Игра страсти - Ежи Косински

Фабиан часто задумывался над превратностями судьбы, которая, в силу своей капризной натуры, или допускала исполнение его самых сокровенных желаний, на что он давно перестал надеяться, или же превращала это исполнение в наказание, которое всегда заключал в себе подобный подарок.

Находясь в таком невеселом настроении, он иногда вспоминал то время, когда был партнером по игре в поло у некогда знаменитого Фернандо Рафаэля Фалсальфы, не имевшего соперников единоличного правителя латиноамериканской республики Лос-Лемурес — острова, на котором выращивалась большая часть мировых запасов табака и сахарного тростника. Тогда он испытывал чувство уверенности в завтрашнем дне, его качества и способности признавались и вознаграждались. Благодаря такой уверенности он мог предаваться любым удовольствиям, ритм его жизни не нарушался никакими событиями, которые нельзя было бы исправить.

Фалсальфу, ныне покойного, называли, иногда с насмешкой, El Benefactor (Благодетель) своей страны. Будучи уже немолодым в то время, когда он нанял Фабиана, он играл с ним время от времени в поло, чтобы поддерживать имидж активного, полного сил мужчины, этакого спортсмена мачо — спортсмена-мастера, каким он был, по крайней мере, в собственных глазах. Чтобы сохранить этот имидж, он не должен был иметь в качестве партнера по игре в поло местного игрока, который, вполне возможно, мог развязать язык и развеять один из мифов, который El Benefactor так старательно создавал. Фалсальфа обратил внимание на Фабиана благодаря переводу его книг на испанский и их появлению в Латинской Америке, что позволило ему проникнуть в закрытый мир, окружавший El Benefactor. Вскоре Фабиан стал получать такое же, как у крупного чиновника, жалованье и жить в одном из великолепных бунгало, смотревших на море в Каса Бонито — роскошной частной вилле Фалсальфы, расположенной на Ла-Хиспаньола, курорте в Карибском бассейне — его личной собственности.

Находящаяся всего в двух часах езды на автомобиле от Сьюдад Фалсальфа, столицы острова, которому El Benefactor дал свое имя, Ла-Хиспаньола представляла собой великолепный курорт с роскошными частными домами и виллами, безупречными полями для игры в гольф, конюшнями, рассчитанными на несколько сотен отборнейших пони наряду с целым отрядом вышколенных грумов, ухаживавших за ними, и лучшие возможности для игры в гольф или теннис, для водного спорта — поистине величественный памятник искусству с шиком тратить деньги на развлечения. Каждый сезон в Ла-Хиспаньола на личных реактивных самолетах прилетали состоятельные великосветские путешественники, чтобы насладиться тут природными и искусственными удовольствиями.

Каса Бонита, как и курорт, частью которого она была, давала El Benefactor возможность отвлечься от обязанностей главы государства. Эта вилла также стала убежищем от претензий со стороны стареющей жены и многочисленных детей и внуков, которые вели уединенную жизнь в президентском дворце в Сьюдад Фалсальфа или же на многочисленных курортах, разбросанных по разным частям острова. Однако Каса Бонита предназначалась только для El Benefactor, а также тех лиц его свиты, которые, подобно Фабиану, никоим образом не угрожали его безопасности и не вторгались в его личную и общественную жизнь, находясь на Ла-Хиспаньола.

Единственная обязанность Фабиана в Каса Бонита заключалась в том, чтобы быть под рукой всякий раз, как El Benefactor вздумается сыграть в поло: или в целях тренинга с клюшкой и мячом, или же для встречи один на один.

Иногда устраивались командные игры, для того чтобы дать возможность операторам снять несколько эпизодов игры Фалсальфы, которые впоследствии будут искусно вставлены в фильм, чтобы изобразить президента действительным участником команды, одержавшей победу. Во всех таких случаях Фалсальфа рассчитывал на советы Фабиана и его умение держать язык за зубами. В задачи Фабиана входило наблюдение за подготовкой к игре, а также инструктаж других игроков, уже проверенных и одобренных службой безопасности Фалсальфы, относительно того, как следует придерживаться уже написанного для них сценария.

