Пустенье - Андрей Коробейщиков

– Все нормально будет. Скоро приедем.

– Куда мы направляемся?

Всеволод опять внимательно смотрел на дорогу.

– К одному очень интересному дядечке.

– Что за дядечка?

– Один мой знакомый.

– Он сможет нам чем-то помочь? Санаев неопределенно пожал плечами.

– Возможно. Но кроме него нам точно помочь некому.

Анна развернулась к мужу всем телом, приняв на сиденье грациозную позу.

– Расскажи мне о нем. Кто он?

Всеволод опять улыбнулся своей жене, касаясь своей рукой ее скрещенных рук.

– Он – колдун.

– Колдун? – Анна удивленно изогнула брови, не выпуская руки мужа, поглаживая ее кончиками своих пальцев.

– Настоящий. Меня познакомил с ним Ковров.

При упоминании этого имени в салоне автомобиля возникло неуловимое напряжение.

– А ты не думаешь, что они могут быть связаны?

– Не думаю. Я вообще не хочу думать о том, что Ковров каким-то образом причастен к этой истории. А что касается этого человека… он мне жизнь спас, так что я ему доверяю на все сто. Он близко знал дедушку Коврова. Тот в свою очередь спас жизнь ему. Все слишком завязано в этом сложном мире.

– А почему ты сказал, что он колдун?

– Потому что он колдун.

На обочине дороги показался ларек с дымящимся неподалеку мангалом и двумя пластиковыми столиками. «Тойота» сбавила ход и притормозила неподалеку от придорожного кафе.

– Мы и перекусить-то толком не успели, – Санаев кивнул Анне на забавного шашлычника, ожидающе выглядывающего из-за светло-синего навеса, натянутого вокруг ларька.

– Пойдем, покушаем что-нибудь. А я тебе про Данилыча расскажу. Они спрятались под слабой тенью, отбрасываемой солнцезащитным

зонтом, установленным в самом центре стола. Через пару минут хозяин

закусочной принес им поднос с двумя шашлыками, тарелкой, наполненной всевозможной зеленью, тарелку с хлебом и два стаканчика с холодным зеленым чаем.

– Ты сказал, что он спас тебе жизнь. – Анна медленно жевала сочное горячее мясо, не отрывая заинтересованного взгляда от лица мужа. Ей показалось, что теперь он стал как-то мягче, расслабленнее, словно дорога к этому загадочному человеку снимала с него то избыточное напряжение, которое царило в нем в течение последних дней. Санаев отпил несколько глотков чая и, вытянувшись на стуле, проговорил, полузакрыв глаза:

– Это долгая история. Могу лишь сказать, что у меня возникли очень серьезные проблемы с одним человеком из криминальных кругов. Так вот неприятности светили действительно основательные. Я должен был спрятаться, уехать из города куда-нибудь. Так я и вспомнил про Данилыча. Меня с ним познакомил Макс, сказав, что, когда мне действительно станет трудно, я могу обратиться к нему за помощью. Я всерьез это предложение не воспринял, потому что этот Данилыч оказался на редкость экстравагантным стариком. Он все время смеется, причем самое неприятное то, что в большинстве случаев он смеется над окружающими. Я даже прозвище ему дал – Шут. Но когда меня прижало, я решил, что мне действительно стало трудно, и вот тогда я вспомнил про этого странного пожилого весельчака и приехал к нему. Он меня пустил без всяких разговоров, и только через неделю я рассказал ему о своих проблемах. И ты представляешь, – Санаев сделал драматическую паузу, – Данилыч попросил, чтобы я поехал в город и вернулся к нему обратно, но уже с этим человеком, который и послужил для меня источником всех моих напрягов. Я посчитал, что он либо сошел с ума, либо просто хочет от меня избавиться, можно сказать, несколько жестким и прямолинейным способом. Мысль о том, чтобы вернуться в Барнаул и встретиться с тем бандитом, была для меня сумасбродной. Тогда Данилыч сам поехал в город и, вернувшись, сказал, что все мои дела улажены и я могу спокойно возвращаться к себе домой. Я тогда покинул его избу, даже не попрощавшись, думал, что это одна из его идиотских шуток. Приехал в Барнаул в обреченном состоянии, а оказалось, что на самом деле все проблемы были решены и ко мне больше не было никаких претензий.

– Сева, что же ты такого сделал, что даже из города сбежал? Санаев улыбнулся жене и неопределенно махнул рукой:

– Да за одного человека заступился и не тому, кому надо, по лицу надавал. Да еще в присутствии его знакомых. Что ты! Что там началось: стрелки, разборки…

– А как же этот, твой Данилыч, урегулировал проблему?

Санаев наклонился поближе к Анне и тихо проговорил, словно опасаясь, что их кто-нибудь мог услышать:

– Мне показалось, что он сам какой-то криминальный авторитет или что-то в этом роде… Во всяком случае, несмотря на свою простоватую внешность, этот дядька далеко не так прост, как хочет казаться. Как выяснилось, он пятнадцать лет в лагерях да на зонах провел. Его оттуда в свое время дед Макса и вытащил. Он же какой-то крупной фигурой был, по-моему, в МГБ. А Данилыч с ним сюда на Алтай впоследствии и приехал и стал ему чем-то вроде телохранителя. Но самый парадокс в том, что он, будучи явно связанным с местным криминалитетом, не зря же такой стаж в лагерях наработал, стал одним из самых близких людей генерала милиции.

– А за что же он в тюрьму попал? – пробормотала Анна озадаченно.

– Да ясное дело, за что: в те годы поводов много было. Да нет, ты не бойся, он не маньяк и не убийца. У Данилыча все было гораздо проще. Он – ЧСИР.

-Кто?

Санаев усмехнулся.

– ЧСИР: Член Семьи Изменника Родины. Можно сказать – политзаключенный. Но и это не все. Самое интересное в том, что он действительно колдун. Традиция древнерусского ведовства, к которой он принадлежит, как-то связана с культурой, которая сейчас, по-моему, у современных исследователей называется «Тропой». Это действительно древняя культура, родившаяся, если я ничего не путаю, где-то в Верхневолжье. «Троповики» считают себя потомками офеней, коробейников, дорожных торговцев, занимавшихся мелкой торговлей с переносных лотков.

Санаев показал руками на лотки с прохладительными напитками, выставленные вдоль дороги, словно проводя некую аналогию.

– Позже коробейники замкнулись в своеобразное профессиональное сообщество со своей культурой и своими законами. Но об этом ты его сама расспросишь, если тебе будет интересно. А сейчас нужно ехать.

– Конечно, интересно, – пробормотала Анна, допивая холодный чай.

Через несколько минут «Тойота», набирая скорость, исчезла в солнечном мареве, плавящем автостраду подобно индукционной печи.