Одна в Нью-Йорке - Рут Сойер

В последнее воскресенье перед Рождеством Люсинда задержалась в церкви с мистером Гидеоном. Подробно рассказав, какое замечательное у нее намечается в этом году Рождество, она попросила разрешения еще несколько раз не жертвовать денег. Мистер Гидеон согласился.

– Какой же вы добрый! – обрадовалась девочка. – Наверное, это и называется тактом, когда ведут себя как сейчас вы со мной. Знаете, мистер Гидеон, приходите ко мне в гости на елку! Только у меня не такт, а настоящая благодарность!

Мистер Гидеон ответил, что пока ничего определенного не обещает. Может быть, он придет, а может, и нет. Правда, адрес он записал очень тщательно, а потом ушел. Люсинда осталась в полном замешательстве. На тот случай, если мистер Гидеон придет, надо приготовить подарок. А если он не сможет, его подарок некуда будет девать. «Но с этим уже ничего не поделаешь», – подумала Люсинда и заторопилась домой.

Перед тем как идти к тете Эмили изображать белого ангела, Люсинда вместе с мисс Нетти сделала конфеты для рогов изобилия. Попробовав ириски и арахис в сахаре, девочка пришла к выводу, что они получаются у мисс Нетти почти такие же вкусные, как у Луи Шерри. Почти… Потом мисс Нетти смешала яичный белок с сахарной пудрой. Получилась густая белая масса. Люсинда и мисс Нетти скатали из нее шарики. Каждый шарик заложили между двух половинок ядрышек грецкого ореха и сжали. Затем последовала самая кропотливая работа. Скорлупки грецких орехов склеили, а Тони покрыл их серебряной краской и повесил на елку. Теперь все, абсолютно все было готово для завтрашнего торжества. Люсинда еще раз придирчиво оглядела елку и нашла, что она великолепна.

В следующий миг липкие от сладостей руки Люсинды сомкнулись на шее мисс Нетти.

– Как же я вас люблю! – с жаром проговорила она.

На следующее утро, едва проснувшись, Люсинда вскочила с постели совсем как выпрыгивающая игрушка из магазина мистера и миссис Шульц. Первым делом она взглянула на елку. После того как они с мисс Нетти приберут в комнате, елку поставят посредине, и гости смогут рассесться вокруг – кто на стульях, а кто попросту на полу. Подумав, сколько еще надо сделать до прихода гостей, Люсинда с досадой вспомнила о завтраке. Тратить в преддверии такого праздника время на кашу и гренки с какао казалось ей настоящим кощунством. Большая пушистая елка выступала из-за угла словно сонный пингвин. Люсинда подошла и еще раз оглядела подарки. Вот перочистка, которую Люсинда сама сшила для дяди Эрла. Наверное, он удивится, что Люсинда сама сделала ему к Рождеству подарок! А вот красные варежки. Это для Тринкет. А календарь – для Ночной Совы… Все подарки были на месте. Каждый обернут белой бумагой и перевязан бечевкой красного цвета. Гости придут в одиннадцать. Значит, пора, наверное, будить сестер Питерс.

Люсинда забарабанила в дверь спальни.

– Веселого Рождества, мисс Питерс! Веселого Рождества, мисс Нетти! – крикнула громко она.

Мисс Питерс первой вышла в коридор и угодила прямо Люсинде в объятия. Потом та же участь постигла мисс Нетти. У каждой из троих об этом событии сложились свои впечатления. Мисс Питерс была несколько удивлена, мисс Нетти растрогалась, а Люсинда отметила, что мисс Питерс в ночной рубашке оказалась «худой и твердой», а мисс Нетти, наоборот, «очень мягкой».

Не успели они позавтракать и прибраться в гостиной, как явился мальчик-посыльный с большой коробкой в руках. Потребовал Люсинду Уаймен.

– Это я, – кивнула головой девочка.

– С наилучшими пожеланиями от мистера Саймона Гидеона! – торжественно проговорил посыльный и протянул ей коробку. В коробке оказались конфеты, изготовленные мистером Луи Шерри.

– Мистер Гидеон! Какой же вы хороший и добрый! – вырвалось у Люсинды. – Жалко только, что вы сами прийти не смогли.

Не успела она пережить эту радость, как снова раздался стук в дверь. На пороге стоял запыхавшийся мистер Шульц из игрушечно-канцелярско-табачного магазина. А запыхался он потому, что нес вверх по лестнице красные санки. Когда мистер Шульц сказал, что санки теперь ее, Люсинда от изумления едва на ногах устояла. К санкам была привязана бирка. На ней значилось: «Люсинда! Поздравляю тебя с Рождеством! А с этими санками можешь сделать все, что захочешь. Твой друг Пигмалион».

Проводив мистера Шульца, Люсинда вместе с сестрами Питерс передвинула елку в центр гостиной. Санки она положила так, чтобы Тринкет сразу заметила их.