Хотя он был нанят для службы в составе президентской команды, Фабиан скорее выполнял роль приближенного, знакомого, постоянно живущего рядом, чем служащего. Этим он был отчасти обязан той неожиданной симпатии, которой старик проникся к своему новому иностранному партнеру по игре в поло, очарованию новизны. Со временем Фабиан, который никогда не позволял себе преступать границы своих обязанностей, стал постоянным членом свиты Фалсальфы, которому предоставлялась возможность пользоваться всеми благами, которые имелись в доме и на курорте.

Лишь неизбежное появление El Benefactor и тех неофициальных гостей, которых он привозил с собой из столицы, прерывали полную удовольствий жизнь Фабиана. Под бдительным оком начальника службы безопасности Каса Бонита, который постоянно помнил о судьбе своего предшественника (он был разжалован и заключен в тюрьму в наказание за то, что во время одной вечеринки, устроенной Фалсальфой, на вилле погасло электричество), вилла вновь жужжала как улей. Обычно флегматичные слуги вдруг принялись что-то вытирать, полировать, дезинфицировать. Ничто не укрывалось от их внимания, начиная с огромного купола главной гостиной, поддерживаемого пилястрами, украшенными панцирями огромных черепах, до иголки проигрывателя в соседней студии звукозаписи. Садовники внимательно осматривали газоны и кусты на территории виллы, энергично орудуя газонокосилками и садовыми ножницами. С поверхности пруда убирались листья, насекомые и разный мусор, и тщательно проверялся состав воды на предмет содержания в ней хлора. В порту и на вертолетной площадке, в гаражах и ангарах на взлетной площадке орудовала целая команда механиков и инженеров, систематически осматривавших каждый механизм и узел, проверяя его надежность и безопасность.

Во второй половине дня, под отдаленный бой барабанов десантников, готовящихся к возможной инспекции, которую могут устроить сослуживцы президента, часто сопровождавшие его до Ла-Хиспаньола, президентский реактивный самолет садился на посадочную полосу и плавно останавливался перед широким проспектом, который вел прямо к воротам виллы. Уикенд успел начаться.

Едва El Benefactor спускался с трапа, окруженный телохранителями, за которыми следовали гости, решившие провести выходные дни в его обществе, прислуга бросала перед президентом цветы, а отряд солдат четко брал винтовки на караул, будто он вернулся после многомесячного отсутствия, а не спустя всего несколько дней после предыдущего визита.

Список гостей, приезжавших и уезжавших из Каса Бонита во время каждого из таких уикендов, был впечатляющим. Одни прилетали для того, чтобы выпить, другие — чтобы принять участие в рыбной ловле, покататься на водных лыжах, походить под парусом на яхте, осмотреть красоты острова. Среди гостей были тузы промышленности и коммерции, главным образом американцы, но также европейцы и ряд латиноамериканских аристократов, владевших на острове виллами. Кроме них тут находились банкиры и бизнесмены, многие из которых вели торговлю с Республикой Лос-Лемурес. Как правило, не обходилось без представителей местных и зарубежных корпораций сахарозаводчиков и производителей табачных изделий, а также вездесущих военных советников, сослуживцев и сторонников самодержца. Для всех них приглашение от Фалсальфы, в особенности на званый обед в Каса Бонита, было свидетельством их избранности, осязаемой наградой за добросовестность и преданность при поддержке не только самого Фалсальфы, но и правомочности и авторитета самодержавной власти.

Во время одного из таких обедов, где в большом банкетном зале дюжины две гостей сидели по обе стороны основного стола, во главе которого восседал президент, наискосок от себя Фабиан заметил женщину. Ей было лет двадцать с небольшим, и она обладала яркой латиноамериканской внешностью. В отличие от других женщин, столь часто украшавших стол Фалсальфы во время таких обедов в Каса Бонита, одета она была скромно. Единственным ее украшением было обручальное кольцо и еще какая-то девическая очаровательная наивность и незрелость. Вряд ли он обратил бы на нее внимание, если бы не огромные выразительные глаза. Поскольку, согласно протоколу, гостей представляли только хозяину виллы и редко знакомили друг с другом, Фабиан не знал, кто она.

После обеда он последовал за ней, когда гости стали собираться на залитой лунным светом террасе, выходившей в сад и на море, чтобы выпить кофе с ликером. Он хотел было сам представиться юной даме, но в эту минуту она с ласковой улыбкой повернулась к господину много старше ее, который приближался к ним.

— Франсиско де Тормес, — официальным тоном произнес мужчина, слегка поклонившись Фабиану, — а это моя жена Елена.