой заговорил глухо:

– Никогда не знаешь, что Бог посылает в наказание, а что во испытание. И такого рода моменты, они – как моменты истины. Но нужны они не просто для того, чтобы кто-то там каялся. А чтобы лишний раз над жизнью своей задуматься. Чтоб все мы взрослее становились… Ты, Андрей, конечно, можешь себя винить, а можешь не винить. И никто с тебя ответственности твоей, командирской, не снимает. Но я вам так скажу, братцы! – Афанасьев обвел взглядом притихших, посерьезневших «гоблинов». – И мы с вами тоже хороши! Потому, вишь как оно оказалось: командир Натаху при всех чморить начал, а мы не заступились. Да и раньше тоже… Не разглядели вовремя, что Северова – она… Настоящий, короче, человек. Большинство из нас, здесь сидящих, ведь как думало? Ну Наташка, ну всё понятно, как она сюда попала. Как то, как се. А вот довелось ей перед выбором встать, и она такой выбор сделала, какой не всякий мужик сделать сподобится. – Борис Сергеевич сглотнул подступивший к горлу ком, глаза его непроизвольно увлажнились. – И заметьте! Далеко не всем Господь дает возможность такого красивого, такого человеческого поступка. Наташка, она ведь и стрелять толком не умела. А вот на тебе, когда до боя дошло… Как говорится, «до последнего патрона»… А уж как страшно ей было делать этот самый шаг! И как ей ТАМ сейчас страшно, одной!.. Поэтому давайте-ка, братцы, хотя б про меж собой сейчас договоримся: сделать всё, чтобы Наталью оттуда, значит, вытянуть. Обратно вытянуть… А насчет решения твоего, Андрей, я тебе за всех скажу: поступай как знаешь! Мы тебя не виним, потому как умысла злого с твоей стороны не было. Но и отговаривать тебя не станем, твое это должно быть решение. А вообще… Вы все здесь, братцы, моложе меня, и вот что хочу вам сказать, о чем попросить хочу: давайте постараемся сделать так, чтоб не зря все это было. Вся эта история, в которой и героическое, и паскудное перемешалось, она нас всех должна подумать заставить: как мы живем? Для чего живем? Просто так живем – небо коптим? Или все-таки смысл какой-то во всем этом имеется… Извините, речи говорить не умею. Ну да вроде как всё, что хотел, – сказал.

Борис Сергеевич протянул стакан Андрею, другой взял себе.

Всё! Как плотину прорвало! С мест повскакали-поднялись остальные «гоблины» и встали рядом, окружив своего пока еще командира. Притом что каждому из них сейчас очень хотелось верить, что «пока еще», пускай и каким-то неимоверным чудом, но все-таки никогда не случится.

– А в такой ситуации: чокаются или нет? – втянув голову в плечи, осторожно уточнил Лоскутков.

Мешечко глянул было на молодого сурово, но тут же, прищурившись, запустил от уголков глаз лучики морщинок, изобразив подобие хмурой улыбки, и приободряюще хлопнул Николая по плечу.

Сказал твердо, уверенно:

– Чокаются! За живую пьем!..

Эпилог

– …Да, слушай, Наташка, совсем забыл тебе рассказать! Знаешь, кто вчера проявился? Ни за что не догадаешься! Нежданова! Прикинь, у нее всё получилось! Она позвонила Ольге с какого-то кривого телефонного номера и рассказала, что купила дом в Эквадоре. И что теперь она вовсе никакая не Юля Нежданова, а Джулия Лопес! Как тебе имечко, а? Но самое главное, она затребовала у Ольги паспортные данные и уже на днях должна перевести через Western Union пятьдесят тысяч евро. Ты понимаешь, что это означает? Это означает, что через месячишко, максимум через два, мы с тобой полетим в Германию! Понимаешь?.. Ты рада? А уж я-то как рад!.. Ну не морщись, пожалуйста! Если ты считаешь, что мы не вправе брать деньги Литвы – ради бога. Будем расценивать их как ссуду. Постепенно отработаем. Вот поставим тебя на ноги, определим на работу в суперэлитный салон, и ты за каких-то пару лет эти бабки запросто отобьешь. Только одно условие! Работать будешь исключительно в дамском зале! Ни за что не допущу, чтобы твои пальчики касались чужих мужицких шевелюр и проплешин. Между прочим, учти – я очень ревнивый. Правда, это единственный мой недостаток. А еще я очень хочу заняться с тобой любовью. А знаешь где?..

Андрей склоняется над Наташей и продолжает нашептывать ей разные глупости, которых она по-прежнему не слышит. Он знает это, но ему очень хочется верить в обратное. Ему даже кажется сейчас, что самые кончики запекшихся Наташиных губ слегка дрогнули, высказывая свое согласие. А может быть, наоборот, таким образом она сейчас смеется над ним. Над тем бредом, который он продолжает нести-нести-нести…

А вокруг по-прежнему всё так же что-то булькает, мигает, дергается стрелками не доступных пониманию простых смертных приборов «космической» внешности. Но Андрей уже давно не простой смертный. Ему теперь хорошо известно, что именно должны показать эти крохотные циферки и в какое именно положение должны выстроиться эти маленькие стрелочки в тот момент, когда Наташа решит наконец проснуться.

А за маленьким столиком, на котором уместился весь этот «микрокосмос», все так же дремлет вымотавшаяся за сутки медсестра Люська, положив голову на столешницу. И Андрей знает, что, пока Люська работает здесь, смерть обходит эту больничную палату за версту. Об этом ему рассказал ее муж – бывший карманный вор Жора по кличке Спринтер.