Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

Швейцарии они нащупали след террористической ячейки, и Винтроп связался с одним из агентов, работавших под крышей ЮНИСЕФ – детского фонда ООН. Это был невысокий располневший брюнет с тщательно стриженными крашеными усиками, внешне очень добродушный. «У него огромный опыт», – сказали о нём Бобу. И верно, Жан Паскаль оказался особо полезен, ибо в интересных случаях пользовался давней методикой германских спецслужб, бравших в разработку любого человека, который в поезде, в магазине, у билетной кассы – где угодно! – был замечен около объекта, находящегося под слежкой. В одном случае из ста это могло оказаться контактом. То, что множество граждан невольно оказывались «под колпаком», – издержки агентурной работы.

Винтроп и Паскаль около часа прогуливались по набережной озера, а завершив деловую часть, присели выпить эспрессо в прибрежной «Ротонде», напротив фонтана. Боб по обыкновению факультативно коснулся российских проблем, изложив свою точку зрения. Но швейцарец не стал поддакивать. Он молча смотрел на бьющую ввысь струю, потом ответил:

– Возможно, вы правы. Но опыт показывает, что правители часто ошибаются в преемниках. До конца люди раскрываются лишь на вершине власти. Кстати, в России это уже было: Андропов – Горбачёв, Ельцин – Путин. Но главное – приспешники!

Может возникнуть соперничество команд.

Винтроп свернул российскую тему так же внезапно, как начал. Этот мудрый швейцарец одной фразой ответил на смутные предчувствия московских перемен, и Боб мгновенно понял, о какой концепции отношений с Россией надо теперь размышлять, какие наборы фамилий выносить в топ. Позднее, когда чётко оформился курс на поддержку протестного движения, Боб часто вспоминал мимолётный разговор в женевской «Ротонде».

Впрочем, в тот памятный день Винтропу не дано было знать, что другой американский аналитик из разведслужбы в Мельбурне, на конспиративной встрече в прогулочном трамвайном вагончике, бесплатно курсирующем по городу, имел похожий разговор с австралийским коллегой. Аналогичные сигналы поступили из Бразилии, где на собеседовании в университете Рио-де-Жанейро один из бывших совграждан высказал сомнения по поводу линейного развития российских политических процессов, а также из Вены, когда во время удобной для такого рода встреч экскурсии по Шоннебергу агент австрийской спецслужбы не поддержал американскую уверенность относительно миссии, возложенной на Медведева, – провести непопулярные реформы для «завтрашнего» Путина. У молодого лидера России могут взыграть амбиции.

Итогом этих донесений стало узкое совещание в Вашингтоне для обсуждения новых российских тенденций. На нём, вспоминал Винтроп, было отмечено любопытное обстоятельство: в странах, напрямую не противостоящих России, опытные аналитики глубже понимают властные расклады этой страны. А главный вывод совещания требовал глубже изучить российскую ситуацию. Слово «протест» ещё не звучало. Но задачу сформулировали чётко: сплотить вокруг Медведева его собственную властную команду.

Винтроп снова чувствовал себя в своей стихии, часто наведываясь в Москву. В Вашингтоне Медведева вскоре стали воспринимать как Горби-2, проверив на самом высоком уровне. Обама повёл его в «Макдоналдс», заурядную забегаловку, и русский лидер проглотил унижение. Более того, на следующий день после его отлёта в США была арестована русская шпионская «десятка», что в глазах общественности стало пощёчиной. На этом проверки не кончились. На другой день после озарённой улыбками встречи Обамы и Медведева на саммите АТЭС американцы экстрадировали из Камбоджи русского бизнесмена Бута. Наконец, опять на следующий день после примирительного визита Медведева в Варшаву польский лидер заявил в Вашингтоне о желании разместить в своей стране элементы американской ПРО.

Людям опытным было ясно: эти «случайности» имели цель подмять Медведева. И судя по реакции Кремля, это удалось – звонок Обамы в Москву с просьбой поддержать в ООН «открытое небо» над Ливией, был воспринят благосклонно, что обернулось расправой над Каддафи и вытеснением России из этой страны. Начала вырисовываться новая задача: не допустить возвращения в Кремль Путина, создав ситуацию, при которой Медведев мог бы пойти на второй президентский срок.

В те годы Боб крутился с молодым задором. Без лишней скромности он мог записать на свой счёт участие в двух политических спецоперациях. Первая – создание ИНСОРа, Института современного развития, которому надлежало стать мозговым центром Медведева. Потом была работа по организации заседания ИНСОРа в Ярославле, где дорвавшихся до власти либералов штырило от эмоций, и они устроили немыслимую бюрократическую возню. Вдобавок опьянённые перспективами, возгоготавшие от радости организаторы «сабантуя», словно всадники апокалипсиса, пошлина шалую выходку – сделали заявление, обошедшее мировые СМИ: возвращение Путина в Кремль равнозначно реанимации брежневского застоя.

Такую ретивость Боб не одобрял. К 2012 году надо готовиться осторожно, исподволь. В этом плане Винтроп был доволен второй спецоперацией, в которой ему довелось участвовать, – как всегда, закулисно, однако едва ли не решающе.

Речь шла о подготовке информационных ресурсов, способных работать на Медведева в случае повторного выдвижения. В России СМИ стараниями американцев приняли либеральный уклон. Однако Боб осознавал необходимость телеканала, который при надобности мог бы круто, без оглядки «мочить» Путина, не стесняясь и телепохабщины. Эта задача стала ещё актуальнее, когда Медведеву под предлогом создания общественного телевидения не удалось вырвать у государства вторую кнопку. Путин, стоявший как бы в стороне, понял суть дела и сорвал замысел. В этих условиях зарождение «отвязного» медведевского телеканала начальство Винтропа посчитало делом первостепенной важности. И Боб приложил немало усилий, чтобы установить контакты ближайшего окружения Медведева с преодоленцами – людьми, готовыми ввязаться в будущую драку.

В итоге всё сработано чисто, и на свет появился неприметный «Дождь», которому президент обеспечил преференции в виде дешёвой аренды и контрактов с кабельными сетями. Это был эмбриональный период телеканала, способного в будущем мгновенно превратиться в мощный информационный ресурс федерального уровня. Однако и тут сказалась торопливость, свойственная русским либералам: «Дождь» от восторга мастурбировал антипутинскими наветами и мерзостями, слишком рано заявил о себе как едва ли не главном рупоре внесистемной оппозиции, а смышлёные руководители «Роспечати» чрезмерно пичкали его грантами и заказами на рекламные ролики. «Рано они начинают, рано», – с тоской думал Винтроп, не одобрявший преждевременный звездёж путиносливщиков.

Но процесс пошёл, духовный и политический ландшафт менялся, страна глухо волновалась. Резко изменилась тональность западных СМИ, ставших антипутинскими, социальные сети звали людей на улицы, появились новые маяки общественного мнения. Низы, мидлы, верхи – всё гражданское общество пришло в движение, креативное модное небритьё, подсев на медиастероиды, шевелило гробы, коверкая историю, проявляло недовольство Путиным, не гнушаясь ручкаться с русскими националистами. Обезумевшие интернет-дрочеры тиражировали лозунги «Путин – вор!» и «Россия без Путина!».

Однако Винтроп задолго до выборов понял, что у белоленточной – символ протеста! – оппозиции нет шансов, скоро выйдет из употребления. В мозгу шевелилось смешное: «Французскими булочками следующим утром можно гвозди забивать, каменно черствеют». Раздражала антипутинская медиа-диарея заядлых либералишек