Ночная смена - Dok

  - Отвечать, когда спрошу. Начнете орать опять - получите люлей. Вы - кто? Ты -отвечай!

  Мужик с краю смотрит изподлобья и бурчит, но достаточно отчетливо:

  - Из цеха мы. Выпустили нас токо что.

  - Девушку чего гоняли?

  - Так она мент. Нас тут менты и кошмарили. Мы решили наказать.

  - Девушка была в охране лагеря? Вас кошмарила?

  - Вроде была.

  Остальные что-то помалкивают.

  - Ты конкретно ее видел.

  - Я - нет.

  - Кто видел?

  - Да вот Кузин вроде говорил...

  - Кто Кузин?

  - Вот - он.

  Мужик показывает пальцем как раз на того, подозрительного.

  - Стукач! А еще свой! - выдает грязный Кузин.

  - Старшой, а что вам не нравится в клиенте?

  - Держится по-другому. Не как остальные. Двигается не так. Выделяется.

  Вот и поди ж ты.

  Начинаю с опаской подходить к шеренге.

  - Если кто хоть какой вред доктору причинит - пришьем вас тут всех к стене. Ясно?

  Мужики ежатся от этих слов Николаича.

  - Похоже, ясно.

  Осмотр коротенький выходит - морда у подозрительного вблизи четко отличается от стоящих от него справа и слева. Щипаю за щечку его и его соседей. Возвращаюсь к Николаичу.

  - Он не обезвожен. Тургор кожи - нормальный. У остальных - снижен.

  - Получается так, что последние три дня он ел и пил?

  - Так точно.

  - Я мочу свою пил! Лицо отекло! - вякает подозрительный.

  - Глупости - отвечаю на вопросительный взгляд Николаича.

  - Ага. Ну-ка, давай сюда курсантку. Вы откуда тут взялись?

  - Я из третьей группы. Нас сегодня привезли на усиление - старший группы этот, как его... То ли Кугушев. То ли Кутушев. А с берега направили сюда. А эти как увидели - так на меня и напали.

  - Не поломали ничего, не отбили?

  - Не, бушлат толстый...

  Николаич задумывается а минутку.

  - Получается так, что доктор - свободен, а вы все сейчас под охраной - обратно. Там разбираться будем.

  - А я?

  - И вы, девушка. Как подтвердят, что вы сюда прибыли сегодня из Кронштадта - вопрос будет снят.

  - Вы мне не верите? Я документы могу показать!

  - Милая, мне эти документы даром не нужны. Я сам какие угодно документы сделать могу за полчаса. Хоть Президента Земного Шара или Командира Дивизии тяжелых пулеметов.

  Девчонка надувается, но Николаич на это не обращает ровно никакого внимания.

  Видя, что расстреливать их уже не будут, один из мужиков не выдерживает:

  - Опять нас под замок, значит? Так что ли?

  - Я б вам еще и морды набил - неожиданно опережает Николаича Филя - и по жопам бы пинал, пока в разумение бы не пришли.

  - Это за что это так? - офигевает мужик - и вроде не он один.

  - Пальцы загибай, дурило - взяли вас тут теплыми как маленьких? Эт раз. Сидели вы и не петюкали? Эт два. Вместо спасиба вы своим освободителям хай устроили? Эт три. Какого-то мутного корефана послушали? Эт четыре. Девку зря обидели? Эт пять. С дубьем на автоматы полезли? Эт шесть. Хамы вы неблагодарные, вот что скажу. И тупари.

  - Ну и я добавлю - силы бегать по заминированной территории за девками - у вас есть, а помочь своих же в порядок приводить - нет. Эт, как говорилось выше - семь.

  Пришедший за это время в себя мужик, лежавший на снегу, привстает и злобно глядя на Филю заверяет:

  - Я тя укопаю!

  - Ты по национальности кто? - необычно серьезно спрашивает Филя.

  - Русский я. Сволочь! Сбоку бил!

  - Ну тогда живи - успокаивается рыжий водолаз.

  Группу только собираются конвоировать, как девчонка милиционер (ну вообще-то курсантка еще зеленая) отдает вынутые из бушлата наручники Николаичу и, показывая глазами на подозрительного Кузина говорит:

  - Как бы не удрал по дороге. В браслетиках ему неудобнее будет.

  - Хорошо. Надень ему браслетики.

  Девчонка только приноравливается подойти к объекту, как Старшой окликает ее:

  - Не на руки браслетики! На ногу!

  - На ногу?

  - Получается так, что да. Делай, что сказал.

  Пожав плечами, девчонка присаживается рядом с Кузиным и защелкивает браслет на его щиколотке.

  - А второй?

  - Второй пусть так болтается. Как нибудь на досуге - попробуйте с таким украшением на ноге побегать...

  Девчонка сидя на корточках к чему то присматривается.

  - Эй, красавица! Что тормозишь?

  - У него штаны сухие!

  - И что?

  - Остальные гадили себе в штаны. А он - нет.

  - Умница! Я думал не обратишь внимания, а из тебя толк выйдет.

  Публика под конвоем отправляется туда, откуда прибежала, я возвращаюсь обратно. Культи ушиты. Мда... Увидел бы такие швы профессор Баиров... Интересно - потерял бы дар речи, или нет. Вот профессор Камардин - тот бы обматерил круто. У них-то шитье было - загляденье. Токо Баиров - детский был хирург, помнится первым в мире сумел справиться с таким врожденным дефектом как непроходимость пищевода у новорожденных, а Камардин - тот госпитальер, мог оказать хирургическую помощь на манер Пирогова - в любых условиях.

  Совсем не к месту вылезает воспоминание, как мы сдавали экзамен по госпитальной хирургии. Естетственно, идя на экзамен узнали от старшекурсников, что профу надо все время говорить о мази Вишневского, как панацее, доценту Петрову (здоровенный дядька с трубным голосом, тоже отменный хирург) - о ней же, но как о вредной дряни, а ассистенты просто слышать о мази Вишневского не могут уже - тошнит их.

  А в итоге оказалось, что если придти за час до экзамена, то обеспечивающий старший лаборант просто позволит в поощрение первым зашедшим выбрать билеты. Ну наша группа и приперлась чуть свет. И зашли первыми готовиться. Все копались, выбирали что получше. А я как взял билет, так и оказалось, что именно этот номер я знаю лучше остальных. Старлаб очень удивленно на меня посмотрел, когда я гордо отказался выбирать дальше...

  Клиент еще жив. Без сознания, но жив. Теперь надо подождать хотя бы час.

  Мутабор опять начинает проявлять нетерпение.

  Совершенно ни к чему в голову приходит студенческий стишок:

  Бьет копытом, землю роет

  Молодой сперматозоид...

   Угомонить Мутабора удается с трудом. От запаха мяса и крови он становится дерганым. Да и то, что месть уже почти свершилась - тоже накаляет обстановку.

   Делаю пару инъекций, приспосабливаю пакет с кровезаменителем. Клиент плох, пульс частит, дыхание тоже не в норме. Но три клинические смерти и ампутацию обеих рук перенести - это не хухры-мухры.

   Вошедший Николаич устраивает тем временем малый военный совет.