Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - Д. Мицкис

Ежедневно бабушка Матильда получала письма от дедушки Филиппа. Он передавал приветы Чарли и Гертруде с сожалением, что не может быть с ними в настоящий момент. Он каждое утро присылал бабушке Матильде стихи, признавался в любви. Гертруда ни разу не видела, как доставляют почту, – почтовых ящиков и почтальонов не было, а голубиная почта не использовалась здесь уже лет двести. Также не видела, чтобы бабушка Матильда отправляла письма дедушке Филиппу. Каждый день она писала ему ответ на толстом свитке, аккуратно сворачивала, заклеивала и, счастливая… сжигала его.

Все свои мысли Чарли и Гертруда записывали в дневники. Их приходилось вести ежедневно. Бабушка Матильда утверждала, это должно помочь воспоминаниям вернуться:

– Это как будто вспомнить младенческие годы, родные мои.

Никто так и не узнал, что случилось с Мистером С.: он будто исчез.

В один из понедельников в дом 6/66 словно ураган ворвалась Тутси «Ласточка» Фридерман. Она не обратила внимания, что Чарли и Гертруда обедают. Соседка была так возбуждена и явно спешила, что снова забыла снять бигуди.

– Матильдушка! Ты ещё не слышала! Только что узнала! Птичка снова шепчет. Скоро вся делегация уезжает! Снимут, наконец, запрет на полёты! Я понимаю, если бы неделя. Но когда сказали, что продлевают на месяц… На месяц! Такого никогда ещё не было! Зато теперь я так рада, так рада!

– Спасибо, Тутси. – Бабушка Матильда мыла посуду. – Это хорошая новость.

– Матильдушка! Ну что же ты так невесело? Я ведь твоих внуков хотела обрадовать! Вы ведь рады, цыплятки?

Гертруда посмотрела на брата, тот – на неё.

– Неужели вы не рады?

– Э-э-м, – только и ответил Чарли.

– Матильдушка! – Тутси Фридерман снова обратилась к бабушке Матильде. – Ты же ещё не слышала! Воробушек пел и щебетал! К Роберту скоро приедет родня. Мы должны с тобой кое-что успеть!

Тутси «Ласточка» Фридерман, оказалось, знала много всего, о чём не говорят по радио и не пишут в газетах. Рассказала о каком-то грандиозном событии, о котором нельзя говорить; выдала секрет, где можно купить запрещённые модные хитоны («Их доставляют прямо оттуда, Матильдушка!») и пластинки для граммофона; поделилась слухами, будто сюда прибыли воспитанники Монастыря Святой Марии; а также напомнила, что через несколько дней будут принимать заявки на конкурс овощей и фруктов, который в этом году назвали «Тыква-Тыква-Баклажан».

Казалось, Чарли и Гертруда проводят здесь летние каникулы. Стояла жара, и теперь они каждый день ходили купаться на озеро. Бабушка Матильда строго-настрого запрещала Гертруде снимать бинты. И даже сшила специальные удобные повязки разных цветов.

Гертруда уже поняла, почему она и Чарли «болели»: услышала это в разговоре двух женщин, когда возвращалась с озера. И наконец-то стало ясно, почему мистер Роберт Готли им завидовал. Она и сама теперь себе завидовала. И впервые обрадовалась, что скоро разрешат полёты.

Чарли успел познакомиться с соседскими ребятами. Вечерами они подолгу бегали за светлячками, ловили их в банку и, забираясь в недостроенный домик на дереве во дворе мистера Роберта Готли, рассказывали друг другу страшные истории. К тому моменту уже был пик Светлых Ночей – всю округу заполнили миллиарды светлячков. Переливаясь теперь уже зеленоватым светом, они освещали всю 66-ю улицу.

«Каникулы» завершились внезапно.

В одну из летних ночей Гертруда проснулась от странного треска. Вся комната была залита ярким светом – от десятков костров на 66-й улице. Вокруг них пели и танцевали соседи, кто-то прыгал через огонь.

Очарованная, Гертруда спустилась на первый этаж дома номер 6/66. В гостиной у зеркала Пустозвон (того, что раньше висело в каморке на втором этаже) сидела бабушка Матильда. Она была одета в синий хитон. Как показалось Гертруде, бабушка Матильда с кем-то разговаривала. Вокруг горели свечи. На пороге и на подоконниках лежала крапива.

– Наконец-то, родная. – Бабушка Матильда повернулась к внучке и, улыбнувшись, протянула ей венок из фиалок, лопуха и медвежьего ушка. – Нам нужно поторопиться. Твой хитон – в кресле.

Это была странная ночь.

Гертруда наблюдала, как по улице бегал Чарли с соседскими ребятами. Никто не ругался, когда они стащили калитку с ограды Тутси Фридерман, лестницу – у мистера Роберта Готли; перегородили дорогу какой-то старой лодкой, а ещё – измазали окна домов сажей. Им помогали даже взрослые, затаскивая на крышу дома старушки Трухти Кимор её сани.

