Ужасный век. Том I - Андрей Миллер

— Поеду в столицу и увижусь!

— А ведь я говорила: не стоит вам туда ехать. Когда Бернард призовёт — разумнее будет отказать ему в помощи. Но… ах, не всё сразу! Ценность великих даров, которые я способна преподнести, человеку не познать в один момент. Этому меня научил опыт многих Гаскойнов: от Гастона до самого Клемента. Нужно постепенно… нужно, ммм..

Рука скользнула с мощной груди Робина к паху, и вот теперь-то он правда вырвался — оттолкнув Геллу так, что ведьма едва с кровати не свалилась. Рыцарь ожидал лишиться сил по ворожбе, как было в лесной доме, однако этого не произошло. Зато Гелла показала завидную проворность: подняться Робин не успел. Ведьма ловко оседлала его, прижав к постели.

— А может, я опять ошиблась?! — почти крикнула она: в янтарно-голубых глазах полыхнуло. — А может, вы ничем не лучше Гастона Гаскойна — и уж точно не лучше отца? Неужто я уступаю толпе служанок и деревенских девок, которых вы поимели, сир? Да будь вы достойным рыцарем — сто раз уже велели бы мне раздеться и ублажить вас. Я, уж поверьте, умею это — ооо, как я это умею! Я могу показать вам, сир, насколько нежна Тьма…

Робин ещё пытался сбросить ведьму с себя, но почему-то ничего не получалось.

— …а могу, впрочем, и просто уйти. Как вы прикажете, так и сделаю. Если вам безразлична своя судьба, безразличны судьбы Вудленда и безразлично то внимание, коего немногие за долгие века удостоились — можете проявить себя глупым, трусливым и слабым. Всё — по доброй воле, сир.

Тут Робин вспомнил, с каких мыслей всё началось. Кем угодно он был готов проявить себя, но не трусом и слабаком уж точно! И точно не пред лицом того, что вогнало во страх и остановило когда-то самого Клемента Гаскойна.

— Раздевайся.

— Так-то лучше!

И платье соскользнуло с плеч Геллы в один миг — будто разом все нитки разошлись, да будто и не было того платья вовсе. Ведьма прильнула к Робину и бесцеремонно, с жадностью впилась в его губы. Это был очень долгий поцелуй — прервался лишь тогда, когда Гелле вновь захотелось сказать.

— Но вот что, сир: так запросто вы нежность Тьмы теперь не получите. Больно долго упирались. Нет: хочу испытать, что вы за рыцарь! Не только в сражениях мужчины испытываются, ммм? Мечом-то каждый дурак горазд махать.

Робин возразил бы насчёт обещания исполнять его капризы, однако всё удачно сошлось с его собственными желаниями. Теперь-то он без труда опрокинул ведьму на спину, раздвинул её колени и подмял под себя. Кровать была сколочена крепко, однако всё равно скрипнула. Какова нежность Тьмы — ещё предстояло выяснить, но пока сам Робин отнюдь не нежничал.

— Я буду кричать, конечно… — шепнула Гелла ему в ухо. — Но не бойтесь: нас никто в замке не услышит.

Да хоть бы и услышали — кого это в Фиршилде смутит? Отец совсем иначе говорил о становлении мужчины мужчиной, но если взять меру вещей попроще — то Робин чувствовал себя в постели так же уверенно, как с мечом. И так, и этак немало схваток выигрывал.

А в знании, что кости лежащей под ним женщины давным-давно истлели в сырой земле, Робин обнаружил ничуть не отвращение. Напротив: как раз нечто особенно будоражащее. Может, кто-нибудь ещё в Вудленде справедливо похвалится, что сумел зарубить четверых сильных воинов из леса, даже не имея брони…

…а вот с кем ещё случалось подобное?

Закричал-то первым Робин — когда Гелла, поманив его к губам и вдруг уклонившись, не на шутку вцепилась зубами в шею. Вышло гораздо больнее, чем Робин решился бы сделать сам.

— А обещала только по просьбе… — кое-как проговорил он, потому что дыхание сбилось. Это и на ристалище случалось редко.

— А… ах, а вы и поверили?

Вместо ответа Робин прижал ведьму к покрывалу, ухватив за горло. Подумалось, что силу можно особо не рассчитывать: ничего с Геллой не случится, раз она давным-давно не человек. Изголовье несколько раз стукнулось об стену, хоть весила кровать немало. Тут Робин ощутил, что пределы выдержки иссякают и финал ближе, чем он рассчитывал. Иного коня никак не удержишь.

Гелла, впрочем, совсем не расстроилась. О нет: она была очень довольна. Женщина или не совсем женщина, однако в дивных двухцветных глазах светилось теперь именно то, что молодой Гаскойн видеть привык.

Робин, тяжело выдохнув, завалился набок. Только теперь он почувствовал, как саднит на спине и груди: царапин ногти Геллы оставили порядочно. Из распахнутого окна задул ветер, неприятно остудив покрывшуюся потом кожу. Захотелось покрепче обнять Геллу, и хоть рыцарь понимал, что её холодное тело всё равно не согреет — немедленно сделал это.

— И что… — проговорил он, отдышавшись. — Скажешь теперь, будто я слабый рыцарь?

— Просто замечательный.

Гелла легонько поцеловала его, и в тот же момент Робин услышал, как захлопнулось проклятое окно. Стало гораздо лучше, хоть и прежде было великолепно.

— А раз так… — начал Робин, теперь-то ощущая безграничную уверенность в себе. — То что там насчёт нежной тьмы?

— Ммм, да с вами на раз-два не управишься… Как я и надеялась, впрочем.

— Ещё бы!

— Ну хорошо: вы заслужили.

Гроза как раз добралась до Фиршилда. Крупные капли забарабанили в оконное стекло, молния осветила полспальни, а гром ударил неожиданно резко. Робин немного вздрогнул — и от этого звука, и от прикосновения ведьмы. Во дворе перепугались собаки, а из коридора послышалось, как поминает Творца Небесного проходящая мимо служанка.

Знала бы она, что творится за этой дверью…

Подумалось об этом и Гелле. Она увидела достаточно иронии, чтобы ненадолго прерваться.

— Вы только, сир, давайте без чего-то вроде: «ах, святая Белла!», ладно? Мне будет обидно.

Робин запрокинул голову и обнаружил, что святая Белла вполне имеет возможность наблюдать: маленькая статуэтка была подвешена над кроватью. Робин редко вспоминал про неё. Да и пусть. Крестик по-прежнему висел на его шее, что ведьму не смущало.

В самом деле, Благостную Деву ночью не призывают — как сказала Гелла при первой встрече. Что до самой ведьмы, то если она и лгала насчёт «Тьма ещё не есть зло», то хотя бы о нежности Тьмы сказала честно. Ни одна из прочих женщин, которых успел узнать Робин Гаскойн, и близко не была способна на нечто подобное.