Кровавые Ангелы: Омнибус - Джеймс Сваллоу

Но звероподобные мутанты хранили трогательную преданность своему хозяину.

Все, что оставалось от их человеческих личностей, уже давно было утрачено и заменено смесью препаратов, менявших их геном и безумными хирургическими перекройками. Байл переделывал каждого из них, заставляя дремлющие гены животных в их ДНК вновь заявить о себе; то, что появлялось в конце такого процесса, или умирало или было совершенно лишено всего человеческого.

Их звериный разум был порабощен их творцом, и во имя него группы мутантов без особенного труда преодолевали тлеющие, чадящие груды обломков, высматривая узников, которые осмелились выказать такое неповиновение.

В буквальном смысле слова, это стало их смертельной ошибкой.

ВДОЛЬ ВСЕЙ ОТВЕСНОЙ стены кратера пылало пламя; там, где в отводных канавах, заполненных маслянистой жидкостью, валялись раскаленные добела обломки металла, в небо поднимался тяжелый черный дым. Дым окутывал на скорую руку построенную хижину, поднятую на железных сваях; окруженная целым лесом колонн, торчавших вокруг круглого, как арена пространства, она была центром, от которого во все стороны к колокольцам громкоговорителей тянулись старые, побитые коррозией провода.

Поблизости обезьяноподобный мутант, оставшийся в живых после того, как его сбросил с моста Кровавый Ангел, вел за собой пару низкорослых змееподобных сростков, пробираясь сквозь серо-черную дымку.

Обезьяноподобный должен был погибнуть первым — Рафен решил исправить ошибку, которую совершил, оставив мутанта в живых. Астартес стремительно выскочил из укрытия и изо всех сил врезал сростку по пояснице своим разряженным болт-пистолетом. Тот пошатнулся и попытался развернуться назад, раскинув лапищи, чтобы схватить врага — но удар оказался настолько сильным, что перебил позвоночник и разорвал нервы. Обезьяноподобный пытался зарычать, выплескивая свою ярость — но его опоясала резкая вспышка боли, а потом тело ниже пояса утратило чувствительность. Зверь рухнул на землю, и Рафен резко ударил упавшего по глотке. Тошнотворный хруст, влажный всхлип и дело сделано.

Похожие на змей мутанты запаниковали и отступили, угодив прямо в руки другого Астартес. Тарик кулаком сшиб одного на землю, старательно рассчитывая силу удара — один из них нужен был им живым — и разоружил другого, выбив из его руки короткий изогнутый клинок.

Рафен приблизился ко второму змееподобному мутанту, и, ни секунды не медля, схватил низкорослую рептилию и швырнул в канаву, заполненную горящим топливом. Погрузившись в пылающую жижу, существо с пронзительным визгом сварилось заживо. Тарик наставил захваченный меч на сростка, которого свалил на землю:

— Если не сделаешь то, что мы скажем — то же самое будет и с тобой.

Змей быстро закивал маленькой головой на длинной шее, его желтые глаза расширились от ужаса.

Рафен указал на хижину.

— Там есть вокс-сеть. Ты активируешь ее для нас.

Сросток закивал как заведенный и вскарабкался в хижину, стараясь как можно быстрее выполнить то, что позволило бы ему спастись. Его товарищ перестал верещать, и к разнообразному букету запахов, наполнявших воздух, присоединился новый — сладковатая вонь горелого мяса.

КОГДА дело было сделано, Тарик подарил змею-сростку быструю и безболезненную смерть, перерезав горло одним стремительным скользящим ударом клинка. Истекая кровью, мутант смотрел на него, в его угасающих глазах застыл укор; похоже, он действительно поверил, что у него есть шанс остаться в живых.

Рафен наклонился вперед, не отрывая взгляда от мигающих огоньков и позвякивающих механизмов на панели управления, установленной в хижине. Возможно, раньше здесь был контрольный центр сортировочного производства, но сейчас механизм был модифицирован для управления кабелями и информационными каналами, цель которых ускользала от понимания Кровавого Ангела. Они змеились по стенам и полу помещения, переплетаясь друг с другом, словно корни гигантского растения. Он подумал, какой ущерб такому месту, как это, могла бы принести одна-единственная крак-граната; это был спорный вопрос. Даже действуя клинком, разрубая провода вокруг него в течение нескольких часов, можно было не повредить ничего жизненно-важного.

Он отогнал эти мысли и наконец увидел то, что искал; покрытый похожими на соты ячейками вокс-микрофон, торчавший на конце телескопической подставки. Рафен заметил, как сияют индикаторы подачи энергии, которые с таким усердием активировал змей. Он постучал пальцем по воксу, и глухой стук донесся из вокс-передатчиков снаружи.

