Последний князь удела - Димыч

По знаниям из прошлой жизни я имел некоторое представление о металлургии, в основном о расходниках и шихтах, но технологических деталей не знал. Но всё же о том, что сталь это лишь железо и углерод помнил крепко, потому и поинтересовался у хмурого коваля умеет ли он делать сталь. Слово это ему ничего не говорило и я начал подбирать синонимы:

— Крепкое железо умеешь? Или может булат?-

— Пулад изготовить токмо на Москве пара-тройка мастером сумеет, княже — за косноязычного отца ответил его старший сын Петруха. — Уклад отец мог бы выработать, но вельми руды тут для энтого дела не сподручны-

— А как укладное железо делаете? — местные технологии металлопераработки мне были совершенно неизвестны.

— Як все — посмотрев на отца, растерянно произнёс наследник коваля. — Доброе железо в горне калю на угле и воде остужаю, да хлопотна работа сия, угля два воза на пуд потребно. Но из устюженского железа доброго уклада не сработать елижды не перековывай, всё одно ломок будет-

Теперь становилось понятно, почему на местном рынке сталь настолько дороже исходного металла, совершенно неудивительно при настолько материало и трудоёмком процессе.

— В горшках дроблёную крицу не пробовали с углём томить? — попробовал я предложить простейшую формулу науглероживания.

Кузнец рубанул рукой воздух, жест был схож с категорическим отрицанием.

— Дурное дело выйдет, перегорит железо, а больше ничтоже не сделается, — перетолмачил Петруха.

— А если горшок плотно крышкой притворить и подолее в большом жару подержать? — не отставал от двух угличских ремесленников сидящий во мне знаток основ металлургии будущего.

— Где ж таковую глину сыскать, чтоб из неё посудина горячий уклад удержала? — поинтересовался младший Акинфов. Отец пробурчал что-то одобрительное, явно разделяя сомнения сына

После моего продолжительного монолога Акинфов согласился принять деньги за будущую работу по пережиганию ценного сырья в неизвестно что. Его положение было достаточно трудным. Чтобы бросаться даже таким бестолковым заказом. Выплачено ему было достаточно, чтобы соорудить еще одну печь на берегу реки Корожечны и запасти и порубить лучшего железа. Также, усмехнувшись, кузнец жестами через сына пообещал прислать к княжескому двору лучших горшечников Углича для изготовления плавильных тиглей.

Попытка продвинуть впёред местное металлургическое дело слегка развеселила кузнеца, озадачила сопровождающих и крайне расстроила Ждана.

— Царевич, слыхано ли дело, чтоб железо в горшке варить аки щти? Немцы и то такова не измысливывали, а уж на што на придумки горазды — пробовал воззвать к моему разуму воспитатель.

— Сложится дело, дядька, будь уверен — успокаивал я — то знание из горнего мира мне дано-

— Пустое тебе блазнилось — совершенно не поверил Тучков — почитай пять рублёв Фёдору пообещали на устройство печи диковинной, ещё пара этаких затей — по миру пойдём-

Следующим пунктом нашего маршрута был двор плотника Саввы Ефимова сына, тот настолько был впечатлён визитом, что вывел кланяться к воротам всю свою семью. У довольно молодого парня было уже двое сыновей и дочка, и на пожелание здоровья детям он ответил:

— Слава Богу все здоровы, с рождения не хворают, токмо едино младенчика прибрал Господь, и то абие апосля крещения, явил милость-

Взгляд на раннюю детскую смертность как на божий дар был для меня весьма странен.

Этот упреждённый Баженкой древоделя оказался весьма неплохим мастером и, несмотря на нехитрый набор инструментов, был способен сделать многое. Получив предложение приступить к работе на своего малолетнего правителя за весьма неплохую дневную ставку, Савва не думал и минуты, сразу согласившись. Не стал он в отличие от кузнеца, и выяснять детали уговора, словно попасть из-за недоговорённостей в холопское состояние его не пугало. Так что уже утром завтрашнего дня плотник должен был прибыть в хоромы для выполнения новых княжеских причуд.

Все приглашенные к княжичу, явились назавтра спозаранку и первыми я начал беседу с горшечниками. О залежах белой глины знал только один из них, он и подрядился доставить дощаник с этим сырьём через месяц. О графите никто из глиняных дел мастеров и слыхом ни слыхивал.

— Ну камень такой чёрный, как сажа мажет, вроде угля, но крепкий — пробовал я обрисовать искомое вещество в понятных выражениях.

