Гобелены Фьонавара - Гай Кей

И среди этого бездонного молчания Мэтт ждал, оглядывая гномов, собравшихся в зале, своим единственным темным глазом. Она слышала, как стражники беспокойно переминаются у нее за спиной. Затем совершенно спокойно, без суеты, Мэтт взял Алмазный Венец и возложил его себе на голову.

В ответ раздался такой взрыв, словно в дерево в сухом лесу ударила молния. Сердце Ким подпрыгнуло в груди, когда она услышала потрясенный рев, полыхнувший по залу. В его громе она ощутила гнев и растерянность, попыталась различить в нем намек на радость, и ей показалось, что различила. Но ее взгляд инстинктивно метнулся к Каэну, как только Мэтт предъявил права на престол.

Губы Каэна изогнула лукавая, едкая улыбка, он ничуть не смутился, а казалось, даже забавлялся. Но глаза его выдавали, так как в них Ким заметила промелькнувшую на мгновение черную злобу. Они говорили об убийстве, и в ее сердце словно вонзился кинжал.

Ким была бессильна, в плену, страх терзал ее острыми когтями, но, когда она посмотрела на Мэтта, стремительное биение ее сердца стало затихать. Пусть даже на его голове ослепительно сверкал Венец из тысячи алмазов, его аурой, его сущностью все равно оставались невозмутимость, уверенность, неизменное спокойствие.

Он поднял руку и терпеливо подождал тишины. И когда почти все замолчали, сказал:

— Калор Диман никогда не отказывается от своих королей.

Он произнес эти слова негромко, но акустика помещения донесла его слова до самых дальних уголков Зала Сейтра. Когда их эхо замерло, снова воцарилась полная тишина.

И в этой тишине с двух сторон на сцену вышли пятнадцать или двадцать гномов. Все они были одеты в черное, и Ким увидела, что у каждого на среднем пальце правой руки сверкает белым огнем бриллиантовое кольцо. Все они были уже немолоды, но тот, который шел первым, был гораздо старше остальных. У него была седая борода, и он опирался на посох. Он остановился и подождал, пока все остальные пройдут мимо него к каменным сиденьям на одной стороне сцены.

— Старейшины гномов, — тихо шепнул Лорин. — Они будут судьями Каэна и Мэтта. Тот, что с посохом, — Миак, глава старейшин.

— Что они будут судить? — со страхом шепнула Ким.

— Словесный поединок, — пробормотал Лорин довольно уныло. — Такой же, как тот, который Мэтт проиграл сорок лет назад, когда Совет принял решение в пользу Каэна и проголосовал за продолжение поисков Котла…

— Молчать! — прошипел все тот же стражник. И подкрепил приказ, довольно сильно ударив Лорина по плечу.

Серебряный Плащ быстро обернулся и смерил стражника взглядом, от которого гном поспешно шагнул назад, едва не потеряв равновесие.

— Мне… мне приказано следить, чтобы вы молчали, — заикаясь, проговорил он.

— Я не намерен много говорить, — сказал Лорин. — Но если ты еще раз ко мне прикоснешься, я превращу тебя в гейалу и поджарю на обед. Предупреждаю только один раз!

Он снова повернулся к сцене с бесстрастным лицом. Ким знала, что это всего лишь блеф, ничего более, но она сообразила, что никто из гномов, даже Каэн, не мог знать, что маг лишился своих магических сил на Кадер Седате.

Миак вышел вперед, в тишине его посох громко стучал по камню. Он занял позицию перед Каэном и Мэттом, немного сбоку. Поклонившись каждому из них с одинаковой торжественностью, он повернулся и обратился к собравшимся гномам:

— Дочери и сыновья Калор Диман, вы уже слышали, зачем мы собрались в Зале Сейтра. Мэтт, который некогда был нашим королем, вернулся и представил Совету доказательства, что он именно тот, за кого себя выдает. Теперь он носит второе имя — Сорин, которое получил за потерю им глаза во время войны вдали от наших гор. Войны, — тихо прибавил Миак, — в которой гномам не нашлось достойной роли.

Ким вздрогнула. Краем глаза она увидела, как Лорин прикусил нижнюю губу.

Миак продолжал тем же рассудительным тоном:

— Как бы то ни было, Мэтт Сорин снова здесь, и вчера ночью перед созванным Советом он бросил вызов Каэну, который правил нами сорок лет, — правил, но лишь при поддержке и с разрешения Совета старейшин, не как истинный король, так как он не создал кристалла для озера и не провел ночь на его берегу при полной луне.

При этих словах раздался слабый ропот. Настала очередь Каэна реагировать. Выражение почтительного внимания на его лице не изменилось, но Ким, пристально наблюдавшая за ним, заметила, что лежащая на столе рука сжалась в кулак. Через секунду он, казалось, заметил это, и рука снова разжалась.

