Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной - Евгений Юрьевич Лукин

– Чему ты счастлива?

– Тому, что муж у меня нормальный человек…

– Сумасшедший дом… – простонал он, хватаясь за голову.

* * *

Ужин был изумителен. Он был даже изумительнее обеда, поскольку не сопровождался тихими проникновенными склоками.

– Слушай, а где портрет? – спросил вдруг Артём.

Первого лица на стене кухни больше не наблюдалось. Не мозолило глаза и оскорбительное изречение.

Виктория вздрогнула и потупилась.

– В шкафу, – продал Павлик.

А галстук так и не снял, вредина!

– Почему в шкафу?

– Ну… – беспомощно сказала Виктория. – Он же тебе не нравится…

И Артём Стратополох с мысленным стенанием вновь осознал себя мерзким растленным типом. Она же всем дорогим жертвует для него, всем самым ей дорогим!

– Мм… А ты не могла бы… – переждав спазм совести, попросил он, – достать на минутку…

Встревожилась, пожалуй, даже слегка испугалась:

– Зачем?

– Надо…

Встала, беспрекословно принесла, подала с опаской. Странно. Чего опасается-то? В лёгком недоумении Артём перевернул портрет, словно ожидал прочесть на обороте что-нибудь этакое, от руки: «Виктории Стратополох – на память. Доктор Безуглов».

Оборотная сторона портрета, естественно, была чиста.

Снова перевернул, всмотрелся.

– Что? – еле слышно спросила супруга.

– Что-то общее есть… – задумчиво процедил Артём. – Но, наверное, всё-таки не он…

– Кто?

– Да понимаешь… Встретил сегодня на улице… То есть не на улице, а… Да, собственно, не важно, где я его встретил. И вот теперь смотрю…

– Кого встретил? Безуглова?! – подскочил Павлик.

– Да нет, конечно, – с досадой ответил Артём. – Так, похож… слегка…

Всмотрелся ещё раз, хмыкнул, вернул.

А с другой стороны, несходство тоже ничего не доказывает. Если портрет выдающегося человека до последней чёрточки похож на оригинал, то это уже, простите, не портрет, а гнусная, возмутительная провокация.

* * *

Странно, очень странно вела себя в этот вечер Вика. Вроде бы не притворялась, что счастлива, однако были мгновения, когда тёплое сияние карих глаз супруги меркло и на внезапно осунувшемся лице возникало жалобное, тревожное выражение. Поначалу Артём вообразил, будто она ещё колеблется, простить его или не простить, но потом понял: нет. Тут что-то другое.

– Ничего не случилось?

– А?.. – Очнулась, заулыбалась. – Нет-нет, я – так…

Стратополох прошёл в комнату сына и выудил его за нежно-голубой галстук из компьютерной игрушки.

– Не знаешь, что это с мамой?

– А! – Отпрыск дёрнул плечом. – По зомбишнику о новой шизе передали… То есть не о новой… Психическая эпидемия… тоси-боси…

– Ну-ну! И что?

– Да как всегда! Засуетилась, давай в поликлинику звонить, презика в шкаф спрятала…

Презика? Ах, пре-езика… В смысле – Президента! То есть сняла со стены Президента и спрятала в шкаф… Стратополох сразу вспомнил огромный матерчатый портрет, убираемый с торца здания под надзором двух санитаров.

– Погоди-погоди… Что за эпидемия?

– А я знаю? Что-то там такое говорили… замена идеи аффектом… служение не делу, а лицу… На классном часе скажут.

Надо же страсти какие! Санитар, помнится, высказался короче и проще: пополизаторство. Этак они, глядишь, и президентоманию извращением объявят. Ох, доиграетесь вы однажды, доктор Безуглов, ох, доиграетесь…

* * *

А поздним вечером, еле дождавшись, когда Павлик прекратит ворочаться за стеной, Виктория набросилась на мужа, как в первую брачную ночь.