Веселилась даже луна.

Многие взрослые устраивали бег наперегонки. Кто-то ел ватрушки, сырники и лепешки, запивая всё обетным зельем.

– Чем больше веселья здесь, тем счастливее будут наши родные! За тех, кого с нами нет! – прокричала Тутси Фридерман, прыгая через огонь. И тут же прыгнула второй раз, но уже взявшись за руки с мистером Робертом Готли.

Бабушка Матильда развешивала на деревьях в саду полотенца и венки – «для тех, кто в эту ночь возвращается». Гертруде казалось, будто деревья шепчутся друг с другом: они шелестели листьями, хотя ветра не было. Беседовали между собой и травы, которые «этой ночью наполнялись особой, чудодейственной силой». Как объяснила бабушка Матильда, «даже вода была в союзе с огнём». Она отвела внучку к озеру, в тихую воду которого молодые девушки опускали венки и свечи. Многие венками обменивались, шутили и смеялись. Вдоль всего берега горели сотни костров. Гертруда опустила свой венок в воду. Неподалёку проплыли чёрные и белые лебеди.

И вдруг все ахнули. Прямо в озере зацвёл необычный цветок. Гертруда никогда в жизни не видела ничего подобного. Он был похож на папоротник, внутри которого – обнявшиеся парень и девушка. Цветок распустился лишь на несколько минут: сначала зацвёл жёлтым цветом, а затем – красным.

– Сказания связывают происхождение этого цветка с теми, кто вступил в запретные отношения, – рассказывала бабушка Матильда. – Из-за этого их и превратили в цветок. Символизирует он самопожертвование ради крепкого, хоть и не долговечного союза. Это также должно помочь тебе вспомнить, родная.

Веселье и танцы продолжались до рассвета. И завершились с появлением росы. Уставшая, Гертруда уже хотела лечь спать, когда увидела на столе в своей комнате дымящийся конверт. В нём было письмо:

Мистеру Чарльзу Бо́гранду и мисс Гертруде Бо́гранд,

Прож. в д. 6/66 Девятого Острова.

Сегодня в девять утра вам необходимо явиться к входу в Верхний Сад. Не забудьте взять дневники, перья и чернила. Также напоминаю, что находиться возле Мрачного Тумана запрещено! Находиться в подземельях города – категорически ВОСПРЕЩЕНО!

– «Плющ», – прочитала вслух Гертруда.

Чарли и Гертруда решили не ложиться спать: вскоре за ними должен был приехать экипаж. Бабушка Матильда приготовила на завтрак блинчики с вишней и заварила собранные ночью травы. По радио «Загр…бный извет» диктор с забавным акцентом рассказывал новости:

– Премьер-министру Пятигузу VII Благочестивому, наконец, удалось достичь договорённости о внесении поправок в «Конвенцию о Невмешательстве». Также в ходе двустороннего диалога с послом Клавдием Мэффисом обсуждался ряд важнейших вопросов о сотрудничестве. Премьер пообещал ужесточить политику возвращения вновь прибывших в пользу сближения двух обществ. «Мы – одна семья», – завершил воскресную речь Пятигуз VII Благочестивый. Напомню, за минувшие двенадцать лет было проведено более двухсот подобных встреч. Последняя – самая продуктивная – длилась более полутора месяцев. Гренадёры предприняли беспрецедентные меры безопасности. В частности, запретили самовольные полёты. Достопочтенная-Мэр-Города-Миз-Гавриэль пообещала снять все ограничения уже на следующей неделе. А также…

Диктор не успел договорить. Радиоприёмник зашипел. Громко заиграла музыка, а затем весёлый голос сообщил:

– Это «Пиратское радио»! Концерт группы «Пылающие жуки» – в первый день полётов! Джон, Джордж и Стюарт заждались! Готовьте маски подлецов!

Сначала заиграла какая-то песня, но затем радиоприёмник снова зашипел. Диктор продолжал читать новости как ни в чём не бывало, а бабушка Матильда посмотрела на внуков так, что те решили не спрашивать ни о концерте, ни о группе.

Экипаж «ОгненКолесн» прибыл к дому номер тридцать один (сегодня он был соседским с домом номер 6/66) в восемь утра, когда по радио началась нуднейшая передача об арфах. Чарли и Гертруда уже привыкли, что каждый второй кучер был суеверным (некоторые медленно проезжали возле дома номер шесть, и нужно было проявить хитрость, чтобы попасть внутрь экипажа). Надев кеды, чёрные дорожные хитоны и взяв рюкзаки, Чарли и Гертруда попрощались с бабушкой Матильдой. Она проследила, чтобы внуки ничего не забыли (напомнила Гертруде надеть бейсболку Эдварда), и дала каждому по серебряному граалю: вдруг захочется что-нибудь купить.