Второго шанса не будет - Сурен Цормудян

– Я сказал, соберись! Заходи на полосу!

– Ты что задумал?!

– Полоса у меня перед носом будет! Я тебе подскажу!

– Оттуда переднюю стойку не видно! Вылезай, убьет тебя при ударе!

– Заходи на посадку!!! – Людоед заорал так, что заглушил рев всех четырех двигателей.

Самолет снова стал снижаться. Корпус снова завибрировал, и Варяг снова пытался унять его дрожание.

– Всем пристегнуться! Коля, держи свой штурвал!

– Как?!

– Нежно, черт тебя дери!!! Просто придерживай его и говори мне высоту!

– Триста! – Николай боязливо обхватил штурвал руками.

– Твою мать! Не сопротивляйся его ходу! Ты так мне мешаешь! Просто держи! – закричал Варяг. – Высота!

– Четыреста! Мы что, опять взлетаем?!

– Не мешай! – Дернул головой пилот. – Скорость!

– Триста сорок! Какого черта ты делаешь?!

– Убью, Васнецов! – зарычал Варяг и стал щелкать приборами. – Предкрылки… двадцать пять… закрылки… тридцать пять… нет… тридцать…

После этого самолет снова пошел на разворот.

– Опять круг?! – сокрушенно воскликнул Сквернослов, который сидел позади Николая. – Может мы обратно, полетим?! Так хоть поживем еще!

– Пасть закрой!

Из штурманской снова показался Людоед.

– Варяг! Если ты не начнешь, наконец, его сажать, то я взорву этот самолет к чертовой матери!

– Все, захожу!!! Скорость!!!

– Двести шестьдесят!

– Так! Закрылки… Закрылки… сорок три…

– Чего?!

– Руль держи как я! Выпускаю шасси!!! – все стали чувствовать пульсирующий стук.

– Что это? – крикнул Людоед.

– Это шасси! Гидравлика! Ничего страшного! Бывает! Входим в глиссаду!

– А что такое глиссада?! – воскликнул Сквернослов.

– Это мой кулак у твоей рожи, Славик!

Самолет сильно затрясло, и Николай почувствовал как его желудок снова, как и при взлете, начал гулять по организму. Но если тогда его вжало в кресло, то сейчас он словно давил изнутри на уши и горло.

– Так! Так! На себя! На себя, Варяг! – раздался крик Людоеда.

– Делаю!!!

– Еще! Еще!!!

– Так?!

– Держи на этом уровне! Сейчас будет…

Все ощутили сильный толчок и жуткий воющий гул, который особо сильно раздражал заложенные уши. Николай не слетел с кресла благодаря ремням, но они так впились в тело, что казалось сейчас раздавят его. Он тряхнул головой и, открыв рот, стал водить нижней челюстью из стороны в сторону. Вокруг мчащегося по замерзшей реке самолета разразилась настоящая снежная буря, которая еще больше усилилась, как только Варяг перевел внешние двигатели на реверс.

– Нихрена не вижу! Мы сели, Людоед?- прорычал Яхонтов, вглядываясь в снежную пелену. – Илья! Илья!!!

– Мы сели, – крикнул, наконец, Людоед. – Теперь неплохо бы остановиться!

– Ага! Выпускаю спойлер! Скорость!

– Сто!

– Много!… Много!… Теперь!

– Шестьдесят! Пятьдесят!

– Выключаю реверс! Гашу двигатели!

Самолет еще какое-то время катился, быстро снижая скорость из-за сопротивления снега. Шум стал стихать, как и буря вокруг, пока, наконец, в кабине не воцарилась непривычная после долгих часов полета и такой нервной посадки тишина.

Первым ее нарушил Варяг.

– Мы это сделали парни, – спокойно сказал он. – Мы за несколько часов совершили рывок, больший по расстоянию чем то, что мы проделали на луноходе от Москвы. Мы это сделали.

– Ты это сделал, Варя, – Людоед вылез из штурманской кабины растирая ладонью лоб и улыбнулся. – Ты и Колян. Вы молодцы.

На улице уже было совсем темно, когда они, наконец, покинули самолет и выкатили из его недр отдыхавший все это время луноход. Закрыли двигатели красными заглушками. Рампу снова закрыли, огни погасили и во мраке самолет выглядел совсем нереальным. Варяг уселся на колесо шасси и вздохнул, закуривая.

– Жалко как-то с ним расставаться, – произнес он. Затем поднялся и погладил ладонью корпус. – Молодец старичок.

Николай с грустью посмотрел на Варяга. Да, у каждого своя слабость. У летчика конечно самолет и небо. Трудно было вообразить, что чувствовал расставшийся, казалось навсегда с небом пилот, ставший по воле апокалипсиса искателем, рыщущим среди руин цивилизации и лишенным возможности даже лицезреть небо, когда он все-таки вопреки всему вспорхнул над облаками. Когда многотонная огромная стальная птица послушно пела своими двигателями, подчиняясь его воле и неся над мрачным небом в высших сферах, где царили звезды и солнце. Синее небо и свет. Наверное, и Людоед, и Вячеслав думали тоже самое, глядя сейчас на Варяга.

– Ого. Это бомбардировщик? – раздался неожиданный голос из глубин темноты.

Людоед вскинул автомат и сразу опустился на одно колено, развернувшись в сторону голоса.

– Нет. Это транспортный самолет, – ответил Варяг в темноту, включив фонарь и шаря лучом света в поисках источника голоса. – Кто тут?

– А вы американцы? – снова послышался спокойный и даже добродушный голос с каким-то странным акцентом.

– Нет, – Произнес Яхонтов. – Мы русские. А вот ты кто такой?

– Охотник я.

– Чего прячешься? Выйди, поговорим.

– Повезло вам, однако, – ответил голос, не меняя интонации.

– В смысле?

– Если бы вы были американцы, я бы вас пострелял, – говоривший будто улыбался.

На свет, наконец, вышел низкорослый старик в добротной одежде из оленьих шкур и, в руках у него была старая снайперская винтовка.

– Дорообо, – он улыбался, отчего его и без того узкие раскосые глаза сливались с мириадами морщин, покрывавших лицо и терялись от поднимавшихся широких азиатских скул.

– Чего? – переспросил Сквернослов.

– Я, однако, поздоровался.

– А, ну привет, – Славик кивнул, – Ты чукча?

– Сам ты чукча. Охотник я, – ответил старик.

– Да это понятно, – Улыбнулся Варяг. – Он не это имел ввиду.

– Ааа… Сох. Я якут. А вам не все равно?

– Ну а тебе не все равно американцы мы или нет? – вставил слово Николай.

– Американцы бомбили. Родину защищать надо, однако. Меня Молот зовут. Охотник я. – Человек не переставал улыбаться. – Гляжу, летит. И как покакал! Упало что-то, потом сели. Вы мне зайца спугнули. Кушать к ужину нечего. Коренья только. А Туз коренья не ест. Ему мясо надо.

– Погоди-погоди, – поморщился Варяг. – Не торопись. Я ничего не понял. Ты Молот? Это твое имя?

– Да. Охотник я. – Кивнул старик.

– А Туз кто такой?

– Волк. Ручной волк. Щенком еще взял. Тузик. Его медведь два дня тому ранил. Дома лежит. Без него охотиться трудно. Старый я совсем. А ему мясо надо, чтоб лечился. А вы зайца спугнули.

– Да дадим мы тебе мясо, – поморщился Людоед.

– Да я не про то. Сох. Шумит самолет сильно. Вы потише в следующий раз. Да? Куобах пугается. Ёлленэх давно не кормит.