– Бедный, бедный… – то всхлипывала, то шептала она. – Это я, это я виновата… Больше так не будет… Тебя ни на кого теперь… не хватит… кроме меня…

Потом изнемогла и уснула.

Измочаленный, Артём Стратополох бессильной рукой попытался взбить подушку.

– Спать… – бормотал он. – Спать-спать-спать…

И уже в наплывающей дрёме возникла и обрадовала фраза: «Какое счастье, – думал он, засыпая, – что это была всего лишь явь…»

Не забыть бы до завтра.

Глава 9

Клевета за клеветой

Не дай мне Бог сойти с ума.

А. С. Пушкин

Утром, свежевыбритый, благоухающий кофе и лосьоном, Артём Стратополох, в коричневом домашнем халате, прошествовал вниз по лестнице к почтовому ящику. Поднёс ключик к жестяной дверце и приостановился. На стене подъезда поверх заскобленной латиницы чернела свежая кириллическая надпись: «Любил я ваши именины».

Так. Начинается.

Фыркнул, отомкнул ящик, извлёк свежий номер газеты «Будьте здоровы!». Предпоследняя полоса. «Литературный диагноз». Неужели и сегодня о нём ничего…

Есть! Вот оно! Артём Стратополох, «Умножение скорби», сборник стихов… Зажмурился, бегло досчитал до десяти.

Вскинул бьющиеся веки, вновь отыскал заголовок – и тут же всполошился. Позвольте, позвольте… А почему так коротко? Анонимный отзыв состоял всего из трёх предложений. Первые два были не более чем оскорбительны, зато третье… «Невыразительная бледность женских портретов, – чуть отшатнувшись, прочёл Артём, – невольно наводит на мысль о гомосексуальных тенденциях автора».

Они там что, совсем идиоты?

Поднял обезумевшие глаза, непонимающе уставился на непристойную со вчерашнего дня надпись.

Ах, сволочи! Ну не получаются у него женские образы, не удаются! Но чтобы на этом основании вот так… огульно… облыжно…

Артём нервно свернул газету и запер ящик. Виктории заметку показывать нельзя. А спросит, где газета? Сказал, что сходит вниз за газетой, а где она? Да нет, не спросит…

Гораздо хуже другое: в «Последнем прибежище» прочтут неминуемо. Хоть кто-нибудь да прочтёт. И неизвестно ещё, чем всё это обернётся. Запросто могут потребовать, чтобы пересел за столик под портретом поэта Клюева. В компанию Квазимодо и юноши с минимумом косметики.

Ну нет! Такого срама он не переживёт.

Вот что нужно сделать: взять этот номер и заявиться со скандалом в редакцию. А потом – в «Прибежище». Сколько бы он там теперь ни проторчал, всё равно Виктория решит, что это для отмазки…

«Будьте здоровы!»

Недолго вам быть здоровыми…

* * *

О газете Виктория не спросила, ей было не до того. По телевизору шла «Школа больных», и речь велась именно о профилактических мерах против психических эпидемий.

– …протекает обычно с нарастающим психомоторным возбуждением, в высказываниях часто доминируют идеи одержимости… – монотонно излагал с экрана некто в белом халате.

Кое-что Виктория записывала.

Облачаясь в парадную пару (пятна отчищены, пуговки переставлены), Стратополох краем уха прислушивался к голосу ведущего. Суть высказываний воспринималась обрывками.

– …господство одного аффекта над всеми…

– …определённому лицу, которому они экстатически преданы и во имя которого…

– …как правило, личности тревожного фобического склада…

Насколько Артём мог понять, граждан, заботящихся о своём психическом здоровье, предостерегали против восторженных прилюдных высказываний, стихийных митингов и особенно против обращений с просьбами непосредственно к портрету доктора Безуглова.

Спохватились…

– Ты осторожнее, – ласково потрепав жену по загривочку, предупредил он на прощание.

Та оторвалась на секунду от экрана и улыбнулась – тревожно,