За гранью - Марк Энтони

Противный холодок в спине предупредил Бельтана об опасности. Он был закаленным воином, ветераном множества сражений и давно научился распознавать подкрадывающуюся сзади угрозу.

Ты допустил ошибку, Бельтан Кейлаванский, позволив себе отвлечься от задания Сосредоточься, да побыстрее, иначе все пойдет прахом!

Нащупав на всякий случай рукоять столового ножа на поясе и усилием воли заставив себя не делать резких движений, рыцарь неторопливо обернулся. Сомнений не было — перед ним стоял враг, хотя лицо его не пряталось под капюшоном черного балахона, а тело не покрывала серая свалявшаяся шерсть. На ней было кроваво-красное платье с глухим кружевным воротником; глаза дразняще светились зеленоватым огнем, как два огромных изумруда чистейшей воды. Чувственные губы, накрашенные помадой того же оттенка, что и материал платья, раздвинулись в обольстительной улыбке.

— Позвольте поздравить вас с праздником, милорд Бельтан, — проворковала она, присев в кокетливом реверансе.

— Что вам от меня нужно, леди Кайрен? — сухо спросил рыцарь, делая вид, что не замечает ее ухищрений.

— Того же, что нужно от симпатичного мужчины любой девушке в этот дивный вечер, — ответила графиня, демонстрируя венок из плотных темно-зеленых листьев с вкраплениями мелких, как бусинки, красных ягод.

— Сильно сомневаюсь, миледи, что вам известны девичьи помыслы, — хмыкнул Бельтан. — На мой взгляд, вы слишком давно вышли из невинного возраста.

Кайрен весело рассмеялась. Смех ее звучал мелодично и заразительно, но чуткий слух воина без труда уловил в нем фальшь и наигрыш, делавшие его столь же неприятным, как начавшее прокисать вино.

— Известны, милорд, уверяю вас, — возразила графиня. — И гораздо лучше, нежели им самим. Хотите убедиться?

Не дожидаясь ответа, она провела рукой по его груди, животу, опустилась ниже… Пальцы ее вдруг цепко сжались у гульфика. Бельтан вскрикнул от неожиданности и отпрянул назад. Зеленые глаза графини насмешливо сверкнули.

— Что, напугала? — прищурилась она. — Выходит, не зря меня уверяли, будто ни одной женщине еще не удалось заставить могучего лорда Бельтана поднять свое копье! Наверное, вы собираетесь принять сан и стать посвященным внутреннего круга мистерий Ватриса? Или просто предпочитаете делить ложе с такими же бычками, как вы сами, только помоложе?

— С кем я предпочитаю делить ложе, вас не касается, леди Кайрен!

— Неужели? А по-моему, очень даже касается, поскольку я как раз хотела предложить вам, милорд, разделить его со мной.

Высказав столь недвусмысленно образом свои желания, графиня шагнула к Бельтану. Тот попятился.

— Возьми меня! — в экзальтации воскликнула Кайрен, протягивая к нему руки. — Когда мы будем вместе, нас не остановят никакие преграды. Вдвоем мы легко избавимся от Бореаса и станем править Кейлаваном. Ты обладаешь силой и мужеством, а я — красотой. Подумай, какие прекрасные дети родятся от нашего союза! — Она снова рассмеялась. — Не бойся, я не такая дурочка, чтобы требовать от тебя любви и верности. Если вдруг приспичит, никто тебе не помешает удалиться в лабиринт Ватриса, нацепить бычью маску и покрыть столько молоденьких послушников, сколько пожелаешь. Я не ревнива. Напротив, с удовольствием понаблюдаю за твоими подвигами из укромного уголка — если пригласишь.

Она все приближалась, а Бельтан отступал, пока не оказался стоящим спиной к тускло освещенному арочному проему.

— Оставьте меня в покое, миледи! — прохрипел он, скрипя зубами от ярости и с трудом удерживаясь от того, чтобы впервые в жизни не ударить женщину.

Кайрен театрально вздохнула:

— Очень жаль, красавчик. Зря ты отказываешься, но я не буду больше настаивать. — Она повернулась, сделав вид, что уходит, но вдруг остановилась и снова обратилась к Бельтану. — Позвольте хотя бы надеть вам мой венок, милорд, — смиренно потупившись, попросила она и добавила: — Уж не откажите в любезности за все мои старания!

Рыцарь заколебался. Инстинкт подсказывал, что эта женщина смертоносней ядовитой гадюки, что даже находиться с ней рядом опасно. Что-то с ней было не так — что-то неуловимое, подобно скрытой до поры язве, незаметно, изнутри разъедающей тело. И все-таки он решил выполнить ее просьбу, видя в этом кратчайший путь к тому, чтобы наконец от нее избавиться. Тяжело вздохнув, он наклонил голову, и Кайрен, пряча торжествующую усмешку, вытянула руки, чтобы водрузить свой венок поверх остальных.

Слишком поздно заметил Бельтан предательские шипы, искусно вплетенные и замаскированные среди листьев и ягод.

В последний миг он попытался отпрянуть, но его резкое движение только усугубило ситуацию: венок уже лег ему на шею, и когда рыцарь дернулся назад, сразу полдюжины иголок больно впились в кожу. Мозг заволокло пеленой, шея онемела, и это онемение в считанные мгновения распространилось по всему телу. Он пошатнулся, открыл рот, чтобы позвать на помощь, но паралич окончательно сковал его и лишил дара речи.

Чье-то бледное лицо маячило у него перед глазами, расплываясь, будто в тумане. Неестественно красные губы то раздвигались, то смыкались, роняя слова, эхом отдающиеся у него в черепной коробке, как в пещере:

— Вот так-то, красавчик! А теперь поспи. Когда проснешься, станешь настоящим богатырем — это я тебе обещаю!

«Что ты со мной сотворила, проклятая ведьма?! И что еще собираешься сотворить?» — закричал рыцарь, с ужасом глядя в это лицо, но непослушный язык опять не подчинился ему, и с оцепеневших губ не слетело ни единого слова.

Глаза застилал багровый туман, но Бельтан еще успел заметить вынырнувшие из арки серые тени. — Берите его, — приказала графиня.

Чьи-то холодные скользкие лапы подхватили рыцаря за руки и за ноги и повлекли во тьму. Последним звуком, достигшим его угасающего сознания, был злобный, торжествующий хохот.

101

Грейс с ужасом смотрела на брелок и не могла отвести от него глаз.

Шум и духота огромного зала куда-то отдалились, оставив вместо себя гулкую, мертвящую пустоту. Сгустившееся до осязаемости безмолвие окутывало ее непроницаемым коконом. Отклонившийся от вертикали острый конец брелка как будто увеличивался в размерах, заполняя собой все. Она ощутила себя невообразимо малой пылинкой в сравнении с ним — чем-то вроде метеорита, захваченного силой тяготения гигантской звезды и поневоле ставшего ее вечным спутником.

В голове у Грейс закружился, наподобие магнитной стрелки компаса, ищущей север, вихрь смятенных мыслей и чувств. Перед мысленным взором вновь предстала заплывшая жиром физиономия детектива Джексона с оловянными поросячьими глазками, внезапно загоревшимися вожделением и злобой.