— Вроде те камушки глаголемы суть карандаш — выразил предположение подрядившийся на доставку сырья гончар Иван.

— Точно так — воодушевился чудаковатый отрок — знаешь, где такой можно найти?-

— Могут у кожевников аль красильников быти — пожал плечами находчивый горшечник — аглицкие немцы да персидцы тою краску для кожей привозят, авось кто у них и покуплял —

Тут же Иван Лошаков был отправлен в поиск по дворам имеющих дело с покраской ремесленников, а знатоку гончарного сырья Ивану было поручено прислать без промедления хоть воз глины для испытаний.

Слушавший мои распоряжения Ждан чуть не плакал:

— Царевич, Богом молю, охолони. Казна хоть и полнёхонька нынче, стрельцам вскоре платить надобно, да дворским жалованье денежное положено, да взаймы родичи твои у купцов брали, надоб уплатить, да с прибытком. Ты ж на свои детские затеи уж почитай годовой оброк с крупного села стратил, а у нас таковых всего два — Черкизово под Моской и Яровое у Ярославля-

Сгладил ситуацию Бакшеев:

— Княжич дары нежданные раздает, Бог дал — Бог взял. Мысли, скупая душа, будто милостыня то сирым да убогим посадским людям, а будет с того толк али нет — дело второе. Будет польза хорошо, не будет — доброе дело на небесех зачтётся, приказные-то посад изрядно разорили-

Воспитатель после таких слов махнул на всё рукой, а мы с Афанасием и плотником отправились в комнаты женской части палат, где работали пряхи и ткачиха. Там я указал Савве на вариант переделки самопрялки в более производительную модель с ножным приводом, да и попросил его прикинуть вариант с несколькими веретёнами для более производительной работы. Один прядильный аппарат был обрисован вполне чётко, по другому в памяти остались лишь некоторые детали. Это было связано с тем, что ножная прялка валялась в прошлой жизни у нас в отцовском доме на чердаке, а многоверетённую я представлял весьма расплывчато по часто тиражируемым кадрам с ткацких цехов.

— На что тебе сия игрушка прядильная надобна — недоумевал теперь наш будущий уездный окладчик — тебе ж энти штуки ни к чему. Ладно, с железом возиться — то мужеска забава, а в бабские дела лезть — ни к чему это, засмеют. Будешь потехой для всей округи-

— Серебра можно заработать — сообщил я ему деталь бизнес-плана.

— Эт како же? — совершенно не желал понимать моих замыслов рязанец.

— Больше пряжи сделаем и продадим — объяснение, на мой взгляд, было вполне доступно.

— Кому лишние мотушки надобны? Да и сработают хоромные пряхи свой полный урок по-быстрее, что далее делать будут? К иным работам они непривычны. Впустую их кормить будем, оне же в лености пребывать станут, иных слуг портить-

— Значит, сделаем больше сукна и его расторгуем, а для работы на торгу шерсти купим- с мечтой об обогащении на текстильном производстве я расставаться не собирался.

— Кто сие сукно работать буде? — не унимался критик мануфактурного производства — Мастерица ткать, у нас-то една, да и то более по хамовному делу, скатёрки льняные горазда выделывать. Ну и шерсть только последний холостой бобыль распродавать будет, у прочих-то жонки да дочери имеются — сами всё соткут и спрядут, что им ишшо зимой заниматься?-

— Тогда в других местах проведём закупки через купцов — не давал я погибнуть идее.

— Поспрашать торговый люд можно. Только не видно в том деле прибытка — Бакшеев в будущее ткацкого дела явно не верил.

Спустившись из верхних комнат палат во двор к Тучкову, узнали от него о прибытии из столицы Семейки Володимерова сына Головина, подьячего Посольского приказа, в учителя княжичу Дмитрию.

Глава 22

На второй день после прибытия, в субботу, присланный учитель попытался провести со мной свой первый урок. Этот русоволосый, курносый парень лет двадцати семи пытался подойти к делу со всей ответственностью, он внёс в светлицу, где должны были проходить занятия, дощечку с влажным песком, пару толстых фолиантов и пучок свежих розог.

Такой набор школьного оборудования меня озадачил, поротым я стать не собирался, да и смотреть на то, как секут присутствующих со мной Баженки и Габсамита совершенно не хотелось.

— Зачем сие? — я указал на свежие ивовые прутья.

— Для вразумления отеческого ленивых и нерадивых, — степенно ответил Семён сын Владимиров.