Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Я былъ въ столовой залѣ еще до шести часовъ. Ея двери были затворены. Я взходилъ на верьхъ; потомъ сходилъ опять въ низъ, кашлялъ, и кликалъ Виля и Доркасу; я весьма сильно хлопалъ дверьми. Но она не скоро отворила свои. И такъ я препровелъ время праздно до половины осьмаго часа; и когда завтракъ былъ готовъ, то я приказалъ просить ее Доркасѣ сдѣлать мнѣ честь своею компаніею.

Я чрезвычайно удивлялся, когда слѣдуя сей дѣвицѣ по первому приглашенію, она вошла въ залъ вся одѣта, держа въ рукахъ перчатки и вейеръ, и въ самое то время приказала Доркасѣ кликнуть носильщиковъ.

Жестокая дѣвица, сказалъ я самъ въ себѣ, вы подвергаете меня съ толь малою пощадою насмѣшкамъ госпожъ сего дома!,,Вы хотите идти любезная моя супруга.,, {Онъ такъ называетъ ее предъ всѣми тамошними госпожами.}

Такъ, г. мой.

Я въ томъ увѣренъ, что казался тогда весьма глупымъ.,,Я надѣюсь, сударыня, что вы не пойдете не завтрикавши, сказалъ я ей весьма тихимъ голосомъ; но я чувствовалъ, что мое сердце было поражено во многихъ мѣстахъ. Естьлибъ я хотя малое имѣлъ предчувствованіе о ея намѣреніяхъ, то можетъ быть началъ бы производить свое мщеніе. Всѣ обидные выписки изъ писемъ дѣвицы Гове пришли мнѣ на мысль.

Я хочу выпить чашку чаю, отвѣчала она мнѣ, положа на окно свой вейеръ и перчатки.

Я пришелъ въ совершенное замѣшательство. Я кашлялъ я занимался, я нѣсколько разъ покушался говорить, но не имѣлъ силы произнести ни одного слова. Кто теперь изъ двухъ насъ скромнѣе, говорилъ я самъ въ себѣ? съ которой стороны видна теперь наглость? Въ какое замѣшательство можетъ привести робкаго человѣка жестокость женщины! Я подумалъ, что она играетъ роль дѣвицы Гове, а я Гикманову.

Конечно я буду опять въ силахъ говорить, продолжалъ я самъ въ себѣ. Она взяла свою чашку, а я мою. Она пристально смотрѣла на свой чай. Какъ высокомѣрная властительница, которая видитъ свое достоинство и коей каждой взглядъ кажется милостію, а я, какъ подвластной съ дрожащими руками губами, едва зная, что держалъ или подносилъ ко рту.

,,Я имѣлъ… Я имѣлъ… [начиная пить чай, которой столь былъ горячь, что я обжегъ себѣ губы],, я имѣлъ нѣкоторую надежду, сударыня…,,

Доркаса возвратилась. Послушай, Доркаса, сказала она ей, кликнула ли ты носильщиковъ?

Проклятое нахальство, подумалъ я! должно ли такъ прерывать разговоры? Надлежало необходимо ожидать отвѣта отъ служанки на вопросъ наглой ея госпожи.

Вилль пошолъ, сударыня, отвѣчала Доркаса.

Я съ минуту молчалъ пока собрался съ силами опять начать рѣчь. Наконецъ я началъ.,,Я имѣлъ нѣкую надѣжду… нѣкую надѣжду, сударыня, быть допущеннымъ къ вамъ нѣсколько ранѣе…,,

Какова погода, Доркаса, спросила она у своей служанки, нимало о мнѣ не помышляя какъ будто меня тамъ и не было?

Погода весьма пасмурна, сударыня, солнце сокрылось; хотя съ полчаса тому весьма была хороша.

Клянусь тебѣ честію, я вышелъ изъ терпѣнія. Я всталъ съ досадою. Чашка и блюдечко полѣтели на полъ. "Чортъ возми погоду, солнце съ служанкою, сказалъ я, которая осмѣлилась перервать рѣчь мою, когда я говорилъ съ ея госпожею, и къ чему столь рѣдкой имѣю случай.,,

Красавица также встала съ устрашеннымъ видомъ. Она поспѣшила взять свои перчатки и вейеръ.

