Оползень - Десмонд Бэгли

Я выехал из города и добрался до домика Мак Дугалла. Выгрузив все из машины, я поставил ее так, чтобы она была не видна с дороги. Внутри я разделся, сменил одежду и согрел воды. Постирал рубашку и штаны, приготовил кофе. Сложив привезенные с собой продукты в кладовку, я принялся за осмотр своего оборудования: надо было точно знать, что повреждено. Когда я горевал над разбитым сцинтиллометром, послышался шум автомобиля, и, выглянув из окна, я увидел подъехавший старый, видавший виды "шевроле". Из него вылез Мак.

– Я так и думал, что найду тебя здесь, – сказал он. – В гостинице я узнал, что тебя выписали.

– Да, Говард мне устроил это.

– С полчаса тому назад я имел разговор с самим Богом. Старый Булл позвонил мне. Он обеспокоен. Хочет знать, кто ты, откуда, зачем сюда приехал и долго ли пробудешь в Форт-Фаррелле.

– Никаких ответов, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду? – Мак поднял брови.

– То, что у меня есть данное мне от Бога право держать рот на замке. Скажите ему, что я отказываюсь отвечать на вопросы прессы. Я хочу, чтобы он помучился в догадках. Пусть сам придет ко мне.

– Это правильно, – сказал Мак. – Но он не знает, где ты. Никому не известно, что ты здесь.

– Ну, это недолго будет тайной, – сказал я. – Особенно в таком городишке, как Форт-Фаррелл. – Я улыбнулся. – Что ж, значит, мы все-таки расшевелили старика. Интересно, что заставило его встрепенуться?

– Причины могли быть разные, – сообщил Мак. – Бен Паркер, например, думает, что ты сумасшедший.

– Кто это – Бен Паркер?

– Парень на автобусной станции. Клэри Саммерскилл, наоборот, отозвался о тебе с уважением. Он сказал, что тот, кто за три часа сделал то, что ты сделал с "лэндровером", несомненно, самый крутой парень в Канаде. Он исходил из того, что на тебе-то не оказалось ни царапины. Что, в самом деле, произошло?

– Я поставлю еще воды для кофе, – сказал я. – "Лэндровер" стоит там, сзади. Посмотри на него.

Мак вышел и вернулся с перекошенным лицом.

– Ты что, свалился в пропасть?

Я рассказал ему все, и он расстроился:

– Да, ребята не собираются шутить.

– Это еще что, так, просто игрушки. Вообще это – затея Вейстренда. Маттерсон тут ни при чем. По-настоящему они еще и не начинали.

Чайник вскипел.

– Я выпью чаю, – сказал Мак. – Кофе в больших количествах сказывается на моих нервах. А зачем ты отправился к плотине?

– Я хотел побеспокоить Говарда. И хотел, чтобы на меня обратили внимание.

– Это тебе удалось, – заметил Мак сухо.

– Интересно, сколько может стоить эта плотина? – спросил я.

Мак подумал.

– Принимая в расчет все – и плотину, и генераторный зал, и линии связи, миллионов шесть. Не такая дорогая, как на Пис-ривер, но все же не фунт изюму.

– Я тут подсчитал, что Маттерсон выберет древесины из долины Кинокси миллионов на десять. Он же берет все, имейте это в виду, все, а не тот процент, который разрешает рубить лесничество. Значит, прибыль его составит четыре миллиона зелененьких.

– Недурно, – заметил Мак.

– Дело обстоит даже лучше. Ему ведь эти четыре миллиона как таковые не нужны, на них налог будет слишком велик. Но электростанция нуждается в обслуживании; прими во внимание еще и амортизацию, во все это он вкладывает три миллиона, и дело в шляпе. У него остается миллион чистыми, и на всю будущую жизнь он обеспечен бесплатной электроэнергией.

– Добавь к этому деньги, которые он получит, продавая энергию, – сказал Мак. – Это самые настоящие сливки. Тут чувствуется рука Доннера. Этот парень чует деньги там, где никто другой их и не предполагает. Притом все законно.

Я сказал:

– Мне кажется, что Клэр Трэнаван – сентиментальная дура. У нее вместо мыслей – эмоции. Долина Кинокси будет затоплена, и этому никто не сможет помешать.

– Ну и что?

– А то, что пять квадратных миль ее лесов пропадут зря, и она упускает три миллиона долларов только потому, что злится на Маттерсона. Она понимает, что делает?

Мак покачал головой:

– Она, конечно, не бизнесмен и не интересуется этим. Ее финансовые дела контролирует банк в Ванкувере. Сомневаюсь, что она толком обдумывала эту ситуацию.

– А что же лесничество молчит? Ведь глупо терять столько древесины.

– Лесничество не наказывает за неповал леса. С подобными случаями они раньше не сталкивались.

– Имея три миллиона, она могла бы построить свою лесопилку, – настойчиво продолжал я.

– Сейчас уж что говорить. Поздновато, – заметил Мак.

