Развязанные узлы - Галина Дмитриевна Гончарова

от женатого мужчины с весьма и весьма ревнивой супругой, а во-вторых, мальчику было тяжело при дворе. И подстроить несчастный случай могли - супруга была ревнива, и травить его начали, когда он стал понимать, что такое 'ублюдок'. Поэтому сына Эванджелина отвезла в свой родной город.

Там у нее была кормилица, там были надежные люди, которым она могла доверить малыша... и это оправдалось.

До смерти последнего Сибеллина.

В каком-то смысле были правы все версии... Эванджелина действительно забрала внучку у родителей. Не потому, что почуяла в ней какую-то там кровь, нет. Просто малышка постоянно кашляла, и любящая бабушка решила отвезти ее на лето на воды. Вот и все.

Родители не возражали.

Когда Эванджелина узнала о случившемся и бросилась в Умбрайя - ей остались только угольки. Конечно, она отплатила за смерть сына и невестки, но разве это вернет любимых людей?

Увы...

Женщина осталась рядом с кучей могил. И... почему бы нет?

Деньги у нее были,, было и желание отсидеться. И она попросту пришла в монастырь.

Там росла маленькая Анна, там спокойно жила Эванджелина.

Нет, способностей у малышки не было. Никаких. А вот желание посвятить себя Богу - появилось.

Для Эванджелины это было... ну, если и не крахом жизни... принять такое решение от ребенка она попросту не могла. Смирения не хватало. Или хотелось внуков... ладно. С учетом того, что Анна была внучкой - правнуков.

Анна настаивала на своем, Эванджелина злилась... договорились так.

Если в двадцать лет Анна еще будет хотеть пострига, Эванджелина обещала с этим смириться.

Не пришлось.

Монастырь, увы, не крепость. Нет, совсем не крепость...

И люди тут случаются разные, и всякое бывает... в том числе и бродячий менестрель, который попросту обольстил Анну Бонфанти. Что уж он пел, что говорил... крепость пала к его ногам.

Только вот... менестрели не заводят семей, за редчайшим исключением. Попел лето, да и ушел. А Анна поняла, что беременна. И кинулась к матери.

Тогда ей было как раз девятнадцать лет.

- Мне кажется, или Эванджелина сама нашла того менестреля? - уточнила Мия.

Ну... она бы точно так поступила. Но собеседница глухо кашлянула, отрицая.

- Мы с Эванджелиной разговаривали. И она не врала мне... нет, она думала об этом, но в кои-то веки решила положиться на Бога. Она как раз болела, плохо себя чувствовала... ей было не до того.

Мия сомневалась. Но - вдруг?

- А что было дальше?

Мать Норма вздохнула.

- Анна Бонфанти похоронена на нашем кладбище. Она родила девочку, которую также пожелала назвать Анной, чтобы ты заменила бабушке ее саму. И умерла от родильной горячки.

- Вот ведь...

Мия только головой покачала, сочувствуя Эванджелине.

Потерять сына, невестку, внучку... получить на руки младенца... и это уже в приличном возрасте. По прикидкам Мии - в таком, когда мать Норма уже как раз помирать собиралась...

А рассказ продолжался.

По словам матери настоятельницы, Эванджелина очень сильно винила себя в смерти Анны. Якобы, она что-то не сделала для нее, не смогла, или... тут Эванджелина не вдавалась в подробности. Она попросту взяла маленькую Анну и ушла из монастыря, сказав, что второй раз такой ошибки не допустит. Хватит с нее!

Дальше?

Тогда еще мать Норма была просто послушницей. Постриг она приняла потом.

Мало кто знает, но в монастырях можно было и жить. Иногда - годами.

Трудник?

Это слово к Эванджелине было неприменимо. Она жила, как гостья, платила за постой, делала что пожелает, могла не соблюдать посты и не ходить на службу. А Норма убирала в ее комнатах.

Послушница же?

Вот и слушайся...

Но даже в монастыре нужно с кем-то поговорить. Так и получилось, что Эванджелина начала откровенничать с юной Нормой. Слово за слово...

Да, она рассказала и про свои способности. И даже показала кое-что... она могла.

И меняться полностью, по желанию, и выглядеть как мужчина, и как зверь...

Мия задумалась.

Волком, к примеру, она обернуться не пробовала. Хотя... и не хотелось, если честно. А вдруг обратно не получится? Страшновато...

Эванджелина говорила, что везде есть свои условия. Какие?

Она не уточняла, говорила, что Норме ни к чему.

В монастырь она вернулась, когда выдала замуж праправнучку. Потом уезжала еще несколько раз. Куда?

Не рассказывала.

Мия полагала, что увидеть Анну, увидеть Фьору, понять, что ребенок НЕ метаморф... может, для чего-то еще...

Кто знает?

- Она ничего не оставляла?

- Она оставила мне на хранение семейную Библию Бонфанти. Остальные вещи она завещала монастырю.

Мия едва удержалась от удивленного бульканья. Че-го?!

Какая семейная Библия? Она должна была погибнуть в Умбрайя... вряд ли Эванджелина забрала ее с собой? Но...

- Я могу выкупить ее у вас.

- Ни к чему. Просто откройте стол и достаньте. Если бы вы не пришли, я передала бы ее следующей настоятельнице.

- Я пришла, - кивнула Мия. - Эта?

Библия легко легла в ее ладони. Бархатный переплет, скромные медные уголки, никаких украшений...

- Эта.

- Спасибо вам. Я могу завтра посетить их могилы?

- Можете, конечно. Я... я знаю, зла в Эванджелине не было. Она была достаточно злой, жизнь ее не слишком-то баловала, но она не была Злом. И радовалась бы, что ее род продолжен. Что ее способности воплотились в вас.

Мия тряхнула головой.

Она знала, как назовет свою дочь, если у нее когда-нибудь будут дети.

Хорошее имя - Эванджелина. Стойкое...

Настоящее.

***

С утра Мия посетила кладбище.

Положила цветы на могилы обеих Бонфанти. И от души пожелала Эванджелине и ее внучке спать спокойно. Пусть ничто не потревожит их сон.

Потом сделала пожертвование на благо монастыря - и покинула его навсегда.

Библию она даже не открывала.

Потом.

Однозначно - потом.

Если уж она так примерно угадала, о чем думали ее предки... ну так позвольте и еще раз угадать.

Вы старЫ, больнЫ, живете при монастыре, ваши таланты не воплотились в ваших детях, внуках и даже правнуках... скоро умирать.

Что бы захотела сделать сама Мия?

Да все просто.

Предупредить. Написать письмо. Оставить маячок для тех, кто будет искать... Эванджелина понимала, если ее способности проявятся в потомстве, кто-то обязательно начнет копать. Вот и вернулась именно сюда. Хотя могла бы выбрать по стране любой монастырь, но поди, найди ее там!

Нет, она вернулась сюда вполне осознанно. Хотя вряд ли ей тут нравилось.

А если уж думать дальше...

Мия была уверена, что Библия - и есть зашифрованное послание потомкам.