Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

— Пожалуйста, — радушно отозвался Стас.

Рядом с коробками НЗ упали на пол два ртутно бликующих свертка.

— Вот здорово! — захлопала в ладоши девушка. — Это резко меняет наше положение. Еще бы парочку «глюков», а лучше — дриммеров, — вообще решились бы все наши проблемы.

— К сожалению, оружие мне недоступно, — виноватым тоном проговорил Стас, — а дриммеры тем более. Это инструмент судебных исполнителей.

— Ну и ладно, сами добудем. Где здесь можно переодеться?

У металлической на вид колонны выросла из пола перламутровая будочка с открытой дверцей.

Мириам взяла один из свертков и смело шагнула внутрь будочки, тут же осветившейся изнутри. Дверца закрылась. Ивор задумчиво посмотрел на будочку, сосредоточился, и стенки ее стали прозрачными.

— Хорошая волевая индукция, — мягко, с легкой иронией сказал Стас.

Ивор покраснел. Стенки капсулы, где переодевалась Мириам, стали непрозрачными. Тогда он тоже стал переодеваться, не заботясь о том, что становится доступен лицезрению со стороны.

«Кокосы» — компенсационные костюмы спасателей — представляли собой защитные скафандровые комплексы с изменяемой геометрией и узлами автоматии со встраиваемой техникой и оружием. Естественно, они были максимально удобны и функциональны, чего нельзя было сказать об обычных униках, предназначенных для повседневного пользования в неэкстремальных условиях. Поэтому, переодевшись, молодые люди почувствовали себя уверенней.

— Жить можно, — весело сказала Мириам, выходя из «кабины для переодевания». — Может быть, посмотрим, куда нас занесло?

— Пожалуй, — согласился молодой человек.

Тотчас же свет вокруг стал меркнуть, тускнеть, горизонт видения начал расширяться по мере того, как отступал световой ореол, пока не стало совсем темно. Лишь пол под ногами продолжал быть видимым, как толстый слой подсвеченного изнутри розового стекла. Прошла минута, другая…

— И как скоро мы увидим здешний мир? — не выдержала Мириам.

— Вы его уже видите, — прилетел вежливый ответ.

— Но вокруг темно, ничего не видно!

— Вы попали в Ветвь, где началась эпоха вечной тьмы. Звезд в этом мире и вообще скоплений материи и светящихся объектов уже не осталось.

— Как мы сюда попали?! Ведь мы стартовали из Ствола Гезема, с тем чтобы выйти в ближайшей Ветви…

— Оператор дал команду «вверх!», и вся линия моих кванков во всех выходах хронобура дала вам «зеленый свет». Поэтому вы оказались здесь, в конце мировой линии Ствола и в начале трансгресса, хотя все эти понятия весьма условны. Я имею в виду начало и конец.

— Это я виноват, — тихо сказал Ивор, чувствуя вздрагивающую от волнения руку девушки. — Я действительно крикнул «вверх!», мысленно, конечно, не зная, к чему это приведет.

— Этого оказалось достаточно, — сказал Стас. — Воля оператора для нас — закон. Хотя вынужден констатировать, что он не всегда точно знает, чего хочет.

— Да уж! — хмыкнула Мириам. — Даже я не всегда его понимаю. Итак, ты утверждаешь, что мы высадились в Ветви, где уже не осталось звезд. Сколько же лет прошло здесь с момента рождения местной Метавселенной?

— Это число выражается единицей с тысячью пятистами нулями. Я не знаю земного названия этого числа.

— Вот это да! — поразилась Мириам. — Это же триллионы триллионов лет!

— Гораздо больше.

— А что было в этой Метавселенной до эпохи вечной тьмы?

— Ей предшествовали пять эпох. Первая — эпоха инфляционного раздувания. Длилась она всего десять в минус тридцать второй степени секунды, но объем рожденной Ветви стал за этот ничтожный промежуток времени просто колоссальным, и в нем родились первые элементарные частицы. Вам интересно слушать мою болтовню?

— Продолжай, — потребовала Мириам.

Ивор промолчал, ему тоже хотелось узнать историю этого мира.

— Вторая эпоха была эпохой излучения и проходила в два этапа. Первый длился три минуты. За это время родившуюся вселенную заполнило излучение, произошла массовая аннигиляция материи и антиматерии, образовался избыток барионов вследствие несохранения законов симметрии и появились легкие элементы: дейтерий, гелий, литий. Второй этап длился триста тысяч лет. Излучение отделилось от вещества, вселенная стала прозрачной.

