Адептус Астартес: Омнибус. Том II - Энди Смайли

Шансов отвернуть уже не было, орочий ас слишком сильно разогнал тяжелый истребитель-бомбардировщик. Похоже, безумец даже не понимал, что натворил — он просто не хотел проигрывать, не желал упускать раненую жертву. Керик молился, чтобы столкновение оказалось достаточно разрушительным, чтобы неизбежный взрыв уничтожил энергостанцию под его ногами и запустил цепную реакцию в плазменных реакторах. Чтобы его жертва не оказалась напрасной.

Выпустив последний заряд из разваливающегося стреляла, Керик отбросил оружие. Удивительно, что оно продержалось так долго, сержанту явно повезло.

Не слыша ничего, кроме воя моторов, Обреченный Орел вытянул в сторону оставшуюся руку. Глядя в расширившиеся от ужаса глаза Сбивалы, Керик принял объятия смерти так, как всегда себе представлял.

Без колебаний.

Джеймс Сваллоу

Останки

Выпустив ещё три болтерных снаряда, брат Дорамака нырнул за каменную глыбу и почувствовал, как массивные подошвы латных ботинок увязают в тёмных базальтовых песках. Внутри шлема дыхание казалось невообразимо громким, каждый тяжёлый вздох гулким эхом отдавался в голове. По краям визора мигнули предупредительные иконки, и на дисплее высветились яркие линии очередных вражеских выстрелов. В камень, за которым укрылся Дорамака, угодила пуля, и едва уловимый звук удара донёсся до улучшенного слуха космодесантника.

Ощутив, будто по коже правой руки забегали мурашки, он рефлекторно взглянул на неё. Несмотря на то, что плоть оканчивалась у локтя, а предплечье было сделано из тусклой стали, десантник по-прежнему испытывал фантомные ощущения, словно органическая конечность никуда и не делась. Он потерял руку из-за несчастного случая на учениях: кости и мышцы превратились в кашу под гусеницами «Хищника», но какая-то часть его мозга никак не могла свыкнуться с этой утратой. Конвульсивно сжав рукоять болтера, металлический протез тихо звякнул о поверхность брони. Дорамака затаил дыхание и сконцентрировался, приняв боевую стойку с оружием. Над головой пролетело ещё несколько выстрелов, едва слышимых в разреженной атмосфере. Десантник выждал момент и перепрыгнул через укрытие, одновременно выпустив пару снарядов в сторону нападающего. Он стрелял навскидку и мог попасть в цель разве что только случайно, однако расчёт шёл на то, чтобы заставить неприятеля не высовываться. Дорамака вихрем помчался по чёрному песку к высокой дюне, откуда открывался хороший обзор, да и позиция там была менее уязвимой, чем предыдущая.

У самых его лодыжек прошли болтерные снаряды, выбив крошечные кратеры в земле, и высоко в воздух лениво взмыли чёрные комья, которые забарабанили по серебристому доспеху и запачкали его. Космодесантник рванулся вперёд и перекатился через вершину дюны. На короткий миг его охватило ликование, однако оно быстро пропало, когда ноги потеряли опору, и он полетел вниз головой. Базальтовый песок засасывал его, не давая возможности встать. Оружие выбило из пальцев, и он злобно выругался, отчаянно пытаясь удержаться на месте. Чёртова гравитация планеты была куда слабее, чем на его родном Гафисе, и, несмотря на все старания, Дорамака никак не мог к ней привыкнуть. Это обстоятельство стоило ему победы в схватке. Пока он беспомощно пытался подняться и сохранить равновесие, ему в затылок почти в упор ударил болт, и Дорамака впервые грубо упал лицом в чёрный песок.

Соперник подошёл, совсем не торопясь, что делало безрассудный бросок Дорамаки и вовсе глупым. Воспользовавшись дулом болтера, оппонент слегка подтолкнул юного космодесантника, чтобы перевернуть его на спину.

— Бедняга, — произнёс он. — Как мне тебя жаль.

Скрытое за шлемом лицо Дорамаки побагровело от злости и растерянности. Он потянулся убрать липкий слой краски с визора, которая выплеснулась из учебного боеприпаса при безвредном попадании.

— Я… потерял опору, — сбивчиво оправдался он.

— Вижу, парень. Но в следующий раз ты и голову потеряешь, если так подставишься противнику. — Человек взял десантника за руку и поставил на ноги. — Ты стал беспечным. Почти девять часов тебе удавалось скрываться от меня, но ты позволил рвению перевесить здравый расчёт. А сейчас подбери-ка своё оружие — и уходим.

— Сержант, я… — запротестовал Дорамака, отчаявшись оправдать свою ошибку.

Второй десантник в схожей броне, но с сержантскими знаками отличия жестом приказал ему замолчать.

