Огни Небес - Роберт Джордан

Итак, они действуют по очереди, подменяя друг друга и отдыхая. Было бы просто великолепно, если б и Ранд имел кого-то на смену, но он нисколько не сожалел, что велел Асмодиану оставаться в палатке. Он не может настолько на него положиться, чтобы тот направлял. Особенно сейчас. Кто возьмется предсказать, что сделает Асмодиан, увидев Ранда таким ослабленным?

Слегка покачнувшись, Ранд повернул зрительную трубу, наводя ее на холмы вокруг города. Теперь там видна была жизнь. И смерть. Куда ни глянь, везде кипел бой, айильцы против айильцев, тысяча тут, пять тысяч там, карабкающиеся по безлесым холмам — и слишком близко друг к другу — противники перемешались, и Ранд ничего не мог сделать. Колонну конников и копейщиков он нигде не заметил.

Три раза он видел их — один раз они сражались с вдвое превосходящими их числом айильцами. Он был уверен, что они по-прежнему где-то там. Мало надежды на то, что Меланрил все же решил подчиниться его приказам, раз зашел так далеко. Ранд допустил ошибку, остановив свой выбор на Меланриле основываясь лишь на том, что тот соизволил прийти в смущение от поведения Вейрамона. Но времени выбирать не было, а от Вейрамона требовалось избавиться. Теперь уже ничего не поделаешь. Может, удастся поставить командиром кого-то из кайриэнцев. Что маловероятно, поскольку вряд ли даже прямой приказ Ранда заставит тайренцев подчиниться кайриэнцу.

Взор Ранда привлекла суматоха возле самой городской стены. Высокие окованные железом ворота были распахнуты, чуть ли не в проеме айильцы сражались с всадниками и копейщиками, а другие защитники города старались закрыть ворота, но, как они ни старались, это не удавалось — слишком силен был натиск. В полумиле от ворот лошади без седоков и неподвижные тела в доспехах показывали, куда прорвался отряд осажденных и где захлебнулась вылазка. Со стен дождем сыпались стрелы, летели булыжники величиной с человеческую голову, временами вниз даже устремлялись копья — с такой силой, что пронзали двух, а то и трех человек разом, хотя Ранд по-прежнему не мог разглядеть, откуда их посылают. Однако айильцы теснили латников, лезли по мертвым телам, продвигаясь все ближе и ближе к воротам. Быстро оглядевшись, Ранд увидел, что к городу рысью бегут еще две колонны айилцев, в общей сложности тысячи три. Ранд не сомневался, что это тоже отряды Куладина.

Ранд вдруг понял, что скрежещет зубами. Если Шайдо прорвутся в Кайриэн, он никогда не отгонит их на север. Придется выкорчевывать их улица за улицей; а стоить это будет столько жизней, что погибшие сегодня — просто капля в море. Город потом ничем не будет отличаться от руин Эйанрода, если не превратится во второй Тайен. Кайриэнцы и Шайдо смешались, точно муравьи в миске, но нужно что-то предпринять.

Глубоко вздохнув, Ранд направил Силу. Две женщины создали благоприятные условия, наслав грозовые тучи, и ему незачем видеть их плетения, чтобы ими воспользоваться. Неистовствующая серебристо-голубая молния ударила в айильцев — раз, другой, третий, так быстро мог бы хлопнуть в ладоши человек.

Ранд отшатнулся от зрительной трубы, щурясь от горящих линий, по-прежнему пылающих у него перед глазами, а вновь нагнувшись к окуляру, увидел: там, куда угодили молнии, Шайдо полегли, словно сжатый ячмень. Ближних к воротам людей и лошадей тоже разметало, некоторые солдаты лежали без движения, но уцелевшие уже тащили в город раненых, а тяжелые створки начали смыкаться.

Многие ли сумели вернуться? Сколько своих я убил? Холодная истина заключалась в том, что этот вопрос не имел значения. Так надо было сделать, и так было сделано.

И сделано хорошо. Ранд отстраненно чувствовал, что ноги у него подкашиваются. Надо бы поумерить пыл, если он хочет дотянуть до конца дня. Нет, не стоит больше разбрасываться и метаться; надо отыскать участок, где более всего необходима его помощь, где он может…

Грозовые облака громоздились лишь над городом и прилегающими к нему с юга холмами, но это ничуть не помешало молнии сорваться с чистого безоблачного неба над вышкой. Молния с оглушительным треском ударила в стоявших внизу Дев.

От разряда волосы встали дыбом. Ранд замер, широко раскрыв глаза. Эту молнию он почувствовал и по-другому — ощутил плетение саидин, сотворившее ее. Значит, Асмодиан, и сидя в палатке, все же поддался искушению.

Впрочем, на раздумья времени не было. Будто быстрая дробь по гигантскому барабану, молния следовала за молнией, ударяя среди Дев, пока последняя огненная стрела не угодила в основание вышки, взорвавшись щепками величиной с руку или ногу.

Вышка начала медленно заваливаться, и Ранд бросился к Эгвейн и Авиенде. Каким-то образом он исхитрился обхватить обеих девушек одной рукой, а другую закинул за стойку на той стороне платформы, которая теперь оказалась сверху. Девушки уставились на него большими глазами, собираясь что-то сказать, но на разговоры времени оставалось еще меньше, чем на размышления. Подрубленная бревенчатая башня опрокинулась, обламывая сучья и ветви деревьев. Какое-то мгновение Ранду казалось, что они смягчат падение.

Стойка, за которую он цеплялся, с громким хрустом подломилась. Прыгнувшая на юношу земля вышибла из него дух за миг до того, как сверху упали девушки. А потом накатила тьма.

Ранд медленно приходил в себя. Первым вернулся слух.

— …выкопал нас, точно какой валун, и покатил вниз с холма ночью. — Это был голос Авиенды, тихий, словно она лишь для себя говорила. Что-то двигалось по лицу Ранда. — Ты отнял у нас то, кто мы есть, кто мы были. Ты должен дать нам что-то взамен, что-то для нас. Ты нужен нам. — Движение замедлилось, касания стали мягче. — Ты нужен мне. Не для меня самой, ты же понимаешь. Для Илэйн. То, что ныне между нею и мной, касается лишь нас с Илэйн, но я отдам тебя ей. Отдам. Если ты умрешь, я отнесу ей твое тело! Если ты умрешь!..

Ранд резко открыл глаза, и какое-то время они с девушкой глядели друг на друга, оказавшись чуть ли не нос к носу. Волосы Авиенды растрепались, косынка исчезла, на щеке набухала фиолетовая шишка. Она нервно выпрямилась, складывая запятнанную кровью, влажную тряпку, и принялась промокать лоб Ранда, прижимая ткань с заметно большим усилием, чем раньше.

— Умирать я не собираюсь, — сказал Ранд, хотя, по правде говоря, не был уверен в своих словах. Пустота и саидин, разумеется, исчезли. Одна мысль о том, как он утратил над ними контроль, привела его в дрожь; чистым везением можно счесть, что его разум в тот последний миг не выжгло начисто. От одной мысли о том, чтобы вновь ухватиться за Источник, Ранд застонал. Без притуплявшей боль и усталость Пустоты он теперь всеми клеточками чувствовал каждую ссадину, каждый синяк, и еще как чувствовал. Он был настолько измотан, что тотчас уснул бы мертвым сном, если б все так не болело. Хорошо, что он так побит, ведь ему нельзя засыпать. Еще долго нельзя спать.