– Да, очень жаль. – Я помолчал в раздумье. – У нее больше сходства с Маттерсоном, чем она думает. Она тоже очень эмоциональна, но немного более предсказуема, чем он. – Я улыбнулся. – Я надеюсь, что сумею заставить Маттерсона попрыгать.

– Только не думай, что ты сможешь то же самое со стариком, – предупредил Мак. – Он – орешек покрепче и не так прост. У него в запасе окажутся такие гостинцы, что голова кругом пойдет. Не знаешь, откуда ждать беды.

Он внезапно переменил тему разговора:

– Что будешь делать дальше?

– В общем, то же самое. Старик Маттерсон отреагировал быстро, значит, мы нащупали больное место. Я продолжу разговоры о Трэнаване и буду околачиваться около плотины.

– А плотина тебе на что? Я почесал в затылке.

– Толком не знаю. Но у меня есть подозрение, что именно там найдется какой-то ответ. На самом деле мы точно не знаем, что именно насторожило Булла Маттерсона в моем копании там. А еще я хочу подняться к дому Клэр. Я же не могу этого сделать, не пересекая владений Маттерсона.

– Туда ведет окольный путь, – сказал Мак. Он не спросил меня, зачем мне подниматься к дому Клэр, а просто вытащил старую истертую карту. Я внимательно посмотрел на нее и вздохнул. Объезд оказался чертовски длинным, и я готов был заложить душу за вертолет Корпорации Маттерсона.

2

Весь следующий день я провел в Форт-Фаррелле, продолжая нужные мне разговоры. На этот раз я уж старался вовсю. Если до этого я упомянул имя Трэнавана только двоим, то теперь завел значительную часть населения Форт-Фаррелла. Я чувствовал себя чем-то вроде частного детектива и работника Института Гэллапа одновременно. Вечером в домике Мака я занялся обработкой и сортировкой результатов опроса общественного мнения.

Наиболее поражала та невероятная легкость, с которой имя человека удалось вытравить из людской памяти. Из тех, кто поселился в Форт-Фаррелле за последние десять лет, целых восемьдесят процентов никогда о Джоне Трэнаване не слыхали. То же самое можно было сказать о молодежи, выросшей уже после его смерти.

Другие, более старые люди, вспоминали о нем не сразу, но по большей части тепло. О Маттерсонах говорили, как правило, с возмущением, хотя и с некоторым страхом. Корпорация Маттерсона настолько подмяла под себя экономическую жизнь местного общества, что могла так или иначе задавить любого его члена. Почти все жители Форт-Фаррелла, если не сами, то через родственников, зависели от Маттерсона, поэтому прямых ответов на мои неудобные вопросы они старались избегать.

Реакция на имя Джона Трэнавана была более определенной. Люди, казалось, сами удивлялись тому, что забыли его: "Не знаю, почему, но уже много лет я не вспоминал старого Джона". Я-то знал, почему. Когда единственное средство массовой информации в городе молчит по этому поводу, словно набрав в рот воды, когда письма к редактору о погибшем не печатают, когда всесильная в городе персона не поощряет всякие разговоры о нем, особой охоты вспоминать его не возникает. Живые погружаются в суету будней, а мертвые уходят в забвение.

Одно время поговаривали об открытии памятника Джону Трэнавану напротив статуи лейтенанта Фаррелла.

"Не знаю, почему, но идея как-то заглохла. Может, денег на это не оказалось. Хотя, черт возьми, Джон Трэнаван буквально накачал этот город деньгами, будьте уверены. Вы думаете, людям стало стыдно за себя? Ничего подобного. Они просто забыли все то, что он сделал для Форт-Фаррелла".

Мне надоело слушать этот припев: "Не знаю, почему". Самое печальное состояло в том, что они действительно не знали, не знали, что Булл Маттерсон вычеркнул имя Трэнавана из их жизни. В отношении контроля над умами людей он превзошел Гитлера и Сталина, и я не уставал поражаться его настойчивости, хотя причин ее все же никак понять не мог.

– Где похоронены Трэнаваны? – спросил я у Мака.

– Эдмонтон, – ответил он коротко. – Так решил Булл.

Значит, Трэнаваны даже были лишены возможности покоиться в городе, который они создали.

После энергичного зондирования тайны Трэнаванов я решил предоставить Форт-Фарреллу день отдыха. Если всего-навсего два разговора задели Булла Маттерсона, то, продолжая свои усилия в этом направлении, я уж наверняка приведу его в ярость. Исходя из психологических соображений, мне полезно было исчезнуть, пусть он поищет меня и действительно дойдет до точки кипения. Поэтому и к плотине ехать мне пока не имело смысла, и я решил отправиться к дому Клэр Трэнаван. Почему я так решил, не знаю. Во всяком случае, для того, чтобы скрыться с глаз Маттерсона, это место было не хуже других. Кроме того, там я мог бы без помех предаться размышлениям, а также немного поудить рыбу.