Убийство от-кутюр. Кто подарил ей смерть? - Мойес Патрисия

— И что же это за брак?

— Господи, да это фарс! — рассмеялся Николас. — Когда они поженились, Тереза уже была заместителем редактора раздела моды в «Стиле», а Майкл только-только открыл свою студию в убогой комнатушке на Шарлотт-стрит. Он фотографировал вышитые грелки на чайник по три гинеи за час. Разумеется, понятно, зачем он на ней женился. На это была масса причин.

— Что вы имеете в виду?

— Вы же знаете, кто такая Тереза? — спросил Найт.

— Нет.

— Вторая дочь лорда Клэндона. Она купалась в деньгах. Чуть ли не в прямом смысле. Тереза пошла работать просто для развлечения, а потом выяснилось, что у нее потрясающая интуиция. Майклу хватило ума не упустить эту возможность. Он ничего, совершенно ничего не добился бы без Терезы. Полагаю, Клэндоны были в бешенстве, когда она за него вышла. Но ирония в том, что сейчас они поменялись местами.

— Что вы имеете в виду?

— Дорогой мой! — воскликнул Найт. — Майкл сделался comme il faut[8]. Не будь он зятем Клэндонов, они не сумели бы теперь заполучить его даже на званый ужин. Нет, что вы.

Как частное лицо, Генри позволил себе в этом усомниться, но промолчал. Он только заметил:

— Все это еще не значит, что их брак — фарс.

— Не хочу казаться циничным, — сухо ответил Николас, — но у Терезы выше шеи — сплошная кость. Без единого просвета. Потрясающее чувство тенденций моды, и все. А у Майкла всегда была масса разных интересов. — Последние его слова прямо-таки сочились ядом. Генри попросил его уточнить насчет интересов Майкла.

Неожиданно модельер сделался неразговорчивым:

— О, много всего. Ходит немало слухов, понимаете…

— Какие-то из этих слухов касались Хелен Пэнкгерст? — поинтересовался Генри.

Найт искренне удивился:

— Нет… Хелен тут ни при чем… Речь о… — Он поколебался и продолжил, не говоря совершенно точно ни слова правды: — Я не сплетник, инспектор. Вполне возможно, что ходили слухи о Майкле и Хелен. Просто я ничего не слышал, вот и все. — Судя по его тону, он об этом сожалел.

— А о чем вы слышали? — настаивал Генри, но ему не удалось добиться от Найта большей определенности. Если верить ему, то у Майкла имелись эстетические и интеллектуальные потребности, а у них с Терезой не было ничего общего никогда в жизни. Майкл существовал в другом мире. В последнее время Майкл куда больше интересовался театром и балетом, чем модой. Наконец Генри сдался и, решив, что при первой же возможности вернется к этой теме, перешел к расспросам о событиях предыдущего вечера.

— Я допоздна работал, — сообщил Найт, — и, наверное, где-то около полуночи мне пришло в голову спуститься в забегаловку внизу и пропустить стаканчик на ночь.

— Вы имеете в виду «Оранжерею»?

— Ага. Жуткое место, правда? Но полезное, если живешь в том же доме.

Генри выглянул из окна и понял, что смотрит прямо на редакцию «Стиля» на другой стороне Эрл-стрит.

— Вы не заметили света в окнах через дорогу? — поинтересовался он.

— Не то чтобы я его именно заметил, — ответил Николас, — я знал, что он будет гореть. Это же была ночь подготовки парижского номера. Я бы скорее заметил, если бы его там не было, если вы понимаете, о чем я.

— Итак. Вы спустились в «Оранжерею» и встретили там мистера Горинга и мистера Барри.

— Верно. Они как раз заканчивали ужинать. И оба были до отвращения веселы, должен признать. Хорас рассказывал бесконечные, до смешного правдивые истории. Годфри нацепил маску рубахи-парня. Думаю, это непросто, когда пьешь только тоник. Единственное, что я могу предположить, они заключили выгодную сделку и отметили ее. Я был вымотан, вы не поверите, насколько я был вымотан. Не знаю, как я все это выдержал.

— Тогда зачем, — поинтересовался Генри, — вы приняли приглашение мистера Горинга и отправились к нему домой?

