Иосиф Сталин, его маршалы и генералы - Леонид Михайлович Млечин

пять—десять штрафных рот. Их бросали в самые безнадежные места, где было мало шансов выжить.

30 июля политорганы получили подписанную Щербаковым директиву Главного политического управления: приказ № 227 — основной документ, которым следовало руководствоваться командному составу. «Не должно быть ни одного военнослужащего, — писал Щербаков, — который не знал бы приказа И.В. Сталина». Он приказал дважды в день докладывать ему о ходе разъяснения приказа в войсках.

Многие историки и по сей день продолжают считать, что эти жесткие меры были необходимы, что без них бы не победили, словно признавая, что советский солдат сражался только из страха быть расстрелянным за отход. В реальности эти меры, как и всякая избыточная жестокость, только вредили.

Николай Егорычев считает, что надо бы разобраться с приговорами, вынесенными военными трибуналами, и реабилитировать тех, кого расстреляли несправедливо:

— На девяносто процентов несправедливо это было, в штрафные батальоны отправляли офицеров за неудачно проведенную операцию. Так ведь это же война, противник не ждал нас с поднятыми руками. За что же отдавать офицера под суд? Можно понизить в должности, если у него не получается хорошо командовать, но не судить. Мы же все не умели воевать, когда в первый раз шли в бой. По белому снегу в темных шинелях... Немцы брали на мушку и стреляли нас по одному. Командиры не умели командовать, потом только научились. Сами гибли, а то отдали бы под суд и в штрафную роту...

Не у каждого на фронте выдерживали нервы, но ведь это не предательство, говорит Егорычев. Трудно сохранить хладнокровие в бою. Помню: ночью при луне в полный рост идет на нас группа немецких солдат — молча. Солдаты запаниковали: где командир, где политрук? Я говорю: здесь политрук! Огонь! Удалось удержать позицию, а то убежали бы наши солдаты. Но обвинять их в том, что не выдерживали, нельзя, тем более расстреливать...

Приказы «стоять насмерть» — особенно в начале войны — отдавались очень часто.

«Походило это, — считал Рокоссовский, — на стремление обеспечить себя (кто отдавал такой приказ) от возможных неприятностей свыше. В случае чего обвинялись войска, не умевшие якобы выполнить приказ, а «волевой» документ оставался для оправдательной справки у начальника или его штаба. Сколько горя приносили войскам эти «волевые» приказы, сколько неоправданных потерь было понесено!»

Приказом № 227 Сталин свою вину за уничтожение командных кадров и неподготовленность армии к войне ловко переложил на саму армию. Его слова «население нашей страны теряет веру в Красную армию, а многие проклинают Красную армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток», профессиональные военные воспринимают как клевету на армию.

И после выхода приказа советские войска продолжали отступать — и на сталинградском направлении, и на Северном Кавказе. Сам по себе приказ не мог изменить соотношение сил на фронте.

Литературный критик Лазарь Лазарев, тогда курсант Высшего военно-морского училища имени М.В. Фрунзе, пишет, что ситуацию на фронте изменил не приказ № 227, а настроения в армии, где понимали, что нужно выбираться из страшной ямы, в которую попали, — иначе гибель.

Летом сорок второго курсантов военно-морского училища три недели учили воевать в пехоте и бросили в составе бригад морской пехоты на фронт.

«Надо было, чего бы это каждому из нас ни стоило, упереться, — считает Лазарев. — И уперлись. Уперлись в Сталинграде, Воронеже, Новороссийске.

Из мрака и ожесточения, которые были в наших душах (Пушкин, размышляя о том, что решило дело в 1812 году, назвал это «остервенением народа»), и родилась та сила сопротивления, с которой так победоносно наступавшие немцы справиться не смогли, сломались».

Что же стало причиной перелома в войне?

Накопился боевой опыт, появились прилично обученные резервы, солдаты больше не разбегались и не паниковали. Напротив, упорно сопротивлялись. Командный состав научился воевать и использовать слабости противника. В сорок втором военные училища подготовили больше полумиллиона молодых офицеров. Сменился высший командный состав армии, выходцев из Первой конной потеснили талантливые полководцы, показавшие себя в упорных боях: Конев, Малиновский, Толбухин, Говоров, Ватутин, Черняховский...

Изменилась структура управления войсками. Формировались танковые армии, артиллерийские дивизии, воздушные армии. Все это давало возможность концентрировать технику на направлениях главного удара и успешно противостоять вермахту.

Восстановили корпуса, расформированные в начале войны из-за недостатка личного состава и опытных командиров (к концу сорок первого из шестидесяти двух корпусов осталось шесть), что упростило командование войсками.

9 октября 1942 года появился указ президиума Верховного Совета СССР «Об установлении полного единоначалия и упразднении института военных комиссаров в Красной Армии».

Освобождение армии от комиссаров, которые вмешивались в военные дела и сковывали волю командиров, тоже имело немалое значение.

Сложилась система подготовки стратегических резервов, когда не только формировались новые соединения из призывников, но и отводились в тыл на переподготовку боевые части, нуждавшиеся в отдыхе и пополнении. Летом сорок второго так были восстановлены две танковые армии, восемьдесят стрелковых дивизий (см.: Павленко Н.Г. Была война...).

Вся промышленность была ориентирована на военные нужды. Уже в сорок втором оборонный комплекс дал вдвое больше самолетов, чем германская индустрия, вчетверо больше танков, втрое больше орудий! Новые типы советских самолетов превосходили немецкие, немецкая авиация утрачивала господство в воздухе. Наконец появились в большом количестве штурмовики — «Ил-2», способные поддержать пехоту и танки.

Необходимо учитывать еще одно важное обстоятельство — резко ухудшился качественный состав войск противника. С начала войны и до конца сорок второго года немецкие войска потеряли около трех миллионов солдат и офицеров.

Людской потенциал Германии не позволял легко компенсировать такие потери. Кроме того, потеряны были кадровые, хорошо подготовленные и обученные солдаты с боевым опытом. Им на смену прибывали неопытные резервисты и тыловики. Более широкое использование войск союзников — венгров и румын — в значительной степени определило поражение под Сталинградом, где советские войска нанесли удар именно по румынским частям и легко прорвали фронт.

Не так просто сравнивать боевые качества красноармейца и немецкого солдата. Исход схватки решала выучка, умение владеть оружием и само его наличие, присутствие умелых командиров. И в бою немецкие части были такими же стойкими. Но неприхотливость, привычка обходиться малым, терпеливо переносить лишения — эти качества красноармейцев сыграли свою роль в самые тяжелые месяцы войны.

«Без отпусков, без солдатских борделей по талончикам, без посылок из дому, — писал поэт Борис Слуцкий, прошедший всю войну, — мы опрокинули армию, которая включала в солдатский паек шоколад, голландский сыр, конфеты. Зимой сорок первого наша снежная нора, согреваемая собственным дыханием, победила немецкую неприспособленность к