Он взглянул на Тарика, который стоял на страже у двери. Орел Обреченности кивнул в ответ. Рафен сделал глубокий вдох и заговорил.

ОБЫЧНО ВОКС-рупоры использовались для пыток звуком, раздачи приказов о казни или передавали похожие на проповеди, напыщенные речи самого Фабия Байла. Сегодня из них слышались другие слова, произнесенные сильным чистым голосом. Каждый из Астартес в тюремном комплексе замер и, затаив дыхание, напряженно прислушивался к нему.

— Братья, — начал Рафен, — родичи, близкие и дальние, Астартес. Слушайте меня. Мне так много нужно сказать, но у меня мало времени, так что я не буду тратить его на премудрости ораторского искусства или риторики.

Сростки зашлись в злобном вое, когда поняли, что происходит, но голос из вокса был громче их воплей.

— Это место было создано, чтобы уничтожить то, что имеет для нас особую ценность, то, что принадлежит всем нам — и неважно, какого Примарха или какой Орден мы зовем своим. Я говорю о нашем братстве.

Руки Кровавого Ангела сжались, он вспомнил, что чувствовали его пальцы, державшие полоску пергамента с тонкими строчками начертанного на ней обета.

— Байл изолировал нас друг от друга, пресекая почти все возможности перекинуться словом. Он посеял семена недоверия и подозрений, медленно превращая нас в прах чередой бессмысленных дней и мучительных ночей. Этот ублюдок хочет, чтобы вы поверили, что о вас забыли. Он лжет. Я здесь для того, чтобы сказать вам, что он врет и погряз в своем вранье! — голос Рафена стал громче, обретя силу.

— Загляните в себя, братья, и вы поймете. Вы ждали этого дня, даже если сами не знали об этом. Дня, когда вам напомнят, кто вы такие. Я здесь для того же, что и вы — чтобы служить Богу-Императору и Святой Терре! Знайте, что каждый из вас — предвестник собственной свободы!

Уголком глаза он увидел, как Тарик заметил что-то снаружи; издалека донеслись крики разъяренных, приближающиеся врагов. Теперь он не мог остановиться:

— Я скажу вам, что все мы в этот день не Кровавые Ангелы, Орлы Обреченности, Космические Волки, Тауранцы, Саламандры, Багровые Кулаки… Мы одно великое воинство, одно сердце и один разум! Мы — Адептус Астартес, Космодесантники, боги войны и внушающий ужас, разящий меч нашего Императора! Мы есть Его воля и всегда ею были!

Снаружи послышались выстрелы, пули отрывали куски от стен и рикошетили от оборудования внутри, выбивая снопы искр.

— Вам нечего терять, Сыны Человечества, вас ждет только слава! Даже если вы сомневаетесь в том, что я сказал, … — он уже кричал, его слова звенели от напряжения, — … знайте, что есть одна истина! Поодиночке — мы мертвы. Вместе — несокрушимы…

Его голос потонул в визге подлетающей ракеты. Рафен отпрянул от консоли, и ракета малого радиуса действия, сопровождаемая хвостом оранжевого дыма, с визгом влетела внутрь и вдребезги разнесла хижину громоподобным взрывом.

ХЛИПКАЯ конструкция на сваях сложилась, словно была изготовлена из бумаги, разлетелась, как карточный домик, сваи затрещали, и кабели, тянущиеся к громкоговорителям, оборвавшись, хлестнули по воздуху словно кнуты.

Чейн выступил вперед, и, приблизившись к тлеющей груде обломков, рявкнул другим Новым Людям, которые в замешательстве стояли вокруг него:

— Найдите этих ублюдков! Я выгрызу сердце тому, кто разочарует меня!

Новый Человек с мощной шеей, одетый в изодранный, висящий лохмотьями кожаный плащ, начал рыться среди развалин, используя свой меч, чтобы отбрасывать обломки с дороги.

— Здесь! — начал он.

Но не сумел договорить, рухнув с перерезанным горлом. Разбрасывая кучу щебня, из-под нее внезапно появился Тарик, орудуя изогнутым клинком, который отобрал у змея, он набросился на Нового Человека, нанося все новые и новые удары, охваченный боевым безумием. Откинув плечом в сторону потрескавшийся облицовочный лист, рядом появился шатающийся Рафен. Кровь струилась из дюжин мелких порезов, оставленных осколками стекла, брызнувшими прямо ему в лицо, он тяжело дышал от ярости. Кровавый Ангел отряхнулся, подняв облако пыли, и, приведя себя в устойчивое положение, огляделся, ища что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие.