Семь смертей Лешего - Андрей Салов

Но случалось и такое, - отчаянно сражающаяся за жизнь змея, хоть и проигрывала битву, но успевала ужалить одного из нападавших. Умирая, злобный мозг гада, мог успокоиться тем, что за жизнь свою он отомстил.

Жизнь человеческая после укуса змеи не была слишком долгой. Порой они не успевали дойти до старших, как малец с двумя красными отметинами от зубов змеи, с каждым шагом наливающийся смертельной бледностью, падал на землю, заходясь в предсмертных судорогах и корчах. И никто не в силах был помочь, змеиный яд был смертельным для человека. И если взрослые людские особи, ужаленные змеями порой и выживали, то дети всегда умирали.

И уже поздно задавать трепку участникам злополучной охоты. Случившегося не исправить. Умершего все равно не воскресить и отныне место ему за окраиной стойбища, лакомством для хищных зверей, с аппетитом, уплетающим сочную человеческую плоть, вместе с пропитавшим ее, змеиным ядом.

Смерть от змеиных укусов в племени была весьма существенной, и если бы не плодовитость женщин, последствия борьбы со змеями, могли быть гораздо плачевнее. Об умерших никто не печалился. В племени всегда было много детей. Не все матери знали точное количество собственных отпрысков. Потеря одного двух, не портила общей картины. Требующих пищу детенышей все равно было изрядное количество, и об их неустанном пополнении каждую ночь заботился вернувшийся с охоты сожитель, а за неимением оного, случайный сосед, или молодой парень, еще не успевший обзавестись подругой, но полный сил для сексуальных сражений.

Племя было довольно примитивным и не было в нем ничего, кроме ежедневной работы, от восхода до заката солнца, с перерывами на еду. А когда заходило солнце и нахождение вне защитного полукруга костров становилось смертельно опасным, племя разбредалось по своим закуткам, переходя во власть законов ночи. И долгое время слышалось сопение одних и довольное похрюкивание других, вовлеченных в сексуальную битву. К неописуемому восторгу детишек, с интересом наблюдающих за возней взрослых, с попыткой повторения их телодвижений. И укладывался брат на сестру, а сестра подползала под брата, и пыхтели они, и сопели подражая взрослым, не понимая в силу лет, самого главного. Когда они вконец доставали родителей сопением и возней, папаша на время прекращал поступательные движения, отвешивая тумаков расшалившимся детишкам. И они на время замирали, с интересом наблюдая за родителями.

Когда это прискучивало, они отворачивались и засыпали, прижавшись теснее, друг к другу. Тем сильнее, чем холоднее становились ночи. Сливались в единый организм, чтобы сохранить благодатное тепло. Вскоре, к посапывающим детишкам присоединялись и взрослые, утомившиеся в любовных баталиях, чтобы отдохнуть перед новым днем, который, как и все предыдущие, будет полон борьбы за выживание.

Но если члены племени порой и давали себе отдохнуть денек-другой после удачной охоты от повседневных дел, то у изгнанника и в мыслях не было подобной праздности. Он должен бороться за жизнь, что в одиночку делать гораздо труднее. Много опасностей подстерегает в лесу одиночку. От ядовитых рептилий, до хищного зверья, которым кишит лес, особенно ночью. Но и они были не главной опасностью для одинокого бродяги.

Змею можно обойти стороной, или убить, что для любого взрослого члена племени, было плевым делом. Хищника можно обмануть, спрятаться от него, отпугнуть огнем, которого боятся все звери без исключения, от самых маленьких, до гигантов. Жаль только, что в его случае, пользоваться огнем ближайшие несколько дней, было бы весьма неосмотрительно. Но и без огня от хищника можно легко отделаться. Для этого нужно забраться на дерево, где и переждать опасность. Главное не проспать момент, когда он привлечет чье-нибудь, чересчур пристальное внимание к собственной персоне.

Даже вызвав в чьих-то голодных и алчных глазах к своей персоной вполне определенный гастрономический интерес, не следовало впадать в панику. Большая часть хищного зверья, бывшая не прочь полакомиться человечиной, в силу анатомических причин, была лишена возможности добраться до лакомой добычи. Не умели они лазать по деревьям. Если бы взгляды могли испепелять, они бы превратили человека в горстку пепла, но добраться до него, звери все равно бы не смогли. Их уделом было наблюдение за дремлющим в ветвях человеком, в надежде на то, что он свалится во сне с дерева. И уж тогда-то они в считанные секунды разберутся с ним, вознаградив себя за долгое и томительное ожидание.

Леший, также как и его соплеменники, с детства был обучен спать на деревьях, и знал сотню способов, как расположиться даже на самом неудобном для спанья дереве так, чтобы не свалиться с него спящим. И поэтому ожидание сидящих под деревом хищников, могло оказаться бесконечным. Ночь, особенно летом, так скоротечна, и тратить ее на бесцельное ожидание, не имело смысла. Прождав час-полтора, хищная стая снималась с места и трусила вглубь леса, в поисках более доступной добычи. Иногда они уходили и раньше, вспугнутые более сильным и опасным хищником. Но если объявившийся хищник принадлежал к наземным представителям хищного мира, то и он напрасно терял время в бесполезном ожидании.

Иногда, на смену наземным хищникам, приходили злобные твари, которые отлично умели лазать по деревьям, и которым ничего не стоило достать притаившегося в древесной кроне человека. Здесь главное не проспать, уловить шорох карабкающегося на дерево тела, скребущих по коре когтей. Если вовремя заметить опасность, с ней вполне можно совладать. Каким бы страшным не был хищник на земле, при попытке взобраться на дерево он терял былую мощь. По крайней мере, до тех пор, пока не преодолевал гладкий ствол и не оказывался среди переплетения древесных ветвей, где к нему возвращались сила и ловкость, и он снова превращался в грозного хищника, совладать с которым в одиночку практически невозможно. Когда же он карабкался по стволу наверх, изо всех сил цепляясь всеми четырьмя лапами за ствол, зверь был очень уязвим. Его смертоносные лапы с убийственными когтями были заняты, и он не мог пустить их в ход. В распоряжении хищника оставалась лишь грозная, свирепо оскаленная пасть с множеством острых зубов. Но несущая смерть внизу, здесь, между небом и землей, она могла выполнять только устрашающие функции, напугать человека, заставить забраться выше, отступить в гущу ветвей, сделать роковой шаг назад, что неминуемо приведет к смерти.

Но даже самый неопытный охотник племени прекрасно знал, что этого нельзя делать ни в коем случае. Отступление означает смерть. Хищника нужно встречать на подступах к нижним ветвям, когда зверь находится в наиболее уязвимом положении. И не нужно пугаться налитых кровью глаз зверя, его широко раззявленной, оскаленной пасти. Единственное, на что он способен в этой ситуации, - устрашать, и ничего более. Главное пересилить себя, не поддаться паническому страху, встретившись глазами со злобным взглядом зверя. Ткнуть с размаху отточенным копьем в оскаленную морду, в налитые кровью глаза. Столько раз, сколько потребуется для того, чтобы рычащий от ярости и боли зверь, рухнул с дерева на землю. Чтобы враг бежал прочь, трусливо поджав хвост, оставляя кровавые отметины, по которым его найдут другие хищники, или люди, вышедшие поутру на охоту. Если удастся удачно ткнуть зверя в налитый кровью глаз, можно и убить, а это означает почет, и шкура убитого зверя достанется смельчаку.