Затем была эпоха звездообразования и распада звезд. В течение миллиарда лет возникают первые звезды и скопления их — галактики, образуются тяжелые элементы. Спустя еще восемь-десять миллиардов лет появляются планеты, зарождается жизнь, первые цивилизации начинают осваивать космические пространства.

— Это в общем, — перебила Стаса Мириам. — А конкретно о данном районе Ветви, где проявился Ствол, тебе что-либо известно?

— Разумеется. Цивилизация, родившаяся на планете, название которой на человеческом языке непроизносимо, вышла в космос первой, но затем столкнулась с другой, и обе они через миллион лет исчезли.

— Они были людьми?

— Вовсе нет, эти существа представляли собой устойчивые комбинации запахов, пахучих веществ.

— Не может быть!

Стас вежливо промолчал.

— Рассказывай, что было дальше, — снова потребовала Мириам.

— А дальше начался закат разума и жизни вообще. Спустя двадцать миллиардов лет с момента рождения Ветви жизнь в ней исчезает. Галактика, давшая жизнь «разумным запахам», сталкивается с другой, звезды начинают сжиматься, галактики сливаться, образуя звездные суперсистемы. Еще через триллион лет гаснут красные карлики, остаются лишь черные дыры, нейтронные звезды и белые карлики, которые, остывая, превращаются в черные карлики, так сказать, «огрызки» звезд. Рассеиваются даже газопылевые облака, в которых некоторое время теплилась своеобразная жизнь, в том числе разумная.

— И это все? Началась эпоха тьмы? Но ты говорил, что эпох было шесть.

— Четвертую эпоху можно назвать эпохой распада галактик. За сотни и тысячи триллионов лет мертвые несветящиеся звезды потеряли свои планеты, случайные столкновения бурых и черных карликов породили новые звезды, вокруг которых снова возникла жизнь — уже четвертая волна. Но галактики продолжали распадаться, звезды почти равномерно разлетелись по всему расширяющемуся домену, последние планеты упали на мертвые звезды. Температура фонового излучения опустилась почти до абсолютного нуля. Черные звезды в центрах бывших галактик поглотили все звезды. Началась пятая эпоха.

— Сколько же длилась четвертая?

— Десять в тридцать третьей степени лет. В отличие от многих других в этой Ветви протоны — самые стабильные частицы — не распадаются, но постепенно теряют энергию за счет квантово-механического туннельного эффекта. В результате вся оставшаяся материя сливается в шары, многие из которых потом превращаются в черные дыры. Но большая часть шаров не дотягивает до предельных масс, и они постепенно остывают, а все атомы внутри них превращаются в атомы железа. Вот этот период в жизни местной Ветви вы и наблюдаете.

— Ничего мы не наблюдаем. Разве что глубокую тьму. И чем же закончится эпоха железных шаров?

— Либо они превратятся в сверхмассивные нейтронные капли, либо в черные дыры. Но и те и другие постепенно испарятся, по космосу же еще долго будут летать кванты света — фотоны с неимоверно увеличившимися длинами волн.

— А потом?

— Трудно сказать. Возможно, Ветвь будет заполнена «чистым скалярным» вакуумом, а возможно, произойдет спонтанный фазовый переход, и домен схлопнется в сингулярность или породит новый вакуум и новые формы материи.

— Веселенькая перспектива! А нам доказывали в школе, что во Вселенной действует универсальный закон соответствия: что вверху — то и внизу.

— Это величайшее из заблуждений, внушенное человечеству вашей Ветви. Вселенная не повторяет саму себя ни в чем, ни «внизу», ни «вверху».

— Зачем же нам это внушали?

— Чтобы сокрыть от вас истину. По сути, человечество — потенциальный Игрок высочайшего класса, и его пытались и пытаются до сих пор не допустить до участия в Играх. Сокрытие истинного положения вещей в Мультиверсуме является одним из методов игровой дискриминации.

— Колоссально! Я этого не знала. А нельзя ли каким-нибудь образом увидеть эти самые железные шары?

— На одном из них вы находитесь, вместе со мной, разумеется. Его диаметр равен диаметру вашего Юпитера, сила тяжести в две с половиной тысячи раз больше земной. Второй шар располагается в ста миллионах километров от нас. Остальные недоступны моей аппаратуре. Могу показать только эти два.

Площадка с вырастающей из нее ажурной колонной Ствола-трансгресса стала невидимой, зато под ногами людей проявилась из темноты идеально ровная поверхность синеватого цвета, похожая на поверхность ледяного озера. До самого неблизкого горизонта глазу было не за что зацепиться — такой идеально гладкой была эта равнина, состоящая из чистого железа.