Геральт (сборник) - Анджей Сапковский

– Что это, Геральт?

– Гнилушка и разновидность мха, который растет только здесь, в Брокилоне. Они одни знают, как надо все это сплести, чтобы светило. Спасибо, Фаувэ.

Дриада не ответила, но и не ушла. Присела рядом. Ее лоб перехватывал венок, длинные волосы спадали на плечи. В слабом свете волосы казались зелеными, а может, и верно были такими. Лютик знал, что волосы у дриад порой бывают удивительного цвета.

– Taedh, – сказала она мелодично, подняв на трубадура глаза, горевшие на миниатюрном личике, пересеченном двумя параллельными, косо расположенными полосками маскировочной раскраски. – Ess’ve vort sh’aente aen Ettariel? Sh’aente a’vean vort?

– Нет… Может, потом, – мягко ответил он, старательно подбирая слова Старшей Речи. Дриада вздохнула, наклонилась, нежно погладила гриф лежащей рядом лютни, пружинисто встала. Лютик смотрел, как она уходит в лес, к другим, тени которых тихо покачивались в неярком свете зеленых фонариков.

– Как думаешь, я ее не обидел, а? – спросил он тихо. – Они разговаривают на своем диалекте, я не знаю вежливых форм…

– Проверь, не торчит ли у тебя нож в животе. – В голосе ведьмака не было ни издевки, ни улыбки. – Дриады реагируют на обиду тем, что всаживают нож в живот. Не бойся, Лютик. Похоже, они готовы простить тебе много больше, чем языковые ошибки. Концерт, который ты дал на опушке, явно пришелся им по вкусу. Теперь ты для них ard taedh, великий бард. Они ожидают продолжения «Цветка Эттариэли». Ты знаешь продолжение? Ведь баллада-то не твоя.

– Перевод мой. Я немного обогатил эльфью мелодию, не заметил?

– Нет.

– Так я и думал. К счастью, дриады лучше разбираются в искусстве. Где-то я вычитал, что они невероятно музыкальны. Вот я и разработал свой хитрый план, за который, кстати, ты меня все еще не похвалил.

– Хвалю, – сказал ведьмак, немного помолчав. – Действительно, ловко было задумано. Да и счастье тебе тоже подвалило. Как всегда. Их луки бьют точно в цель за двести шагов. Обычно дриады не ждут, пока кто-нибудь перейдет на их берег и начнет петь. Они очень восприимчивы к неприятным запахам. А после того как течение Ленточки унесет труп, у них в лесу не воняет.

– Ну-ну, – сглотнув, откашлялся поэт. – Главное – у меня получилось, и я нашел тебя. Геральт, как ты тут…

– Бритва есть?

– Бритва? Ну конечно.

– Утром одолжишь? Эта борода у меня уже в печенках сидит.

– А у дриад не было… Хм… Ну конечно, верно, им бритвы ни к чему. Конечно, одолжу. Слушай, Геральт?

– А?

– У меня с собой нет ничего съестного. Как ты думаешь, ard taedh, великий бард, может в гостях у дриад рассчитывать на ужин?

– Они не ужинают. Никогда. А стражницы на границе Брокилона и не завтракают. Придется тебе поститься до обеда. Я уже привык.

– Но когда мы доберемся до их столицы, до их знаменитой, укрытой в чащобе Дуен Канелли…

– Мы туда не доберемся, Лютик.

– То есть? Я думал… Но ты же… Ведь они предоставили тебе убежище. Ведь они… тебя… уважают.

– Точно сказано.

Молчали долго.

– Война, – сказал наконец поэт. – Война, ненависть и презрение. Всюду. Во всех сердцах.

– Поэтизируешь.

– Да так оно и есть.

– Точно. Ну говори, с чем прибыл. Рассказывай, что творилось в мире, пока меня здесь штопали.

– Сначала, – наконец сказал поэт, – расскажи-ка, что в действительности произошло в Гарштанге.

– А Трисс не рассказывала?

– Рассказывала. Но мне хотелось бы услышать твою версию.

– Если ты знаешь версию Трисс, значит, знаешь более подробную и наверняка более точную. Расскажи, что случилось потом, когда я уже был в Брокилоне.

– Геральт, – шепнул Лютик, – честное слово, я не знаю, что сталось с Йеннифэр и Цири… Никто не знает. Трисс тоже…

Ведьмак резко пошевелился, хрустнули ветки.

– Разве я о Цири или Йеннифэр спрашиваю? – бросил он изменившимся голосом. – Расскажи о войне.

– Ты ничего не знаешь? До тебя никакие вести не дошли?

– Дошли. Но я хочу услышать все от тебя. Ну же, говори.

