Мастер женских утех - Людмила Ситникова

С конца ее кровати послышалось недовольное фырканье Лизаветы.

– Прости, лапка, ты тоже из нашего числа.

Стрелки часов приближались к половине первого. Катарине не давала покоя свеча, оставленная в гостиной. Пребывая в твердой уверенности, что Розалия видит десятый сон, Катка встала с кровати. Не успела она ступить в коридор, как послышался шум. В доли секунды Катарина покрылась липким потом, ноги ее подкосились, руки предательски задрожали.

«Господи, не может быть! Там кто-то есть, определенно – кто-то ходит по коридору. Неужели ритуал по изгнанию призраков действует»?

Вскочив с нагретого местечка, Парамаунт прошмыгнул в открытую дверь.

– Стой, глупый! – прошептала Копейкина, пытаясь схватить перса.

Но кот уже мчался в сторону лестницы. Словно парализованная, Катка стояла в дверях спальни, не находя в себе сил, чтобы сделать шаг в ту или иную сторону. И вдруг Лизка спрыгнула на пол, изогнулась дугой и зашипела. Ката похолодела. Там призрак! Там точно призрак! Она знала: кошки ощущают присутствие нечисти, и беспокойное поведение Лизаветы – явное тому подтверждение. В любую минуту Копейкина была готова услышать предсмертный стон Парамаунта. Но ни из коридора, ни из гостиной не доносилось ни звука.

Опустившись на четвереньки, Катка во все глаза смотрела в маленькую дверную щель. Секунд тридцать спустя совсем рядом послышался леденящий душу шорох. Не веря в реальность происходящего, Катарина увидела… призрак!

В коридоре горело одно бра, висевшее у спальни свекрови. Толку от него было чуть, но тем не менее Копейкина отчетливо видела, как нечто темное медленно движется по ковровому покрытию в сторону ее спальни.

Ростом призрак был чуть больше Парамаунта – толстенький, черный, покрытый густыми длинными волосами. Двигался он весьма странно. Сначала по прямой, а затем, сбившись с курса, уперся в стену.

Стараясь не создавать лишнего шума, Катарина подползла к кровати, пытаясь как можно быстрее оказаться под своим двуспальным ложем.

Теперь она отчетливо слышала шажочки – топ-топ, топ-топ.

Ката застонала: призрак был уже совсем близко. Сейчас он шипит в метре от ее спальни! Шипит? Разве призраки шипят? Но ведь она слышит тихое: «Ши-и-ши-и…» Теперь визг. О боже, а вдруг это не призрак, а домовой? Интересно, он злой или добрый? Хотя ответ очевиден: был бы добрый, не пугал бы по ночам обитателей особняка, а спокойненько спал бы у себя… Кстати, а где они прячутся днем?

«Прекрати нести чушь! – взревел внутренний голос. – Какая разница, кто в коридоре: призрак, домовой или леший? Одним словом – нечисть! А от нее ничего хорошего не жди».

Вот когда и призадумаешься, кого больше следует опасаться: людей или фантомов?

Копейкина вспомнила Веруню Пышкину, свою давнюю знакомую, а по совместительству соседку по лестничной клетке.

Вера была клинической трусихой, она боялась всего и всех. Когда Пышкина оставалась одна на даче, ей постоянно казалось, что вокруг ее дома ходят незнакомые люди. Еще Верочка утверждала, что она слышит детский смех и женский плач. Напрасно муж регулярно пытался убедить супругу, что шум создает семейство ежей, обосновавшихся в кустах малины, а смех и плач – это не более чем ее разыгравшееся воображение.

К каким только ухищрениям ни прибегала Веруня, когда ее уши-локаторы улавливали шорох снаружи. Она начинала разговаривать разными голосами, чтобы создалось впечатление, что в доме много народа.

– Лиза, ты покормила всех собак? – спрашивала она басом.

Потом, меняя голос на детский, пищала:

– Да, папочка, всех десятерых.

– А ротвейлеров?

– И их тоже, видишь, как спят – без задних ног.

А однажды с Верой случилось именно то, чего она всегда так сильно боялась. В три часа ночи кто-то стал дергать дверную ручку на крыльце. У Пышкиной открылось второе дыхание. Не помня себя, она подбежала к двери и истошным голосом завопила:

– Откройте немедленно, гады! Я не сумасшедшая! Ту собаку загрызла не я!

Через секунду она услышала быстрый топот. Неизвестный уносил ноги от оравшей за дверью душевнобольной женщины.

Катарина зажмурилась. Ей и в страшном сне не могло присниться, что она будет прятаться от привидений под кроватью!

Где же Парамаунт? Что с ним, жив ли он?

И вдруг Катка ощутила укол совести. Какая же она дура! Забилась под кровать, трясется от страха, а ее бедный мальчик, отважный Парамаунт, бесстрашно бросился вниз. Ну нет, она не даст перса в обиду! И пусть хоть сотня призраков во главе с домовыми толпятся за дверью, она – господи, помоги! – выйдет из спальни и разыщет Парамаунта.

