Предсказанное. Том 1 - Василий Головачев

Второе потрясение ждало Мальгина, когда он вознамерился выйти за пределы объекта, которому дал название Спутник.

Ничто не говорило о том, что оборудование этой древней развалины способно функционировать, но оно работало! Правда, ее своеобразие натолкнуло Мальгина на мысль, что многие коридоры и полости Спутника должны были заполняться водой или еще какой-то жидкостью.

На выходе короткого коридора он обнаружил нечто вроде птичьей клетки, в которой мог бы уместиться слон. Как только Клим оказался в «клетке», она оделась голубым сиянием и запеленала путешественника в прозрачную тугую пленку, не стесняющую дыхания и движения. Еще один голубой просверк – и шею сдавил блестящий многогранный поясок, пустивший усики к ушам и затылку.

В голове прошелестел сухой ветерок, и следом раздался бесплотный пси-голос:

– Жизнеобеспечение рассчитано на два часа личного времени. Возьмите иног форс палли глайд… – Шелест, щелчки. – Лифт микро. Приятных видений. Если понадобится совет… – Щелчок и тишина.

– Спасибо, – поблагодарил Мальгин неведомого гида. – Разберусь сам.

И наконец, третье потрясение ждало его после выхода через «клетку»-тамбур наружу.

В первые мгновения он действительно ничего не увидел. Ни звезд, ни их скоплений, ни галактик и сетчатой структуры, отличавшей Метавселенную человека от других метавселенных, ни единого пятнышка света! Великое Безмолвие обрушилось на уши. Великая Темнота – на глаза и Великая Пустота – на остальные органы чувств! Длилось это состояние недолго: совсем недалеко – по космическим меркам – отыскалась планета, по массе и размерам приблизительно равная Земле, а с другой стороны Спутника светила в инфракрасном диапазоне остывающая звезда, коричневый карлик с температурой поверхности около тысячи градусов. Мальгин вздохнул с облегчением, в другое время показавшимся бы смешным: звезды и планеты еще существовали в это время, просто плотность их распределения в пространстве в результате расширения вселенной стала мизерной. Но впечатление глухоты осталось. Космос был нем! Великое Молчание, бездонным океаном рухнувшее на голову человека, тщетно пытавшегося услышать радиоголоса и пси-переговоры разумных существ, заставляло напрягать слух до предела. Даже обычные фоновые излучения почти отсутствовали в этом удивительном пустом «плоском» пространстве, где в кубическом метре элементарные частицы можно было пересчитать по пальцам.

Луна и солнце побледнели,Созвездья форму изменили,Движенье сделалось тягучим,И время стало как песок…[169]

– Что? – спросил Мальгин пересохшими губами. Опомнился: он говорил сам с собой. Пробормотал: – Где они, эти созвездия? И каким образом, хотелось бы знать, я найду Вершителя, если здесь атом от атома находится не ближе, чем звезды от Солнца в мое время?

Никто не ответил. Мальгин был совершенно один, не считая полусдохших автоматов Спутника, на этом обломке, сиротливом памятнике какой-то технологической цивилизации, может быть, и человеческой. Он был один на многие миллионы световых лет, и, вопреки уверениям самого первого из Держателей Пути, никто не спешил к нему на помощь.

Тупик, подумал Мальгин с неожиданным спокойствием. Кажется, я достиг конца пути. Запас инерции удачи кончился. Финиш.

И снова никто не ответил ему. Молчал Спутник, молчал недалекий коричневый карлик – не Солнце ли на самом деле? Молчал космос. И молчала память, не человеческая – маатанская, память «черных людей», знавших множество удивительных вещей и не способных обратить их себе на пользу.

«Ладно, посмотрим, – сказал Мальгин неизвестно кому. – Я еще не умер, да и не все узнал, что хотел. Интересно все же, чей это след и почему он сохранился так долго».

Он имел в виду развалины Спутника.

За час он обследовал те помещения гигантского сооружения, которые посчитал главными, и сделал три вывода. Первый: Спутник был если не последним, то одним из самых последних искусственных городов, предназначенных для автономного обитания вне звездных систем.

Создан он был на пределе технологии, то есть на пределе технического совершенства, и являл собой яркий пример изделия, характерного для техногенной цивилизации, развивающейся в водной среде, которая подошла к эволюционному тупику.

Вывод второй: Спутник строили не люди. Гуманоиды – может быть, хотя вряд ли, но не люди. И последний вывод: цивилизация, которой принадлежал город, появилась гораздо позже исчезновения человечества, и относилась она к «третьей волне разума», по выражению Держателя Пути. Таким образом, заявление Держателя подтверждалось: закономерным финалом всех разумных видов третьей волны являлся эволюционный тупик. И какая была разница для Мальгина, отчего они погибали: в результате войн, экологических катастроф, генетического дрейфа, неконтролируемого роста мутаций и психических заболеваний, потери духовной связи со вселенной – главным была безысходность факта! И одним усилием воли было трудно справиться с этим сильным и страшным потрясением.

Шок продолжался долго, Клим потом не сразу смог вспомнить, что же его вывело из этого состояния. А объяснялось все просто: у пленочного скафандра, в который запеленала его здешняя автоматика, близкая по параметрам земной, закончился энергоресурс, и он испарился, исчез, превратился в пыль.

Мальгин очнулся окончательно, в нем проснулась злость, жажда деятельности и яростное желание бороться за жизнь.

Не найдя продуктов питания, годных для использования, он «пообедал» электричеством, которое еще хранилось в аккумуляторах полуразрушенного левиафана, и погрузился в медитацию, высвобождая от оков воли и психики все свои человеческие и нечеловеческие силы. Все же он не был чужим и для вселенной этого времени, обладая знаниями предшествующих поколений разумных существ, свободой выбора образа жизни и, главное, места жизни. В нем соединились три видения мира – человеческое, маатанское и видение будущего, присущее разумным существам данной эпохи, для которых их Метавселенная была ничуть не проще и не менее активной, чем Вселенная во времена бытия человечества для человека. Мальгин ощутил пространство вокруг как часть самого себя и сам стал космосом. Он заново открыл законы здешней физики, увидел потухшие галактики – большинство звезд в эту эпоху уже закончило эру излучения, – переставшие быть упорядоченными скоплениями светил: почти девяносто процентов звезд рассеялось в пространстве, а остальные образовали сверхмассивные «черные дыры», вокруг которых цвела непонятная жизнь. Воля эволюции образовала скопления нейтронных звезд со своим движением и жизнью и гигантские провалы в метрике – «прозрачные дыры» вывернутых измерений – там, где произошла декомпактификация[170] древних реликтовых «суперструн».