– Нильфгаардцы, – начал бард, немного помолчав, – напали на Лирию и Аэдирн. Без объявления войны. Поводом якобы стало нападение войск Демавенда на какой-то пограничный форт в Доль Ангре во время сборища чародеев на Танедде. Некоторые утверждают, что это была провокация и все устроили нильфгаардцы, переодетые в солдат Демавенда. Как там было в натуре, нам никогда не узнать. Во всяком случае, реакция Нильфгаарда была молниеносной и массированной: границу перешла могучая армия, которую накапливали в Доль Ангре никак не меньше нескольких недель, а то и месяцев. Спалля и Скалля, две лирийские пограничные крепости, были взяты с ходу, всего за три дня, Ривия подготовилась к многомесячной осаде, а капитулировала через два дня под давлением цеховиков и купечества, которым пообещали, что если они откроют ворота и дадут откупного, то их не станут грабить.

– Обещание сдержали?

– Да.

– Интересно. – Голос ведьмака снова немного изменился. – Сдерживать обещания в нынешние времена? Уж не говоря о том, что раньше и не думали давать таких обещаний, да никто их и не ожидал. Ремесленники и купцы не отворяли крепостных ворот, защищали их, каждый свою башню или навесную бойницу.

– У денег нет родины, Геральт. Купцам без разницы, под чьим правлением деньгу зашибать. А нильфгаардскому палатину без разницы, из кого он будет выколачивать налоги и подати. Мертвые купцы денег не куют и налогов не платят.

– Дальше.

– После капитуляции Ривии армии Нильфгаарда быстро пошли на север, почти не встречая сопротивления. Войска Демавенда и Мэвы отступили, не сумев организоваться для решительной битвы. Нильфгаардцы дошли до Альдерсберга. Чтобы не допустить блокады крепости, Демавенд и Мэва решили принять бой. Позиция их армий оставляла желать лучшего… Черт, если б было больше света, я б тебе начертил…

– Не черти. И сокращайся. Кто победил?

– Слышали, господа? – Один из регистрантов, задыхающийся и потный, пробился сквозь группу, окружающую стол. – Прибыл гонец с поля боя! Победа наша! Бой выигран! Победа! Наш, наш сегодня день! Побили мы врага, разбили наголову!

– Тише, – поморщился Эвертсен. – Голова раскалывается от ваших воплей. Да слышали мы, слышали. Побили мы врага. Наш сегодня день. Наше поле и победа наша. Тоже мне – сенсация!

Коморники и регистранты удивленно уставились на начальника.

– Вы не радуетесь, милсдарь коморный?

– Радуюсь, но умею делать это тихо и без надрыва.

Регистранты молча переглянулись. «Щенки, – подумал Эвертсен. – Возбужденные сопляки. Впрочем, им я не удивляюсь, но, извольте, там, наверху, даже Мэнно Коегоорн и Элан Трахх, да что там, даже седобородый генерал Брайбан верещат, прыгают от радости и дубасят друг друга по спинам. Виктория! Победа! Наш день! А чей он должен быть? Королевства Аэдирн и Лирия вместе сумели мобилизовать три тысячи конных и десять тысяч пехоты, из которых одна пятая в первые же дни наступления была отрезана и блокирована в фортах и крепостях. Часть оставшейся армии им пришлось вывести из боя для защиты флангов, которым угрожали глубокие рейды нашей легкой кавалерии и диверсионные уколы отрядов скоя’таэлей. Оставшиеся пять или шесть тысяч – из них не больше тысячи двухсот рыцарей – приняли бой на полях под Альдерсбергом. Коегоорн бросил на них тринадцатитысячную армию, в том числе десять тысяч хоругвей латников, цвет нильфгаардского рыцарства. А теперь радуется, вопит, колотит маршальским жезлом по ляжке и требует пива… Виктория! Победа! Тоже мне – сенсация!»

Решительным движением он смел в кучу и собрал покрывающие стол карты и записи, поднял голову, осмотрелся, потом резко сказал:

– Слушайте мои распоряжения.

Подчиненные замерли в ожидании.

– Каждый из вас слушал вчерашнее выступление фельдмаршала Коегоорна перед хорунжими и офицерами. Посему обращаю ваше внимание, милостивые государи, на то, что все, что маршал говорил военным, нас не касается. У вас будут другие задания и другие распоряжения. Мои.

Эвертсен задумался, потер лоб.

– «Мир хижинам, война крепостям, – сказал вчера командирам Коегоорн. – Вам известен такой принцип. Этому вас учили в военной академии. Принцип этот действовал до сегодняшнего дня. С завтрашнего вы должны его забыть. С завтрашнего дня вы обязаны руководствоваться другим принципом, который отныне станет девизом нашей войны. Девиз этот и мой приказ таковы: война всему живому. Война всему, что горит. Вы должны оставлять за собой выжженную землю. С завтрашнего дня мы переносим войну за пределы той линии, за которую отойдем после подписания мирного договора. Мы отойдем, но там, за линией, должна остаться выжженная земля. Королевства Аэдирн и Лирия должны быть превращены в пепел! Вспомните Содден! Сегодня пришел час возмездия!» Так сказал фельдмаршал.