Я ухватилъ ее за руку.,,Вы не столь жестоки, сударыня, нѣтъ, вы не имѣете такой жестокости, чтобъ меня оставить.,,

Я выду, г. мой. Вы можете проклинать сію дѣвицу и безъ меня, такъ какъ при мнѣ.,, По крайней мѣрѣ, по крайней мѣрѣ, чтобъ все то, которое вы будете ей говорить, не касалось до меня.

,,Дражайшая Кларисса! вы не пожелаете меня покинуть! нѣтъ, нѣтъ, вы не столь жестоки, чтобъ меня покинули. Толь явное негодованіе! такое презрѣніе! повторительные вопросы вашей служанки въ томъ единомъ намѣреніи, чтобъ меня прерывать! кто бы могъ сіе снести?,,

Не удерживайте меня, сказала она мнѣ, стараяся вырвать у меня свою руку. Я не хочу, чтобы меня принуждали. Ваши поведенія мнѣ весьма не нравятся. Вы вчерась старались о мною поссориться, такъ что я не могла себѣ вообразить другой причины кромѣ излишняго моего угожденія. Вы неблагодарны. Я васъ ненавижу отъ всего моего сердца, г. Ловеласъ.

,,Вы приводите меня въ отчаяніе, сударыня, позвольте мнѣ то сказать, вы не покините меня въ такомъ гнѣвѣ, въ какомъ теперь находитесь. Я повсюду за вами готовъ слѣдовать. Естьли бы дѣвица Гове была моя пріятельница: то конечно бы вы не поступали со мною столь худо. Я ясно вижу, откуда произходятъ всѣ мои препятствія. Я примѣчалъ, уже нѣсколько тому времени, что каждое письмо получаемое вами отъ нее, перемѣняетъ ко мнѣ ваше поведеніе и ваши чувствованія. Она по видимому желаетъ, чтобъ вы поступали со мною такъ какъ она съ своимъ Гикманомъ; но неприлично, ни удивительному вашему свойству, поступать такъ, ни мнѣ, оное переносить.

Сія укоризна, казалось, привела ее въ замѣшательство. Она весьма не довольна, отвѣчала она мнѣ, слыша что такъ худо говорятъ о дѣвицѣ Гове. Потомъ пришедъ нѣсколько въ себя, она мнѣ сказала, что дѣвица Гове любитъ добродѣтель и добродѣтельныхъ людей; а что она не ваша пріятельница то повидимому для того что вы не изъ числа оныхъ добродѣтельныхъ особъ.

,,Такъ, сударыня; по видимому по сей причинѣ, она такъ поступаетъ и съ г. Гикманомъ; но я уѣвренъ, что не поступала бы подобно съ Ловеласомъ. Сколько вы ни получали отъ нее писемъ, сударыня, но я васъ прошу показать мнѣ хотя одно изъ тѣхъ, въ которомъ она вамъ говоритъ о мнѣ.

До чего можетъ насъ довести сія мысль, возразила она? Дѣвица Гове справедлива. Дѣвица Гове имѣетъ хорошія свойства. Она пишетъ, и говоритъ такъ, какъ того каждой заслуживаетъ. Естьли вы можете мнѣ напомнить хотя одинъ случай, въ коемъ оказали мнѣ милость, справедливость, или великодушіе; то я сыщу оное изъ ея писемъ, которое относится къ сему случаю. Положимъ что я постараюсь ее о томъ увѣдомить, и сдержу свое слово, что сіе письмо будетъ для васъ благосклонно.

Проклятая строгость! не считаешь ли за грубость, Белфордъ, принуждать честнаго человѣка оглядываться на себя, и воспоминать добрыя свои дѣянія?

Она усиливалась меня оставить. Я хочу выдти, сказала она мнѣ; я неотмѣнно того хочу. Вы меня не удержите противъ моей воли.

,,По истиннѣ, сударыня, вы не должны и мыслить, чтобъ выдти въ такомъ гнѣвѣ, въ коемъ вы теперь находитесь.,, Я сталъ между ею и дверью. Тогда она бросилась на стулъ съ воспламѣненнымъ лицемъ, и съ великою торопливостію прохлаждала себя вейеромъ.