— Как бы то ни было, — снова повторил Миак, — вас созвали, чтобы выслушать, а Совет — чтобы судить по старому обычаю словесный поединок, какого мы не видели сорок лет, с тех пор, как эти двое в последний раз стояли здесь перед нами. Я прожил достаточно долгую жизнь, ибо рука Ткача, держащая мою нить, была милостива, и могу сказать, что здесь разворачивается рисунок с такой симметрией, которая свидетельствует о переплетении судеб.

Он помолчал. Затем, глядя прямо на Ким, к ее большому удивлению, сказал:

— Здесь находятся двое не из нашего народа. Известия медленно доходят через горы и еще медленнее проникают внутрь гор, но гномам хорошо известно, кто такой маг Лорин Серебряный Плащ, чьим Источником был наш король. А эту женщину Мэтт Сорин назвал Ясновидящей Верховного правителя Бреннина. Он также поклялся своей жизнью, что они оба будут уважать наши законы здесь, у Хрустального озера, что они не станут прибегать к магическим силам, которыми, как нам известно, они обладают, и примут то суждение, которое Совет вынесет по этому поединку. Так сказал Мэтт Сорин. Теперь я прошу их самих подтвердить той клятвой, которую они считают наиболее прочной, что это правда. В ответ я даю гарантии Совета, с которыми согласился Каэн, — точнее, он сам и предложил это, — что их благополучно проводят из нашего королевства, если возникнет в том необходимость, после вынесения решения по поединку.

«Лживая змея», — в ярости подумала Ким, глядя на честное, открытое лицо Каэна. Однако она удержала на своем лице подобающее выражение, сунула руку без кольца в карман платья и стала слушать Лорина, который поднялся со своего места и сказал:

— Именем Сейтра, величайшего из королей гномов, который погиб, защищая Свет, в битве с Ракотом Могримом и легионами Тьмы, клянусь, что согласен с тем, что вы только что сказали. — Он сел.

И снова тихий, но ясно слышный ропот прошел по залу. «Вот вам!» — подумала Ким, вставая в свою очередь. Она ощутила в себе Исанну, и когда заговорила, то это зазвучал голос Ясновидящей, суровым эхом прозвеневший в огромном пространстве зала.

— Именем параико из Кат Миголя, самых добрых из Детей Ткача, великанов, которые и поныне живые люди, а не призраки и сейчас очищают Эриду, собирая тела безвинных жертв смертоносного дождя, посланного Котлом, клянусь, что согласна с тем, что вы только что сказали.

Теперь раздался уже не ропот, а обвал звуков.

— Это ложь! — закричал старый гном откуда-то сверху. Голос его сорвался. — Котел, который мы нашли, приносил жизнь, а не смерть!

Ким поймала на себе взгляд Мэтта. Он еле заметно покачал головой, и она промолчала.

Миак снова жестом призвал к молчанию.

— Правда или ложь — решать Совету старейшин, — сказал он. — Пора начинать поединок. Те, кто собрался здесь, знают законы словесного поединка. Каэн, который правит сейчас, будет говорить первым, как Мэтт сорок лет назад, когда правил он. Они будут обращаться к вам, а не к Совету. Вы, собравшиеся в зале, станете каменной стеной, отразившись от которой их слова дойдут до нас. Вы обязаны молчать, и ваше молчание послужит Совету руководством для принятия решения о том, кто из двоих победит.

Он сделал паузу.

— Мне осталось высказать еще одну просьбу. Хотя никто другой не провел ночь полной луны у Калор Диман, сегодня оспаривается право Мэтта Сорина продолжать носить Алмазный Венец. Поэтому я считаю справедливым просить его снять его на время поединка.

Он повернулся, и глаза Ким вместе с глазами всех присутствующих в зале обратились к Мэтту, и она обнаружила, что, произнеся свои первые слова, он уже снова положил его на каменный стол между собой и Каэном. «Вот это умно! — подумала Ким, стараясь сдержать улыбку. — Умно, мой дорогой друг». Мэтт серьезно кивнул Миаку, который в ответ поклонился.

Повернувшись к Каэну, Миак просто сказал:

— Ты можешь начинать.

Потом шаркающей походкой, опираясь на посох, отошел и занял свое место среди членов Совета. Ким увидела, что после того, как Мэтт так легко предугадал просьбу Миака, рука Каэна снова сжалась в кулак.

Он встревожен, подумала она. Мэтт выбил его из колеи. Она почувствовала прилив надежды и уверенности.

Тут Каэн, который до этого не произнес ни единого слова, начал словесный поединок, и, как только он заговорил, все надежды Ким развеялись, как дым, как легкие облака, унесенные горными ветрами.