Забери мою душу - Екатерина Котлярова

Пыталась увидеть его лицо. Понять, почему он злится. Неужели приревновал к Диме? Увидел в окно, как тот меня подвёз?

— Постоянство не твой конёк, — Тоша появился передо мной из темноты, вжал всем телом в стену. Вскинул резко руку, обхватил лицо, стальными пальцами сжимая щёки. — Тогда я плясал вокруг тебя, сейчас церемониться не стану.

Каждое слово он произносил с надрывом. С внутренней болью. Будто боролся с собой.

— Пусти, — глупо было надеяться на то, что я смогу его отодвинуть.

Ладошками упиралась в стальную грудь, которая ходила ходуном. Под пальцами часто билось сердце Тоши. Поняла, что моё бьётся столь же быстро. В унисон.

— Пусти, Тоша. Прекрати. Мне больно, — повторила менее уверенно.

Лишь почувствовала, что воздух в лёгких кончается, когда пальцы парня сжались на моей шее. Неожиданная грубость с его стороны. Больно не было. Было обидно.

— Три года назад отпустил. В этот раз я возьму своё, — хриплое предупреждение опалило висок. — Сравнишь меня с братцем, как все это делают. Поделишься потом впечатлениями. Трахну тебя прямо здесь, у стенки.

Обида затопила меня с головой. Если бы он плюнул или ударил, было бы не так обидно. Не столь унизительно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты даже ногтя его не стоишь, — выплюнула в лицо, желая унизить так же, как он меня. — Ты жалок.

И в тот же миг пожалела о своих словах. Дура! Какая же я дура! Намеренно надавила на его самое больное место. Провернула нож в кровоточащей ране.

— Я. Тебя. Уничтожу, — чеканя каждое слово, просипел обещание в мои губы.

Резко подался вперёд и прикусил мою нижнюю губу. Дёрнулась. И застонала. От этой грубости вдруг низ живота опалило желанием. Таким острым, что колени подогнулись. Я приоткрыла губы, позволяя жадному языку ворваться в рот. Оглаживать нёбо, зубы и касаться языка. От каждого прикосновения сотни огненных игл пронзали тело. Так сладко. Так приятно. Так невозможно хорошо.

Тоша всё ещё держал руку на моей шее, перекрывая доступ к кислороду. Но зачем мне нужен воздух, если я дышу им? Если я ловлю его сиплое дыхание, жмурясь от удовольствия и умирая на месте? Он наполнял мои лёгкие собой. Он окружал меня своим жаром, своим запахом, своей яростью. Своей ревностью. Жгучей. Болезненной. Пожирающей его изнутри. А я не хотела, никогда не хотела, чтобы Антону было больно. Поэтому зашептала быстро-быстро, когда он отстранился немного:

— Глупый мой. Ревнивый. Тошенька, — вскинула руки и обхватила с нежностью и осторожностью любимое лицо, пытаясь в темноте вглядеться в глаза, — это мой бывший одноклассник. Он просто подвёз. Слышишь меня? Просто подвёз, чтобы я не ждала такси.

— Он целовал тебя, — пророкотал, но увидела, что злость медленно стала отступать. Впервые он меня услышал. Впервые не ушёл, когда я попыталась донести истину.

— В щёку. Он поцеловал меня в щёку, — я пальцами правой руки погладила скулу Антона.

Тоша не ответил. Дышал тяжело и прерывисто, медленно выравнивая дыхание. Уткнулся лбом в моё плечо, поглаживая пальцами обеих рук мою шею и линию челюсти. В ответ я с осторожностью ласкала затылок Тоши, царапая короткими ноготками кожу и чувствуя, как по его телу пробегает дрожь. Улыбнулась и губами прикоснулась к его уху. Где-то сверху открылась дверь, и раздался лай собаки. Кто-то вызвал лифт. Испугалась, надавила ладонями на затылок Тоши, боясь, что он, как и утром, очнётся и уйдёт. Но Антон здоровой рукой зарылся в волосы на моём затылке, чуть повернул голову и коснулся открытой шеи губами. Почти невесомо. Точно крылья бабочки случайно царапнули кожу. Поднял голову и коснулся губами моих губ. Легко и ласково. Так нежно, что на глазах навернулись слёзы.

— Иди спать, золотце, — в голосе услышала вину.

Улыбнулась. Обе ладошки вновь на щёки положила. Сама привстала на носочки и потянулась к нему. Парень был намного выше меня, поэтому губами смогла коснуться лишь ямочки на подбородке. Но Тоша склонил голову и замер в ожидании. Провела кончиком языка по его нижней губе. Вздрогнул, но инициативу не перехватил. Поочерёдно поцеловала уголки губ. Чмокнула в середину. А после вытянулась до боли в икрах и поцеловала кончик носа.

— Добрых снов, Тошенька, — прошептала, отстраняясь.

Парень отошёл от меня к лестнице. Свет из окна упал на его лицо. Уловила странную эмоцию в глазах, но распознать не смогла.

— Мне понравилась твоя песня, Тош, — подхватив ключи и щёлкнув замком, тихо сказала я. Тихо, но только голос эхом отразился от стен подъезда.

— Я напишу другую.

Щёлкнул замок соседской двери. Когда обернулась, Антона уже на лестничной клетке не было.

Глава 13

Мишка

Когда рано утром раздался звонок в дверь, я слетела с кровати и бросилась открывать, даже не глянув в глазок. Я была уверена, что пришёл Тоша. Вчерашний странный разговор на лестничной клетке что-то надломил в его душе. И в моей. Распахнула дверь и замерла, тут же переступив с ноги на ногу и попытавшись ниже натянуть ткань футболки, едва прикрывающей бёдра.

— Ты что здесь делаешь? — зло и грубо выпалила я, смотря на довольного донельзя Диму.

— Пришёл к тебе, — пожал плечами и оскалился, вызывая у меня в груди чувство омерзения.

— Дим, я тебе вчера всё чётко и ясно сказала — я люблю другого парня. Зачем ты припёрся?

— Парень не стена, подвинется, котик, — бывший одноклассник резко сделал огромный шаг ко мне, заходя в квартиру и нависая надо мной огромной широкоплечей фигурой.

Попятилась. Он руку на талию положил и притиснул к телу, обтянутому лишь пуловером. Почувствовала яркий запах алкоголя.

— Ты тупой? Идиот? Мозги где-то отбили? — несмотря на страх, сковавший внутренности и понимание того, что против громадного парня я ничего не смогу сделать, я с презрением и яростью выплёвывала слова в самоуверенное и наглое лицо.

— Котик, чего ты такая злая? Он тебя совсем не трахает? Так я помогу, — резко опустил руку на мою ягодицу, сжал до боли, после чего звонко шлёпнул.

— Пошёл к чёрту, — взвилась, вскинула руки и потянулась к его лицу, желаю выцарапать ему глаза, оставить следы от ногтей на коже.

Но Дима ловко поймал одной ладонью обе мои руки, сжав запястья до боли, заставив меня вскрикнуть.

— Какая царапучая и непослушная кошечка, — рассмеялся хрипло,