Николас замялся:

— Я всегда говорил, что не ползаю на коленях перед людьми, которые мне не нравятся, даже если они важные шишки. Но к сожалению, порой этого нельзя избежать. Мне не стоит ссориться со «Стилем», понимаете? Мне попросту нельзя с ними ссориться. Вы ведь понимаете меня?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Разумеется, — ответил Генри. — Итак, вы с мистером Барри поехали на Бромптон-сквер, а мистер Горинг зашел за остальными в редакцию. Кстати, миссис Горинг была на вечеринке?

— Лорна? Нет, ее не было. Она находилась в загородном доме. У них есть дом в Суррее, помимо лондонского, вы знали? Вот вам еще один парень, которому хватило ума жениться на деньгах.

— Скажите, вам не показалось, что кто-нибудь из сотрудников «Стиля» выглядел расстроенным или нервничал? Или вообще вел себя не так, как обычно?

— Обычно? — Николас взвизгнул от смеха. — Никого из них нельзя назвать обычным даже в лучшие их дни. Дядюшка был таким же грубым, как всегда, — полным хамом, откровенно говоря. Майкл дразнил бедного старого Хораса. Должен признать, что меня это несколько порадовало. Тереза вела себя на удивление тихо, а Марджери показалась мне совершенно больной.

— А что вы можете сказать о мисс Филд?

— О мисс Филд? Кто это?

— Секретарь мисс Френч. Вы подвозили ее домой.

— О, наша фея из Сурбитона. Так что с ней?

— Она вела себя как обычно?

— Понятия не имею, — ответил Николас, — я ее никогда раньше не видел. И, честно говоря, она, бедняжка, не могла бы при всем желании вести себя более обычно, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Итак, вы отвезли мисс Филд и мистера Барри домой и вернулись сюда?

— Верно. Я живу на чердаке, в элегантной бедности. Хотите взглянуть на мое гнездышко?

— Нет, спасибо, — твердо отказался Генри, — во сколько вы вернулись домой?

— Было около трех, точнее сказать не могу. Знаю только, что покинул Бромптон-сквер в половине третьего.

— А когда вы приехали, — поинтересовался Генри, — то не заметили ничего необычного? Никто не приходил, не уходил?

— Кое-что я все-таки заметил. Когда закрывал шторы в своей спальне, то увидел выходившую из редакции «Стиля» девушку. Странного вида создание в ужасном оранжевом платье, белой накидке и в очках. Я сказал себе: «Она точно работает не в разделе моды».

Генри кивнул:

— Это, должно быть, мисс Пайпер, редактор раздела статей. Что она сделала дальше?

— Пошла по улице.

— Больше вы никого не видели?

— Честно говоря, я заметил Хелен. Она увлеченно печатала. В тот момент она точно была жива. Потом я задернул шторы, упал на кровать и мгновенно заснул.

— Ясно, — произнес Генри, — спасибо большое. — Он заглянул в записную книжку. — Думаю, мне надо будет поговорить и с мистером Барри. Не подскажете, как с ним связаться? Кажется, вы неплохо его знаете.

— Я на него работаю, — просто ответил Николас.

— Работаете на него? — удивился Генри. — Но я думал, что… Я хочу сказать, вы делаете вещи такого уровня, а он…

— А он занимается дешевкой массового производства и продает их в сети «Уиган»? Вы это имели в виду, правда? — Николаса позабавила реакция инспектора.

— Ну… — смутился Генри.

— Что ж, вы совершенно правы, инспектор, — кивнул Найт, — и в то же время бесконечно ошибаетесь. Вы, по всей видимости, не заметили революцию, которая произошла во вкусах публики. Что не так с «Уиган»? Возможно, они и не диктуют моду всему миру — на это есть Париж. Но ребята из «Уиган» — молодцы и уже в прямом смысле слова наступают Парижу на пятки. А работающие девушки — если взять их всех вместе — это целая прорва денег. И они готовы тратить. — Найт наклонился вперед. Сев на своего любимого конька, он почти отбросил экстравагантные манеры, и Генри вспомнил, что Горинг говорил о деловых качествах молодого человека. — Люди вроде меня — это анахронизм, — продолжал он. — Основные деньги крутятся в мире готовой одежды, и именно там должны работать хорошие модельеры. Так они и поступают. У каждого известного дома теперь есть розничный магазин. Это диктуется здравым смыслом. Пять тысяч платьев по десять гиней приносят больший доход, чем одно за сто гиней. Смысл салона вроде моего в том, чтобы о тебе узнали, и это стоит любых жертв. Любых, поверьте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})