Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

мне даже стало нравиться то, как я запугиваю Виктора Александровича. И неважно, что тот, кому эту роль нужно было исполнять на самом деле, сейчас находился парой этажей ниже. Сейчас я главный.

– Готов поклясться здоровьем жены и детей! – Наумов приложил руку к сердцу и даже привстал, но три стопки коньяка, выпитые почти что залпом, заставили его пошатнуться, и он тут же сел обратно.

– Не надо клятв, сядьте, я вам верю, – пришлось сделать недовольное лицо, хотя я понимал, что обычно заводскому начальству совсем не до простых работяг. – Тогда, быть может, вы сможете привести мне его бригадира?

– Бригадира? А, да, конечно, сейчас же, сию минуту!

Он схватил телефон дрожащей рукой. Я молча наблюдал, как он пытается отыскать бригадира.

На столе у него стояло два телефона. Я предположил, что это внутренняя линия и одно устройство, которое связывает завод с общей телефонной сетью. Интересное решение, но экономичное и определенно продуманное.

После пятого звонка Наумов повесил трубку и закрыл глаза:

– Денис сейчас придет, – произнес он с облегчением.

Через несколько минут раздался громкий топот по металлической лестнице снаружи, послышался стук в дверь, и после выверенной трехсекундной паузы в кабинет вошел бригадир. Светлое, гладко выбритое лицо раскраснелось, но не от подъема по лестнице, а от работы с горячим металлом.

– Денис Макаров, – представился он, склонив голову. Но сделал это лишь после того, как Наумов указал на меня раскрытой ладонью. Вероятно, простой жест здесь тоже что-то обозначал.

– Сядь, – попросил я и бригадир, оглянувшись на начальство, опустился на стул рядом с рабочим столом Наумова, и тут же уставился на меня. – Ты знаешь, зачем мы тебя вызвали?

– Если это про девушку из ящика, то я ничего не знаю. С шлаком я дела не имею, только за продукцией слежу, и чтобы рабочие не отлынивали, – проговорил он мягко и ровно. Испуга в его голосе я не заметил.

– Вряд ли ты причастен к заточению этой несчастной. Но ты хорошо знаешь своих рабочих. Кто из них мог бы такое сделать?

– Нет, что вы, мои люди на такое не способны.

– Ты их всех знаешь настолько хорошо? – продолжил я. – Сколько людей под твоим началом?

Дверь почти неслышно раскрылась и вошел Павел. Он тоже сперва посмотрел на меня. До меня дошло, что в руке я держу графин с коньяком, и я тут же поставил его на пол, а потом сказал:

– Ты вовремя. Как Ульяна?

– Истощена. Об остальном позже.

– Главное, что жива, – сказал я и подвинулся, позволяя ему сесть рядом. – Это Денис. И он как раз собирался нам рассказать кое-что о своих подчиненных.

– Да нечего мне о них говорить!

– Не надо повышать голос, – вкрадчиво проговорил я, словив еще один удивленный взгляд от Трубецкого. – Начнем с того, что на последний вопрос ты не ответил. Твоя бригада включает в себя…?

– Двадцать четыре человека.

– Замечательно, и ты знаешь всех и каждого?

– Да, по именам я знаю всех.

– Можешь назвать адреса по памяти?

– Зачем это вам нужно? – насторожился Денис.

– Максим, что ты делаешь? – тут же шепнул мне в ухо Трубецкой, но я предпочел его проигнорировать.

– Просто скажи, да или нет.

– Не все, но многие.

– Если ты не знаешь, где живут твои подчиненные, как ты можешь утверждать, что ты знаешь о них все?

– Максим Бернардыч, – вступился за сотрудника Наумов. – Вы хоть скажите ему, в чем дело, Денис может и не знает, о чем речь, а вы ему такой допрос устроили.

– Хорошо, – смягчился я. – Тогда вопрос в лоб: зачем твой Володя закопал в шлаке ящик с этой девушкой? Когда он это сделал и как? Ведь явно не один.

– Володя? – бригадир посмотрел на Наумова в поисках поддержки, но тот лишь кивком подтвердил мои слова.

– У меня есть основания подозревать человека в порочащих связях…

– Если ты его покрываешь, то ты виновен не меньше, чем он сам! – перебил меня Трубецкой.

– Порочащие? О чем вы?

– О его увлечениях, – продолжил Павел. – В его квартире санкционирован обыск и если там найдут хотя бы намек на его антигосударственную деятельность…

– Боже упаси, – перекрестился Наумов. – Денис, неужели у нас на заводе было такое?

– Ничего подобного не знаю.

– Может, нам и у тебя обыск провести? – прищурился Трубецкой.

– Так! Успокоились! – выкрикнул я. – Предлагаю решение проще. То, что Владимир принимал участие в похищении девушки и сокрытии тела – факт. Поддержка антигосударственных, – тут я посмотрел на Павла, чтобы убедиться, что я использовал правильный термин, – взглядов – тоже факт. Тебе нет смысла его покрывать, потому что он мертв. И если ты что-то знаешь, то существенно облегчишь себе жизнь. За то, что ты был знаком с таким человеком, тебе ничего не будет. Правда ведь?

– Правда, – мрачно произнес шпион. – Но врать не советую. Если я выясню, что ты соврал – загремишь по полной.

Макаров замялся. С одной стороны, я действительно сделал ему отличное предложение – он может все рассказать и избежать ответственности с нашей стороны.

– Хорошо, я расскажу, что знаю, – наконец-то решился он. – Но вряд ли сообщу много полезного. Да, Володя хотел втянуть меня в свой клуб по интересам.

– Сколько их было? – перебил его шпион.

– Не знаю. Я слышал о троих.

– А я знаю, что было минимум пятеро, – добавил я без нажима. – Главное слово тут «было», поэтому тебе повезло, что ты не поддался.

– Да я и не хотел, – начал оправдываться бригадир.

– Не хотел, не хотел, – поддержал его Наумов. – Я на управленческие должности кого попало не беру.

– Не мешайте, – остановил я это словоизвержение.

– Хорошо, – кротко ответил начальник и с грустью уставился на пустую стопку.

– С чего он вообще влез в это? Его младший брат был донельзя доволен своей работой.

– Я без понятия, с чего ему это вдруг взбрыкнуло. Младший у него в тыщу раз умнее и все отлично понимает: как мы работаем, как функционирует завод. У него все шансы стать бригадиром, когда ему шестнадцать стукнет.

– Не стукнет, – всхлипнул Наумов.

– Боже, Макс, отдай ему бутылку, пусть он замолчит! – рассердился Трубецкой, не выдержал и сам поставил графин на стол.

– Что? И он тоже?

– Подельники Владимира его застрелили, – ответит я.

– Дьявольщина. Нет, вы не думайте. Я не с ними и не поддерживал их. Слишком они резво за дело взялись.

– Когда взялись? С чьей подачи? Может, видел кого или они имена называли?

– Пару месяцев как, – ответил Денис. – Но я не думал, что это все настолько серьезно. Понимаете, парню еще семнадцать лет. Молод, кровь кипит, хочется мир менять, чтобы он вокруг его персоны крутился.

– Тебя мы не обвиняем, – вставил я.

– Как сказать, – добавил Трубецкой еще мрачнее. – Он не сообщил. Это бездействие. А бездействие при преступлении – попустительство, что считается как соучастие.

– Но я… – Макаров широко раскрыл глаза от ужаса.

– Нормально все, – успокоил я его и повернулся к Трубецкому: – Не запугивай свидетеля!

– Ах, простите, господин барон. Вернее, господин сыщик! Ты сейчас вообще