Крейсера в бою. От фрегатов до «убийц авианосцев» - Александр Больных

Поэтому мы взяли курс на север. Тем временем стало заметно светлее, была ясная погода, однако наблюдение за морем заметно осложнялось необычайно сильной рефракцией, которая сильно искажала очертания кораблей и судов на средних и больших удалениях. Когда «Эмден» прошел несколько сот метров в северном направлении, по корме с левого борта во внутренней гавани близко к суше был замечен военный корабль, вскоре опознанный как старый французский минный крейсер «Д’Ибервиль». Я решил обстрелять и его. Скорость была уменьшена, но только что начали разворачиваться, чтобы в обстреле участвовали все орудия, как мне сообщили, что с севера в гавань на высокой скорости входит эскадренный миноносец. На это я приказал забыть про «Д’Ибервиль», боевая ценность которого была очень незначительна, и на большой скорости пошел навстречу показавшемуся кораблю. На дистанции 5000 метров по нему был открыт огонь, после нескольких залпов он повернул и теперь, находясь к нам бортом, был опознан как английский правительственный пароход. Видя его с носового ракурса при сильной рефракции, мы обманулись, приняв его за английский миноносец. Как я узнал позднее, он получил попадание в трубу, но из команды никто не пострадал.

Сразу после этого в северном направлении был замечен большой корабль, который вследствие рефракции вначале приняли за крейсер, затем за вспомогательный крейсер, однако в конце концов он оказался обычным пароходом. Пока «Эмден» шел по направлению к пароходу, команда была построена под мостиком; я через старшего офицера сообщил, что уничтожен русский малый крейсер «Жемчуг», и затем, после непродолжительной речи, в честь этого успеха «Эмдена» против неприятельского военного корабля было провозглашено троекратное «Hoh!» Его Величеству Кайзеру.

Вблизи входного буя вышеупомянутый пароход был остановлен, и на него послали призовую команду. Это оказался английский пароход «Глентаррет». На наш запрос капитан сообщил, что он имеет на борту парафин, чтобы не показать, что его корабль является ценным призом, поскольку везет боеприпасы. Едва катер пришвартовался к пароходу, как в северо-западном направлении был замечен военный корабль, который шел к гавани. Вследствие этого я отпустил пароход, приказав еще передать капитану, что правительственный пароход был обстрелян по ошибке, так как из-за сильной рефракции он был спереди принят за эскадренный миноносец, и, как только катер был поднят, пошел по направлению к военному кораблю, который быстро приближался и через некоторое время был опознан как французский эскадренный миноносец. Очевидно, на нем считали невозможным, чтобы из гавани Пенанга выходил неприятельский военный корабль, и, вероятно, он был обманут и четвертой трубой. На расстоянии примерно 5000 метров я дал приказ поднять стеньговые флаги, а на расстоянии 4300 метров приказал открыть огонь. «Мускэ» – так назывался эскадренный миноносец, как было позже установлено, – повернул, чем необычайно облегчил «Эмдену» пристрелку и дальнейший огонь. Уже третьим залпом наши меткие артиллеристы добились попадания в котел или паропровод, поскольку из средней части корабля вырвалось большое количество пара, и скорость противника заметно упала. «Мускэ» отвечал на огонь из одного орудия, но попаданий не достиг, по утверждениям экипажа, миноносец даже выпустил одну торпеду, которая прошла на расстоянии 400–600 метров перед «Эмденом». Когда нос эскадренного миноносца сильно погрузился в воду, а в его корме были заметны серьезные повреждения, я прекратил огонь, тем более что противник больше не стрелял, и так повернул крейсер, чтобы приблизиться к эскадренному миноносцу с кормы. Во время этого маневра у последнего сначала ушел под воду нос, мгновение он, казалось, стоял на грунте носом, а затем полностью затонул. Поблизости от места его гибели в воде плавало некоторое количество членов его команды, одетых в спасательные жилеты или цеплявшихся за обломки. С «Эмдена» были спущены 2 катера, в одном из которых находился младший врач корабля с перевязочными материалами. Некоторые французы сначала затрудняли спасательные работы, пытаясь отплыть от катеров, поскольку их офицеры сказали им, что немцы убивают военнопленных».

Как все это могло случиться? Увы и увы, обычное русское разгильдяйство. Командир крейсера капитан 2-го ранга барон Черкасов вообще съехал на берег, что создало у команды впечатление, будто им предстоит отдых после похода. Служба неслась «по-якорному», хотя часть орудий все-таки оказалась заряжена. В момент подхода «Эмдена» вахтенному офицеру было доложено о появлении трехтрубного, а потом четырехтрубного крейсера, он только начал одеваться, когда послышались орудийные выстрелы. Бой закончился, не успев начаться. Старший артиллерист «Жемчуга» еще сумел лично дать 3 выстрела из кормового орудия, но это была уже агония. Позднее русский вспомогательный крейсер «Орел» поднял кормовое орудие «Жемчуга». После возвращения в Россию командир крейсера и старший помощник были преданы суду и разжалованы в матросы.