Я бросился къ ея ногамъ. Подите прочь, сказала она мнѣ, толкая меня тою рукою въ которой держала разпущенной свой вейеръ. Оставте меня, для собственной своей пользы! и толкая обѣими руками:,,знай, человѣкъ! Что моя душа превыше тебя. Не понуждай меня тебѣ сказать, съ какою искренностію почитаю я свою,душу превосходною твоей. У тебя сердце гордое, жестокое и не сострадательное. Но мнѣ мало нужды до твоей гордости. Оставь, оставь меня навсегда,,.

Несмостря на жестокость сихъ словъ, ея взгляды, видъ и голосъ были чрезвычайно благородны.

,,Я обожаю ангела, вскричалъ я, наклоня голову къ ея колѣнамъ! Не женщинѣ, но ангелу я удивляюсь и его обожаю! Простите любви достойная Кларисса! Естьли вы отъ рода человѣковъ, то простите мою неосмотрительность, простите мое неравенство, простите естественной мнѣ немощи! Кто можетъ когда ниесть сравниться съ моею Клариссою!,, Я дрожалъ отъ удивленія и любви. Въ восторгѣ сихъ двухъ чувствованій, я ее обнялъ обѣими руками, когда еще она сидѣла. Она усиливалась встать; но я не переставая держать ее въ моихъ объятіяхъ, ее принудилъ сѣсть опять на стулъ. Ни когда женщина не была столь устрашенна. Однако какою вольностію ни казалось мое дѣяніе устрашенному ея сердцу, но я не имѣлъ, въ сію минуту, ни единой мысли, которая бы не была внушена во мнѣ почтеніемъ, и даже до ея отходу, всѣ движенія моего сердца были не менѣе непорочны, какъ и ея. Принудя ее обѣщать, что вскорѣ со мной увидится, и что отошлетъ носильщиковъ, я далъ ей волю удалиться.

Но она не сдержала своего слова. Я ожидалъ ее болѣе часа, прежде нежели напомнилъ ей о ея обѣщаніи. Она приказала мнѣ сказать, что ей еще не возможно со мною видѣться, и что она увидитъ меня, какъ скоро въ состояніи будетъ сойти внизъ.

Доркаса сказала мнѣ, что она чрезвычайно испугалась, и что приказала принести свѣжей воды и соли. Я не понимаю, отъ чего произходитъ сей страхъ! Въ семъ случаѣ поступлено излишне жестоко. Страхъ увеличиваетъ всякія нещастія.

Не замѣтилъ ли ты, что страхъ пойманой птицы, которая совершенно уже находится въ рукѣ, несравненно болѣе того, нежели каковымъ оной счесть можно, естьлибъ судить о семъ животномъ по ея надеждному виду, когда оно еще не попалось въ сѣть.

Любезная дѣвушка! И такъ не ужели она никогда не играла, съ своего младенчества въ то, что называютъ младѣнческими играми? Невинныя вольности изьявляемыя въ тѣхъ случаяхъ конечно бы довели и до большихъ. За клятвопреступное дѣло считаетъ она касаться до ея платья. Сколь излишня ея разборчивость! Какъ можетъ она подумать, чтобъ учинилась женщиною? Но какимъ бы способомъ узнать, прежде опыта, не льзя ли надѣяться успѣха отъ намѣреній менѣе ее устрашающихъ? Будетъ ли она противиться въ ночныхъ нападеніяхъ? Что же касается до дневныхъ, то о томъ не должно болѣе и думать. Я увѣренъ, что я могу на ней жениться когда за хочу. И естьли я на сіе рѣшусь по одержаніи надъ нею побѣды, хотя бы по неволѣ, или по согласію нѣсколько принужденному, то кому же я сдѣлаю досаду, какъ не самому себѣ? Теперь уже около одинадцати часовъ. Она со мною увидится, какъ скоро ей будетъ можно, сказала она Полли Гортонъ, которая оказала ей свою нѣжность, и которой она менѣе опасается, нежели всѣхъ прочихъ.,,Ея движеніе, присовокупила она, не произходитъ отъ излишней разборчивости, ни отъ досады, но отъ слабости сердца. Она не имѣетъ, говоритъ она, столь твердаго духа, дабы выдержать свое состояніе и опасности подъ тяжкимъ проклятіемъ родителя, коего слѣдствія она страшится.