– Ну когда же наконец будет ровно одиннадцать! – нетерпеливо вскричала Люсинда. – Я просто не могу больше ждать!

И еще раз взглянув на елку, Люсинда подумала, что такой красивой у нее еще никогда не было. За несколько минут до одиннадцати Люсинда начала петь рождественский гимн о том, как дети увидали чудесную елку и возрадовались празднику. Вдруг дверь распахнулась. На пороге стоял дядя Эрл с множеством свертков в руках. Люсинда бросилась навстречу. Обхватив дядю за талию, она принялась танцевать вместе с ним вокруг елки. Они топали, как два медведя: один большой, другой – маленький.

– Я возрадуюсь! – кричала Люсинда на всю квартиру. -Ты возрадуешься! Он, оно, она возрадуются! Мы возрадуемся! Вы возрадуетесь! Они возрадуются! О, дядя Эрл, как хорошо, что вы наконец пришли! По-моему, я сейчас просто лопну от счастья!

А вскоре появился Тони. Он принес ярко раскрашенных человечков. Их можно было дергать за веревочки, и тогда они очень смешно двигали руками и ногами. Тони быстро развесил человечков на елке – их было ровно столько, чтобы каждому из присутствующих хватило по одному. Еще Тони принес мешок с апельсинами.

– Папа желает тебе веселого Рождества. И мама желает. И я тоже желаю, – смеясь, проговорил он и извлек из кармана деревянный браслет. – Держи, Люсинда. Я специально для тебя его сделал.

По всему браслету шел резной орнамент из листьев и фруктов. Гладкая отшлифованная поверхность матово поблескивала на свету.

– Он просто прекрасный. Тони! – восхитилась Люсинда. -Я буду всю жизнь надевать его на все торжества!

Люсинда тут же решила, что браслет Тони будет самым секретным сокровищем из всех, которые хранятся в ее походной конторке.

Когда все гости расселись вокруг елки, Люсинда тщательно пересчитала: «Мистер и миссис Гиллиган, Джерри Хенлон, мисс Люси-милочка, мистер Ночная Сова, леди Росс, Эледа Соломон, Баттонс, дядя Эрл, Тони, Джоанна, сестры Питерс…» Компания была в сборе. Значит, можно бежать к Бродовски. Вихрем взлетев на третий этаж, девочка трижды стукнула в дверь и спокойно вернулась обратно. Пока она бегала, дядя Эрл и Тони зажгли свечи на елке, и она сияла золотом, серебром и огнями. Не успела девочка опуститься на ковер рядом с Тони Коппино, как послышались звуки скрипки. Все разом повернули головы к входной двери. Тринкет шла, держа маму за руку, а мистер Бродовски, тот самый мистер Бродовски, которому, по словам Ночной Совы, предстояло в одно прекрасное утро стать знаменитым, играл на ходу французскую мелодию «Первое Рождество». Она звучала так замечательно, что гости хором подхватили ее:

Рождество! Рождество! Рождество!

Сын Человеческий родился!

И под звуки торжественного гимна Тринкет пошла навстречу своей первой рождественской елке. Забыв обо всем, она стала медленно огибать дерево. Девочка то и дело останавливалась и осторожно трогала пальцем какую-нибудь игрушку на ветке. Первым ее внимание привлек один из человечков Тони Коппино. Тринкет остановилась. Рот ее сам собой раскрылся, и она тихо заохала от восторга. Только разглядев все, что висело на елке, девочка заметила, что вокруг сидит много людей. Это открытие очень смутило ее. Но тут пришла на помощь Люсинда и усадила Тринкет рядом с собой.

Дядя Эрл принялся раздавать подарки. Люсинде достался пирог от миссис Гиллиган, сатиновый футляр для носовых платков от Джоанны и еще уйма других подарков, из которых ее больше всего обрадовали «Новые приключения Мурзилки» Палмера Кокса от мистера Ночной Совы. Потом дядя Эрл начал вручать подарки Люсинды. К каждому их них девочка приложила по короткому напутствию, и теперь дядя читал эти напутствия вслух.

Пройдет Рождество, и вскоре Люсинда забудет, что и кому пожелала в тот день. Лишь два напутствия сохранятся у нее в памяти на всю жизнь. Первое было вручено Тринкет вместе с варежками:

Красные варежки этиБудут тебя согревать.Теперь в любые морозыМожешь, Тринкет, смело гулять!

Во втором послании Люсинда обращалась к мистеру Гиллигану, которому купила к Рождеству новую трубку и пачку табака. Строки эти запомнились Люсинде в основном потому, что она так и не смогла подобрать ни одной подходящей рифмы и очень боялась, что мистер Гиллиган обидится:

Как славно быть ирландцем,Курить большую трубку!Пусть табака в избыткеВсегда будет у вас!

Но кэбмена отсутствие рифмы ничуть не смутило.