Но ведь нас не интересуют примитивные объяснения. Сразу родилась теория о шпионском заговоре. Дескать, жена барона Черкасова всюду ездила за мужем, он предупреждал ее о том, куда пойдет крейсер, а коварные немецкие агенты читали эти телеграммы.

После этого набега фон Мюллер успел захватить еще два парохода, а потом допустил роковую ошибку, решив уничтожить телеграфную станцию на острове Кокос. Он не мог знать, что именно в это время, именно в этом месте окажется австралийский войсковой конвой, который будут сопровождать новые быстроходные крейсера «Сидней» и «Мельбурн». Радист на острове успел послать призыв о помощи, и коммодор конвоя направил туда «Сидней».

«Эмден» оказался в очень тяжелом положении, так как на остров была высажена большая десантная партия и вернуть ее не успели. «Сидней» имел 8 152-мм орудий против 10 105-мм орудий немцев и обладал превосходством в скорости, так что исход боя был предрешен, несмотря на отвратительную выучку австралийских артиллеристов. Приведем отрывок из рапорта капитана 1-го ранга Глоссопа, командира «Сиднея»:

«Я имею честь сообщить, что, сопровождая конвой, 9 ноября в 6.30 перехватил сообщение по радио с Кокоса: «Неизвестный корабль входит в гавань». Я приказал поднять пары, дать полный ход и двигаться туда. Я развил 20 узлов и в 9.15 заметил впереди землю, а потом, почти сразу, дым, который оказался «Эмденом», идущим мне навстречу. В 9.40 он дал первый выстрел с дистанции 9500 ярдов. Его огонь был очень точным и сразу начал давать попадания. Мой носовой дальномер был разбит почти немедленно, кормовой пост управления был выведен из строя третьим залпом, но противник быстро начал слабеть. Я держал дистанцию, чтобы использовать свои более тяжелые и более дальнобойные орудия. Сначала была снесена первая труба «Эмдена», потом фок-мачта, затем вспыхнул пожар на корме. Потом была уничтожена вторая труба и, наконец, третья. Я увидел, как он направляется к острову Норт Килинг, где и выбросился на берег в 11.20. Я дал по нему еще два полных залпа бортом, а потом отправился преследовать торговое судно, которые подошло во время боя».

Самое интересное началось уже потом. Пока австралийцы возились с «Эмденом», командир десантной партии старший помощник фон Мюкке успел захватить полугнилую шхуну «Айша», стоявшую у берега, и отплыл на ней. Ему даже удалось добраться до занятого турками порта Ходейда в Йемене, откуда эта часть команды «Эмдена» вернулась в Германию.

Но даже это еще не все! Пленные с «Эмдена» были отправлены в лагерь в Сингапуре, и когда там 15 февраля 1915 года произошел мятеж туземных частей, лейтенант Лаутербах сбежал из лагеря.

Наследники по прямой

Основной задачей крейсерских судов всегда считалась борьба с торговым судоходством противника, поэтому «настоящие» крейсера довольно быстро потеряли связь с бывшими пенителями морей, но появилась масса новых проблем. На крейсера обрушилось столько новых задач, что эта прежняя и основная задача фрегатов оказалась задвинутой на третий или даже пятый план. Вы помните состав эскадры адмирала Нельсона в сражении при Трафальгаре? Правильно, 27 линейных кораблей и 4 фрегата, шхуна и куттер. Вы можете представить себе подобный состав эскадры в эпоху броненосцев или дредноутов? Конечно же, нет. Поэтому практически все флоты, ставящие перед собой серьезные задачи, начинают обзаводиться вспомогательными крейсерами, чтобы заткнуть образовавшиеся дыры. Отдельные корабли мелькнули в годы Испано-американской войны, но ничем не запомнились. Впервые в большем количестве вспомогательные крейсера появились в годы Русско-японской войны, как в русском, так и в японском флотах, и снова серьезной роли они не сыграли. Впрочем, мы уже говорили об этом. И лишь в годы Первой мировой войны они попытались – только попытались! – заявить о себе всерьез. Впрочем, если говорить строго, это не стало новинкой, в эпоху парусных флотов какой-нибудь «остиндиамэн» мог получить каперское свидетельство, а пушки на нем и так уже имелись. Чем не вспомогательный крейсер?