Первое руководство для родителей. Счастье вашего ребенка. - Андрей Курпатов

Дети, которых не любят, становятся взрослыми, которые не могут любить.

Перл Бак

В этом сложном периоде так называемого «переходного возраста» есть большой эволюционный смысл, который, впрочем, нам не так-то легко осознать. В чем этот «большой смысл»? Дело в том, что в природе все так предусмотрено, чтобы, по возможности, исключить близкородственное скрещивание. Поэтому, когда дети становятся половозрелыми, их, в природе, изгоняют из родительской семьи, из группы. Птицы, например, выбрасывают своих птенцов из гнезда и отказываются принимать обратно (вплоть до физических «разборок»). Животные, которые живут по принципу гарема (например, гориллы) — один вожак и гарем самок, — изгоняют молодняк, молодые самцы отныне плетутся где-то в хвосте группы, не смея приближаться к самкам.

С биологической точки зрения все это оправданно. Но когда мы — люди-человеки — следуем подобной тактике, назвать такое наше поведение «правильным» язык не поворачивается. А на деле происходит как раз что-то в этом духе… Подросток взрослеет, начинает проявлять норов (не по вредности своей или глупости, а просто потому что не может иначе), родители инстинктивно дают стойку — мол, кто ты такой, чтобы себе подобное позволять, — и гонят ребенка на все четыре стороны. По крайней мере — психологически гонят. Возникает конфликт, противостояние и война — то ли холодная, то ли горячая — кому как повезет. Но, может быть, мы все-таки возьмемся за голову, друзья? А потом и за руки, чтобы не пропасть поодиночке? Да, инстинкты бурлят. Да, конфликт поколений. Да, мальчики с папами на ножах, а девочки с мамами на подколках, но, может, мы все-таки будем умнее инстинкта? Тут никто не виноват, и все трудно. Но кто умнее? Правильно, не тот, кто драку начал, а тот, кто закончил. Так что, проявим благородство.

Когда до моих родителей наконец дошло, что меня похитили, они не медлили ни минуты и сразу же сдали внаем мою комнату.

Вуди Аллен

Настал момент, когда я могу объяснить, зачем, собственно, затеял весь этот длинный и, быть может, несколько скучноватый разговор об этапах развития детского сознания. Мораль, на самом деле, очень проста: хорошего человека словами не воспитаешь. Нам все время кажется, что мы можем воспитать ребенка словом, именно поэтому мы сутками напролет читаем ему лекции и нотации, превосходя, порою, самих себя в ораторском мастерстве. «Ну, как ты не понимаешь, что нельзя… Ну, как ты не понимаешь, что мы волнуемся… Ну, как ты не понимаешь, что ты должен…» — прекрасные словеса, сказанные небесам. Ребенок может находиться рядом и внимательно нас слушать, но слова эти не достигают цели.

До десяти лет ребенок просто не понимает наших слов, точнее — наших речей. Как-то, конечно, понимает, но по-своему и совсем не то, что мы хотели ему сказать. Впрочем, даже если бы он и понял нас правильно (допустим такую чудесную возможность), то все равно, мне думается, не смог бы этими нашими наставлениями в своем поведении руководствоваться. Элементарные, конкретные, ясные, отработанные на опыте правила и инструкции он, конечно, усвоит и выполнит без сучка без задоринки. Но обобщить и сделать из этого какие-то выводы на будущее, перенести эти выводы на аналогичные, подобные ситуации, провести анализ и сделать работу над ошибками — нет.

Если бы только родители могли себе представить, как они надоедают своим детям!

Бернард Шоу

Я хорошо помню, как мама говорила мне: «Ну, если не знаешь, почему было меня не спросить?

Все сделаешь по-своему, а потом проблем не оберешься!» А я искренне не понимал, о чем речь. Во-первых, что я сделал не так? Во-вторых, в чем эти проблемы? В-третьих, что значит — «если не знаешь»? Все, мне казалось, я знал прекрасно. Сейчас, конечно, я и не вспомню этих ситуаций, но думаю, что если бы я-нынешний оценивал те ситуации, то оказался бы на стороне мамы, а не на собственной. У меня нет никаких сомнений в том, что она была права. Но… тогда я был ребенком и, не понимая ее (хотя думал, что понимаю), считал, что она не понимает меня, а потому — не права в принципе.

