Форпост (Тетралогия) - Андрей Валерьев

'Так уже лучше. Да лежу я, лежу…'

— Что скажете, доктор?

— Спит. Это для него сейчас самое лучшее лекарство. Но, вообще, я вам скажу, сильно измученный человек.

Шабельский посмотрел на срочно вызванного посреди ночи начальника медслужбы своего предприятия и с нажимом произнёс.

— Всё, что надо, всё что нужно. Если нужен самолёт и немецкая клиника…

— Олег Владимирович, — врач оскорблённо выпрямился, — у нас медчасть…

— Всё! Я понял. Лечите. Дима, — хозяин жёстко, 'официально' посмотрел на друга. — Глаз с него не спускай. Сам. Лично. Ты понял?!

Бывший младший сержант погранвойск вытянулся и с полной серьёзностью отрапортовал.

— Так точно!

С недавних пор жизнь у Нади понеслась вскачь. Когда Ивана выдернули из постели люди из службы безопасности, она мысленно с ним простилась. А через три дня её вызвали НАВЕРХ и САМ, в присутствии своего 'Димочки', как его мысленно называла Надя, попросил её позаботиться о здоровье и хорошем настроении Ивана Андреевича. В эту секунду секретарша поняла, что она УЖЕ вытащила свой счастливый билет. Ибо это был даже не уровень Совета Директоров холдинга. Это был БЛИЖНИЙ КРУГ. Куда посторонним ходу не было.

Женщина только и смогла утвердительно кивнуть, а затем сам 'Димочка' отвёз её в заводской санаторий, где она вот уже три недели и жила с Иваном Андреевичем. В личных апартаментах самого Хозяина!

Вот эта жизнь была ей по душе! Сон до полудня, спа-процедуры, массаж и бассейн. Красота! Иван много времени у неё не отнимал. Немножко утром, немножко вечером. И всё!

Женщина задумалась.

'Хм. Хотя… надо ему больше внимания уделять — вон как он с боссом общается!'

Последние четыре дня Олег и Дмитрий проводили по нескольку часов с Иваном с глазу на глаз. О чём они говорили — никто не знал. К отдельному домику, стоявшему в глубине парка, никого не подпускали ближе, чем на триста метров.

Наденька краем глаза видела шефа, когда он уезжал из санатория после своего первого посещения Ивана. На Шабельском просто не было лица. Он не был зол, раздражён или мрачен. Он был…

Наденьку передёрнуло.

'Как мертвец какой то! Ужас! Ужас!'

— Софочка, давай лучше вот этот лак попробуем. И простой френч я не хочу.

Надя капризно посмотрела на маникюршу.

'Да. Ужас. А Ваню я сегодня сильно порадую!'

Рассказ Ивана о том, кто он и откуда он, друзья восприняли со спокойствием удавов. С путешествием во времени, инопланетянами и прочей лабудой оба мужчины успели свыкнуться. Шабельский с нескрываемым интересом выслушал историю о мировом финансовом кризисе, который должен был начаться нынешним летом и облегчённо выматерился.

— Успеем, трах тарарах, выкрутиться! И землю под застройку сбагрю. И от кредита откажусь. Слушай, Иван! Ты ведь уникальный человек! А нафига тебе десять лимонов, пошли ко мне работать? А? Акционером сделаю — больше поимеешь. Обещаю!

Закутанный в белый халат олигарх размахивал руками и гремел на всю больничную палату.

'Сказать ему или не сказать?'

Ваня собрался выложить Олегу самое паршивое, но тот, подмигнув болезному на прощание, уже выскочил из палаты.

С тех пор дела у Вани пошли в гору. Здоровье, заботами врачей, уверенно шло на поправку. Настроение тоже… спасибо Наде, регулярно поднималось. Иван ел, спал и лечился, твёрдо решив сделать так, чтобы в ближайшее время здоровье его не подводило.

'Один хрен ничего не смогу сделать, если сил не будет'

Шабельский, получив информацию, свою часть сделки тоже честно выполнил. Маляренко обзавёлся новеньким паспортом с двуглавым орлом на обложке и счётом в банке, на котором лежало четыре миллиона долларов. Олег сильно извинялся и уверял, что в ближайшую неделю он вырулит для Ивана всю остальную сумму.

Маляренко Шабельскому верил. Чем больше он узнавал этого человека, тем больше он ему нравился. Открытый сильный и умный человек. Завзятый хоккеист. Любитель хороших коньяков и русской бани. Да ещё и однолюб.

Ваня покосился на прихорашивающуюся к ужину Надю и хмыкнул.

'Да. А ты, Ваня, урод моральный!'

— Надя, иди на ужин одна. Иди.

В руке у Маляренко была телефонная трубка. Наденька упорхнула, а Иван набрал нужный номер.

— Алло. Дима. Привет. Передай Олегу, что надо встретиться — поговорить. Без лишних ушей. Это важно. Всё. Жду.

Поговорить решили в маленьком домике, стоявшем в парке санатория. Спецы Дмитрия Александровича проверили его вдоль и поперёк, понаставили каких то приборов для глушения всего и вся и отвалили. Друзья сидели напротив Ивана с настороженным видом. Меры, которые были предприняты по просьбе Ивана, наталкивали на мысль, что пришелец из будущего собрался им открыть что-то очень важное.

— Привет, — предчувствие беды царапало душу. Олег через силу улыбнулся, — привет, Ваня.

— Привет, Олег, привет, Дима.

Ещё в госпитале они договорились называть друг друга на 'ты' и по имени.

— Я тебе все остальные деньги перечислил.

Иван молча изучал сидящих перед ним друзей.

— Значит так братцы. Сейчас я вам расскажу, зачем мне понадобились десять миллионов долларов.

Маляренко залез в карман и достал оттуда вялую морковку 'пробойника'.

— В общем, хрень получается такая…

Глава 13

Короткая и тоскливая, в которой читатель заглянет немного вперёд

Открытия олимпийских игр в Пекине Олег ждал с тайной надеждой на то, что всё, произошедшее с ним за последний год — сон. Что это всё дурная шутка. Розыгрыш. Изощрённая комбинация недругов и конкурентов. Бог знает что ещё. Только пусть это будет неправдой!

Из событий восьмого года Маляренко уверено назвал только войну в Южной Осетии. Дату он не помнил, но чётко указал — война начнётся рано утром с артобстрела Цхинвала. В тот самый момент, когда в Пекине на стадионе 'птичье гнездо' будет идти церемония открытия.

Шабельский сидел перед телевизором всю ночь. Он не верил. Не хотел верить. Хотя тот самый предсказанный кризис уже вовсю бушевал на Западе. Российские власти, правда, трындели о 'спокойной гавани в бушующем океане', но Олег уже ВИДЕЛ. Процесс пошёл. Он сделал всё что нужно, чтобы благополучно пережить эти потрясения.

'Кому я, блять, пи…у? Какое, на…й, 'пережить'?

Рассказ Ивана о конце человечества подкосил Шабельского. Олег смотрел на жену, на детей и ему хотелось выть от бессилия. От страха за них. Он ничего не рассказал супруге, но та уже чувствовала неладное и каждый раз, встречая мужа с работы, со страхом и надеждой заглядывала ему в глаза.