По следам Марко Поло - Тим Северин

Так Марко Поло открывает свое описание восточной оконечности Турции XIII века и, продолжая, замечает, что, когда он посетил Эрзинджан, это был великолепнейший из городов и городков провинции. Едва ли можно это сказать об Эрзинджане наших дней, хотя город все еще является столицей провинции и имеет некоторое значение; он развлекает путешественника чуть более, чем перекресток на утомительно однообразной главной дороге, которая ведет на восток, в Персию.

У главного перекрестка единственный знак близости города — некоторое улучшение дорожного полотна, справа длинный пыльный бульвар ведет к горстке белых домиков, перед которыми переливается марево. Линия Великого Шелкового пути призывно манит в Персию, но проект «Путь Марко Поло» свернул, так как у нас была веская причина, чтобы посетить Эрзинджан.

Когда Марко Поло сказал, что Эрзинджан славится более всего «горячими банями» и «бакрэмом», он загадал две загадки, которые из всех вопросов, касающихся Марко, занимают более всего. Над этими загадками упражняли изобретательность и воображение ведущие специалисты по путешествиям Поло. Но так и не могли решить, что привлекло внимание венецианца.

Бакрэм, пожалуй, самая интересная из этих двух загадок, потому что слово время от времени встречается в литературе средних веков, однако мы не знаем в точности, что оно означает. Некий брат Иоанн, францисканец, на которого ссылается Плано Карпини, отправленный в посольство к великому хану в 1245 году папой Иннокентием IV, замечает, говоря о головных уборах татарских женщин, что эти уборы делаются из деревянных решеток, «покрытых бакрэмом, бархатом или парчой». Другой средневековый путешественник, араб Ибн Батута, писал, что «в Эрзинджане вырабатывают прекрасную материю, называемую этим именем». Но в XV и в XVI веках этим словом называли набивной материал, использовавшийся для шитья камзолов. Сам Марко Поло употребляет слово «бакрэм» несколько раз, но совершенно невозможно понять, что он имеет в виду. Ясно только, что это слово значило не то, что оно означает сейчас. Сейчас оно указывает на грубый проклеенный материал, который часто изготавливается из пеньки и вставляется в детали платья как прокладка. Общее заключение, которое можно вывести из слов Поло, напротив, указывает на прекрасно выработанную материю самого высокого качества, и ясно, что эта материя пользовалась большим спросом. Целью нашего визита в Эрзинджан было исследовать, есть ли здесь или в окрестностях традиционное текстильное производство, которое, быть может, восходит ко времени Поло и которое, в свою очередь, прояснило хотя бы отчасти вопрос о загадочном бакрэме.

Никто из нас не знал турецкий язык так, чтобы объясниться без помощи переводчика, мы учли опыт в Баньяне и поэтому, въехав в Эрзинджан, спросили дом городского доктора. Здесь мы потерпели неудачу, доктор не мог нам помочь, ибо он полагался в медицинских изысканиях более на немецкий язык, нежели на английский и на французский. Мы, однако, не устрашились и отправились на поиски школьных преподавателей Эрзинджана; последние, в конце концов, должны были сносно владеть французским, потому что турецкая система образования находится под известным французским влиянием.

Мы нашли преподавателей в учительской местной школы. Шли каникулы, у учителей не было работы, и они с пользой проводили время за бесчисленными стаканами чая и обсуждением новостей, выуженных из газет недельной давности. Школа была одноэтажным облезлым строением с глиняными стенами, а общая комната с испачканными столами и тяжелыми деревянными стульями имела вид запущенного кафе. Но, благодаря пониманию, которое, кажется, всегда возникает между людьми, стоящими на известной ступени развития, мы скоро завязали с учителями дружбу. Нам было в некотором смысле жаль преподавателей Эрзинджана, потому что в Турции выпускники высшей школы распределяются центральным правительством в разные районы страны, и для преподавателя быть отправленным на службу в высокогорную Анатолию означает изгнание из культурных центров и бесцветную жизнь в интеллектуальной пустыне. Тем не Менее такие провинциальные школы — единственная возможность продвинуть дело образования в медвежьих углах.

Вероятно, учителям Эрзинджана, существующим на отчаянно мизерное жалование и тоскующим в пустой школе, было странно слышать, что кто-то проделал огромный путь из Англии для того, чтобы посетить их город в поисках необходимых сведений о неизвестном им Марко Поло. Во всяком случае, к тому моменту, когда мы в общих чертах обрисовали вопросы о горячих банях и о бакрэме, перед нами был отряд заинтересованных помощников. Воззвали к совету, мальчиков из числа учеников послали возможно быстрее призвать к обсуждению наиболее осведомленных и заслуживающих доверия горожан и торговцев тканями.

Скоро в комнате собралось заинтересованное общество, члены которого, рассевшись, потягивали кей и обстоятельно обсуждали проблему неуловимого бакрэма.

Одним из главных затруднений было то, что старый Эрзинджан, о котором говорил Марко Поло, полностью разрушен ужасным землетрясением в 1939 году. После был построен новый город, на некотором расстоянии от старого. Члены собрания один за другим высказывали свои мнения относительно бакрэма, но почти во всех случаях предположения касались современной промышленности, которая, скорее всего, не могла навести нас на след. Никто из собравшихся не слыхал о бакрэме, или о прекрасно выделанной роскошной ткани, которую мы отыскивали, однако через некоторое время один из преподавателей вспомнил, что, по слухам, мать одного из его учеников занимается дома ткачеством. Случайное упоминание вызвало интерес, и мы попытались расспросить подробнее. Но преподаватель больше ничем не мог помочь нам: до него дошли лишь неопределенные слухи, сам же он никогда не бывал в этой семье, поскольку последняя живет в пригороде, и к тому же это семья не турецкая, а армянская. Опять на сцену выступили анатолийские армяне, и мне сразу вспомнилось, что Марко все время отводил им роль ремесленников. Ремесленничество, разумеется, могло предполагать ткачество. Принимая это во внимание, мы спросили, возможно ли поговорить с мальчиком.

Через некоторое время перед нами возник угрюмый малыш восьми или девяти лет, решительно напуганный излишком учителей и тремя странными «инглези», которые так интересовались им. Мальчуган, запинаясь, отвечал на вопросы, которые по-турецки задавал ему один из учителей, И мы дважды услышали слово «ахрэм».

Мы спросили, что означает это слово. Нам пояснили, что ахрэм — покров, в который закутываются турецкие женщины, выходя из дома, чтобы укрыться от чужих глаз. Мы, разумеется, видели повсюду в мусульманских общинах женщин, закутанных в бесформенный кокон, но ткань этих коконов обычно дешевая и, кажется, массового производства. Учителя заметили, что так оно и есть, однако мальчик, стоявший перед нами, сказал, что его мать и сестры ткут особенные ахрэмы, что эти ахрэмы — настоящие эрзинджанские ахрэмы и что о них когда-то говорили, что они «лучшие из всех ахрэмов».