Где-то к десяти-одиннадцати годам у нас, в лице нашего ребенка, появляется собеседник. Но тут срабатывает «человеческий фактор»… Во-первых, нам с таким собеседником скучновато — ничего нового он нам сказать не может, все это мы уже так или иначе проходили. Во-вторых, мы уже устали с ним разговаривать и печально наблюдать, как горох отлетает от стенки. В-третьих, у него у самого в этот момент очень сложный период — он занят тем, чтобы найти свое место в группе взрослеющих и самоорганизующихся сверстников. А уже в тринадцать-четырнадцать ребенок и вовсе теряет всякий энтузиазм, всякое желание общаться с нами. У него полным ходом идет пубертат, а потому приоритеты и задачи, которые решает наш ребенок, у него поменялись. И из потенциального собеседника он в считанные месяцы превращается в активного нашего оппонента, дальше — коса на камень, и пошло-поехало.

Сначала мы не можем рассчитывать на понимание со стороны нашего ребенка, потому что он просто не способен нас понять. А буквально через паузу мы уже не можем рассчитывать на понимание с его стороны, потому что он уже просто не хочет нас понимать. Теперь им владеют другие ценности и у него появляются другие авторитеты, а главное — он инстинктивно подвергает критике все, что так или иначе связано с нашим, родительским, воспитанием. И даже если это противостояние не превращается в открытый конфликт, возникает своего рода психологическое, эмоциональное отдаление нас друг от друга.

Ребенок ищет самостоятельности, тогда как мы ассоциируемся в его сознании с диктатурой и авторитарностью. В общем, надеемся мы найти в ребенке родную душу, а обнаруживаем холодное — «спасибо, до свидания». Ситуация выглядит фатальной. Какой- то ужас… Впрочем, может быть, это мы что-то не так делаем? Как вам кажется, есть у нас какой-то иной способ общаться с нашим ребенком, кроме языка и всяческих словесов? На первый взгляд — нет. Хочешь, не хочешь, получается или не получается — надо говорить и договариваться. Но так, да не так.

Понимаю, что этот вопрос прозвучит несколько странновато, но все же давайте попробуем себе на него ответить — а почему, собственно, ребенок должен нас слушать? Да, мы старше, мы опытнее, мы умнее, в конце концов. Но это нам понятно, потому что мы старше, опытнее, умнее. А ему-то откуда об этом знать? Поверить нам на слово… В свете всего, о чем мы говорили выше, подобное предложение-Предположение звучит как плохая шутка.

Если вы хотите научить своих детей воровать, заставьте их подольше выпрашивать все, что вы им даете.

Генри Шоу

На самом деле, нет в нашем ребенке никакого желания нас слушать и нас слушаться. Более того, скорее в нем все в обратную сторону работает: мы постоянно его учим уму-разуму, наставляем, указываем ему на его ошибки, демонстрируем ему его несостоятельность, и понятно, что он, по результату всего этого безобразия, только о том и думает, чтобы как-то слинять и посвоевольничать. Вы представьте: если нас постоянно кто-то будет учить и учить, учить и учить, говорить нам, что мы не правы, что мы бестолковы, что мы неуспешны, мы же его возненавидим на второй неделе! Конечно! Но почему мы думаем, что ребенок чувствует себя иначе? Нет, он чувствует так же. Он ведь живой человек, пусть маленький, пусть несмышленый, неопытный, но живой! Со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Если мы хотим, чтобы человек пошел нам навстречу, нужно сделать так, чтобы он захотел пойти нам навстречу. А захочет он этого или нет — зависит от нас. И это абсолютное правило. Но в нас, в родителях, сидит комплекс «большого брата» — мы внутренне уверены, что дети должны нам быть благодарны за то, что мы тратим на них свое время, помогаем им, решаем их проблемы, занимаемся ими, устраиваем им разные радости. Так-то оно, может быть, и так. Только посмотрите на страны бывшего Советского Союза. Как они относятся к России? «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь». Ага, три раза… Где теперь это «навеки»? Только появилась возможность, и все разбежались во все стороны, причем, бежали быстрее собственного визга. Потому что никому не нужен «большой брат», потому как если он большой брат, то ты всегда ему должен, а он тебя не уважает. И неважна тут объективность — сколько мы заводов настроили в этих бывших «союзных республиках», сколько мы влили в них культуры, финансовых средств и так далее. Неважно! Никто не хочет чувствовать себя ущербным, даже за неплохие дивиденды с этого мероприятия.

Так к чему я все это веду? Учить ребенка нотациями бессмысленно — это раз. Слушать нас и слушаться нас он не хочет — это два. Наша позиция «старших» его травмирует и унижает, а потому он постоянно хочет матча-реванша — это три. Что будем делать?.. Взять свою гордость родительскую, а может быть, и гордыню, и засунуть ее куда подальше. Если мы хотим найти общий язык с нашим ребенком, мы должны создать такие условия, когда он захочет быть с нами, прислушиваться к нам, верить нам, учиться у нас. Вот такая правда жизни: мы не только должны помогать нашему ребенку во всем, растить его и заботиться о нем, но и… создавать условия, чтобы он хотел с нами общаться.