— Никаких объяснений. Никаких извинений. От своих людей я ожидаю, что они будут сражаться на высочайшем уровне. Вот почему мы прибыли тренироваться на Серек. Сегодня ты сплоховал, но завтра ты не подведёшь меня, ясно?

Старший воин не стал дожидаться ответа и просто кивнул в сторону окружающего пустынного ландшафта.

— Здесь у тебя есть второй шанс, но на настоящем поле битвы такой роскоши не будет, — с этими словами он постучал по крылатому черепу, выгравированному на наплечнике. — Совсем скоро смерть придёт за Обречёнными Орлами, парень. Поэтому не стоит идти к ней навстречу раньше времени.

Дорамака лишь угрюмо кивнул.

— Да, сержант Тарикус.

Губы ветерана слегка скривились в улыбке, после чего он сказал:

— Присоединяйся к Колиусу — вы вдвоём можете продолжать патрулирование без меня.

Сержант проводил взглядом молодого бойца, зашагавшего навстречу другому новичку. Дорамака был слишком самоуверенным и высокомерным даже по меркам Адептус Астартес, и, как бы ни было противно это признавать, Тарикус увидел в нем некоторые черты, которые были присущи и ему в молодые годы, до того как удалось обуздать неуёмную энергию и умерить пыл. Долгом сержанта было воспитать из этого дерзкого щенка настоящего боевого брата, достойного называться космодесантником, а вместе с ним ещё горстку других младших членов капитула, совсем недавно принятых в ряды Обречённых Орлов. Тарикус никогда по-настоящему не воспринимал себя как учителя, но по прошествии десятилетий всё больше стал замечать, что у него хорошо получается исполнять эту роль: отеческим взглядом он взирал на окружавших его, умея находить в каждом какие-то полезные навыки и развивать их на благо ордену. Итак, именно по этим причинам он и оказался здесь снова, вернувшись для проведения очередных учений в бесплодных равнинах Серека, где не было ничего, кроме песка, камней и острых ветров.

Серек — начисто лишённая каких-либо красок планета, одноцветная пустыня в оттенках серого и чёрного, простирающаяся от одного края тёмного горизонта до другого. Мешанина из каменистых предгорьев и монолитных гор, бесконечных эбонитовых пустошей и унылых пейзажей, где никакая жизнь не могла зародиться — ни мельчайшие непривередливые растения, ни даже бактерии. И именно сюда, в это место, которое воплощает само понятие «бесплодная земля», Обречённые Орлы отправляют своих солдат паломничать, тренироваться и учиться.

Тарикуса радовало то, что хотя бы на оружии и броне члены его капитула имели красные полоски: абсолютная блеклость природы Серека могла довести до того, что человек начисто лишался способности различать какие-либо цвета, кроме чёрного и белого.

Ползучие пески, неспешно перемещаясь волнами, словно тихий океан, играли злую шутку со зрением, если человек вёл себя неосторожно. Попавшись на обманчивый блеск базальтовых песчинок на белом солнце Серека, новоприбывшие нередко полагали, будто под гладкой поверхностью пустынь скрывается нечто незримое. Однако сержанта опыт научил, что Серек столь же безжизнен, как и реликвии, что хранятся в священном реклюзиуме капитула.

О прежних хозяевах планеты осталось мало свидетельств — лишь гнетущие руины городов, сдавшиеся под тяжестью песков и радиации жестокого солнца. Насколько помнил Тарикус, историки Империума выяснили, что население Серека уничтожило себя в последние столетия Тёмной эры технологий; они лишились большей части атмосферы в ходе свирепой войны — масштабного ядерного конфликта, сведения о причинах которого затерялись за давностью лет. Миллиарды жителей погибли тогда, и сейчас от их цивилизации остались одни только бесконечные песчаные просторы и камни, что молчаливо созерцают мёртвый мир, — своеобразные надгробия забытых и убитых людей.

Воздух здесь был настолько разреженным, что ни один человек долго не протягивал без средств индивидуальной защиты органов дыхания, но космодесантник при необходимости в состоянии прожить без шлема, хотя и не без трудностей. Иногда Тарикус снимал свой шлем и вслушивался в заунывный вой ветров, упиваясь безысходностью и страшной меланхолией этого места. «Будь у меня третий глаз, как у псайкеров, — подумал сержант, — что бы я тут увидел? Мир, полный призраков?» Серек позволял Обречённым Орлам хоть краем глаза заглядывать в загробное царство и служил, например Тарикусу, отрезвляющим напоминанием о смертности. Неудивительно, что магистр капитула выбрал именно эту планету в качестве тренировочной базы: если неофитов, что прибывали сюда, местный пейзаж поражал не меньше чем Тарикуса, значит, Серек хорошо выполнял свою задачу.