Пошевелив затекшей рукой, Катка выбралась из укрытия.

Пять секунд… десять… пятнадцать… вот она уже стоит у двери. Глубокий вдох, выдох… быстрый взгляд в коридор. Никого.

Уже хорошо, уже легче. Теперь надо выйти из комнаты. Шажок, еще один… Тишина.

Парамаунт выбежал из-за угла. Облизываясь, кот начал тереться о ноги хозяйки.

– Ты жив?! Пупсик мой! – Катарина схватила перса на руки.

Ну вот, теперь, когда ее любимец жив-здоров, можно поднимать панику.

Подлетев к спальне свекрови, Ката заголосила:

– Розалия Станиславовна, откройте! Это Ката! Розалия Станиславовна! Я его видела! Видела!.. Он действительно существует!

– Сгинь, нечистая! – заорала свекровь.

– Я Катарина! Настоящая! Ваша невестка!

– Изыди, сатана!

– Я КАТА!

– Провались в преисподнюю, демон! Чтоб тебя расплющило, гадина!

Копейкина метнулась к Натке:

– Натусик, открывай!

– Отче наш, иже еси на небеси…

– Натка, это я!

– Изыди, изыди, сатана! – донеслось из комнаты.

Бегая туда-сюда по коридору с вытаращенными глазами, Катарина решила испробовать последнее средство:

– Розалия Станиславовна, если вы откроете, я подарю вам свои золотые серьги и кулон с топазом!

Щелкнул замок. Розалия вылетела в коридор:

– Каточка, дорогая, так это ты кричала?

– Я! – завизжала Копейкина. – А вы требовали, чтобы я сгинула!

– Я думала, это призрак.

– А сейчас почему открыли?

– Так… ты кулон обещала… с топазом!

– Я видела какое-то мерзкое существо! Оно ползало по коридору, сейчас его нет, но… нам надо собраться всем в одной комнате. Зовите Наташку, мне она не верит.

Розалия Станиславовна затарабанила в дверь.

– Натка, это свои, открывай!

– Уходите прочь!

– Наталья, не нервируй меня!

– Боженька меня спасет, я не выйду из спальни!

Наталья отодвинула комод, лишь когда Розалия в доказательство того, что за дверью стоит именно она, принялась смачно материться.

– Это действительно вы, – пробормотала запыхавшаяся Натали, распахнув дверь. – Призраки так не выражаются.

Парамаунт зарычал. Все повернули головы в глубь коридора, и… Волосатое существо двигалось по направлению к троице.

Наталья первой бросилась к лестнице. Споткнувшись, она растянулась на полу. Катка последовала ее примеру. Розалия плюхнулась рядом.

Существо приближалось.

Когда расстояние между перепуганными женщинами и волосатым чудищем сократилось до двух метров, Натка заголосила:

– Розалия Станиславовна, это ваши волосы!

Копейкина онемела. Действительно, к ним приближался пышный парик свекрищи!

– Но как?..

– Он ожил!

– Ой, смотрите, у парика выросли ножки!

– А между ними – хвост!

– Монстр!

– А-а-а…

– О-о-о…

– Твою мать!..

Парик внезапно остановился, покрутился, взвизгнул, а затем… Из-под кучерявых локонов показалась мордашка довольной Леопольдины.

Ната судорожно заикала. У Катки по щекам покатились слезы радости, а Розалия… С диким ревом свекровь побежала за мартышкой.

Гонки продолжались до двух ночи. Так и не сумев поймать паршивку, Розалия без сил рухнула в кресло:

– Катарина, я тебя убью! Это ты во всем виновата!

– Я?!

– Молчать! Всем спать! Быстро! Немедленно!

В спальне, уронив голову на подушку, Катка уставилась в потолок. Вот вам и призрак! Ну, Леопольдина, ну, фрукт, ну, погоди…

ГЛАВА 10

Через день Копейкина узрела Лепникова – поджарого брюнета лет пятидесяти с усталым взглядом и тонкими, как ниточки, синеватыми губами.

На дачном участке искусствоведа полным ходом шло строительство новой бани. Бригада рабочих, не переставая материться, стучала молотками, все пилили, строгали, при этом не забывая каждые пять минут устраивать перекуры. А как же иначе! Без перекуров – никуда.

Геннадий Тимофеевич провел Копейкину на просторную веранду, усадил ее на стул и тоном, не предвещающим ничего хорошего, выпалил:

– У вас ровно пять минут, чтобы ввести меня в курс дела. Как вы успели заметить, я здесь не прохлаждаюсь: ни секунды покоя. Рабочих нельзя оставить даже на день, постоянно требуется мое присутствие. Халявщики еще те, дай им волю, они до Нового года провозятся. Испохабили оконную раму, неправильно сделали фундамент для печи, распилили два шестиметровых бруса. А зачем, спрашивается, они их распилили? Идиоты! А я снова раскошеливайся, покупай кирпич, раму и брус.