Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

Толпа ворвалась в здание, нашла его прячущимся под столом и оттащила его от кричащей жены и дочери с воплями: "Мы нашли его! Мы его убьем!". В тот же день Тресилиана потащили из Тауэра в Тайберн, где уже на эшафоте обнаружили, что его одежда покрыта магическими формулами, защищающими его жизнь. Тогда его раздели и повесили голым. Суд над Николасом Брембре, прерванный из-за обнаружения Тресилиана, превратился в фарс. Обвиняемому не предоставили ни адвоката, ни даже копии обвинения. Его попытки защитить себя были пресечены Палатой Общин и отклонены Палатой Лордов. Когда король попытался выступить от имени своего друга, члены обеих Палат выступили единым фронтом, чтобы поддержать свои обвинения. Несмотря на это, комиссия из двенадцати пэров, которой было поручено рассмотреть обвинительные статьи, заключила, что Брембре не совершил ничего, заслуживающего смерти. Лорды-апеллянты, все же, добились своего, вызвав мэра Лондона и избранных олдерменов, которых попросили высказать свое мнение о виновности обвиняемого, и те довольно нерешительно заявили, что если инкриминируемые ему измены имели место, то они "предполагают, что он должен был знать о них". На этом Брембре был осужден без всяких разговоров и последовал за Тресилианом на эшафот[899].

В начале марта 1388 года лорды перешли к расправе над менее значительными фигурам. Джон Блейк, адвокат Тресилиана, составивший вердикт, скрепленный печатью судей, был схвачен и повешен. Заместитель шерифа Мидлсекса был осужден за попытку поднять лондонцев на поддержку короля, но его настоящим преступлением было то, что в октябре предыдущего года король назначил его обвинителем Глостера и Арундела в измене. Он был обезглавлен тридцатью ударами топора. Далее последовали смещенные судьи, которые предстали перед судом 6 марта. Им, по крайней мере, позволили защищаться, но их заявления о том, что они действовали под давлением, были проигнорированы. Их приговорили к смерти, а затем по ходатайству епископов отменили приговор и вместо этого приговорили к ссылке в Ирландию. К тому времени, как суд разобрался с делами, темп процесса уже сошел на нет. Среди парламентских пэров и даже среди самих лордов-апеллянтов начались разногласия. Парламентарии утверждали, что духовник Ричарда II, Томас Рашхук, епископ Чичестерский, был одним из тех, кто стоял за давлением на бывших судей в Ноттингеме, и, несомненно, присутствовал при вынесении ими вердикта. Но лорды отказались проводить суд над ним и в конце концов уклонились от решения вопроса, отложив его до Пасхи. 12 марта перед лордами предстали четыре придворных рыцаря Ричарда II, а также его личный секретарь и три его капеллана. Процесс против них вызвал столько споров, что дело против рыцарей было отложено вместе с делом Рашука, а обвинения против капелланов были полностью сняты[900].

Последний акт в кампании мести лордов-апеллянтов был разыгран в апреле и мае 1388 года, когда Берли и три других рыцаря были доставлены в суд для рассмотрения Палатой Общин выдвинутых против них обвинений. Основным обвинением против них было то, что они помогали королю противостоять Правительственной комиссии и мятежу лордов-апеллянтов. Также было выдвинуто обвинение, близкое сердцам Глостера и Арундела, в том, что они изменой заставили короля вести переговоры с Францией и организовали тайную доставку его посланников к французскому двору. Берли, который был ближе всех к королю, подвергся нападкам с особой яростью. Считалось, что он воспользовался молодостью Ричарда II, чтобы узурпировать королевскую власть и обогатиться. Среди лордов, которые должны были судить его, эти обвинения вызвали бурные споры. У Берли там было много сторонников. Ведь хотя он, несомненно, приобрел огромную власть и богатство благодаря своему влиянию на короля, у него была выдающаяся карьера солдата во Франции на службе Черного принца и администратора в Англии. Король и королева, а также два лорда-апеллянта, Болингброк и Моубрей, приложили немало усилий в его пользу и склонили на свою сторону большинство лордов. После двухнедельного бесплодного обсуждения Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский, встал и заявил, что он поручится за верность Берли, сразившись на дуэли с любым, кто это отрицает. Глостер ответил, что Берли лгал о своей верности, и предложил доказать это собственным мечом. Герцог Йоркский, побелев от гнева, назвал Глостера лжецом, и Глостер ответил ему тем же. Между братьями произошла бы ссора, если бы король не разнял их и не прервал заседание до конца недели. Когда, 5 мая, оно возобновилось Палата Общин жаждала крови, а лорды, уставшие после самой длинной парламентской сессии за последнее время, стремились поскорее закончить дела и Глостеру, Арунделу и Уорику удалось заставить их подчиниться. Берли был осужден и приговорен к смерти. Король, заявив, что Берли невиновен по всем пунктам обвинения, не хотел отказаться утверждать приговор. Но Глостер сказал ему в лицо, что если он хочет сохранить корону на своей голове, то ему лучше прекратить попытки спасти своего старого друга. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Через неделю та же участь постигла и трех других придворных рыцарей короля. Единственная уступка, сделанная приговоренным, заключалась в том, что их не тащили к месту казни на волокуше и обезглавили, а не повесили. Но даже в этой милости было отказано Джону Солсбери, который был одним из эмиссаров, посланных для переговоров с французским двором годом ранее, и заслужил особую ненависть лордов-апеллянтов. Епископ Рашук был объявлен виновным в измене, но благодаря своему статусу, был избавлен от казни и отправлен вслед за судьями в Ирландию. Оставалось судить еще шестерых членов двора Ричарда II. Но ни у одной из Палат не хватило духу затянуть слушания до лета. Поэтому обвиняемые были выпущены под залог, чтобы предстать перед судом следующего Парламента[901].

* * *

Как только они отняли власть у короля, лорды-апеллянты отказались от его внешней политики и положили конец его попыткам заключить мир с Францией. Порты были закрыты, и был отдан приказ останавливать гонцов Ричарда II на берегу Ла-Манша. Капитан замка Кале, брат Поула, Эдмунд, был смещен с должности вместе с несколькими другими королевскими капитанами в Кале, которые, как считалось, попустительствовали планам короля. Встреча двух государей на высшем уровне была тихо отменена. Людей, помогавших ее организовать, преследовали с особой жестокостью, а на тех, кто нашел убежище за границей, не распространялось общее помилование, объявленное в конце процесса, вплоть до мелких гонцов и клерков, выполнявших роль посредников. Филипп Бургундский написал герцогу Глостеру из Компьеня за три дня до битвы на мосту Рэдкот-Бридж, чтобы напомнить ему о недавних дипломатических предложениях и спросить, что происходит. На его письмо даже не ответили[902].

Однако по мере того, как шли заседания Беспощадного Парламента, стало ясно, что Палата Общин не готова оплачивать военные амбиции Глостера и Арундела за счет государственных налогов. Они