Якудза из другого мира. Том IV (СИ) - Калинин Алексей

Сейчас же я вышел из класса походкой победителя и лишь улыбнулся, когда услышал, как об дверь шмякнулась мокрая тряпка. Что же, этот раунд остался за мной. Неприятно порой быть говнюком, но каково же приходится врачам, которые вынуждены говорить неприятные вещи пациентам? Или они уже настолько прониклись цинизмом, что говорят как есть и не заморачиваются над подыскиванием нужных слов?

Да и хрен с ними. Главное, что дух в теле Исаи увидел, что Кимико не так уж важна для меня. Что её смерть вовсе меня не взволнует. Надеюсь, что он это увидел, а то подглядывание, подколки и пощечина выглядели больше, как жесты отчаяния и ревности. Завтра увидим.

Сегодня же я вышел из школы и… увидел, как возле живой изгороди стоит Минори.

Девчонка ждала меня!

Черт, а я напрочь забыл, что пригласил её на свидание. Сколько же она тут тусуется? Полчаса? Надо бы прикинуться ветошью, вроде как имел в виду, но не сегодня или вообще потом…

— Привет, красотка! Чего тут туфли изнашиваешь? — спросил я, подходя ближе.

— Жду тебя и думаю о том, куда ты пригласишь голодную девушку, — надула губки Минори. — Или ты забыл, что хотел свидания. Ой, вижу, что ты нашел телефон?

Она показала на мою пылающую щеку. Что ей на это ответить? Что шел-шел, споткнулся, упал, очнулся — на харе пощечина?

— Нашел, но мобильник почти сел. Хотел спросить у Кимико зарядку для телефона и вот… — я невольно потер щеку.

— Что «вот»?

— Да вот зарядка у неё не той системы… Ладно, пойдем в кафе «Такашито». Тут неподалеку и там очень вкусно готовят. Прямо пальчики оближешь.

— Твои пальчики? — заигрывающим тоном спросила Минори.

— Только если будешь есть из моих рук, — парировал я.

Мы прошли мимо полицейской машины. Моя знакомая Наоки Хикамару ещё раз приветственно кивнула. Но выходить из машины не стала. Продолжила нести службу.

— Знакомая? — спросила Минори.

— Как-то спрашивал у неё в кобане дорогу, разговорились про рис и его приготовление. Вот с тех пор и здороваемся друг с другом.

Ну не мог же я сказать, что пришел в кобан к девушке-полицейскому для того, чтобы написать заявление по поводу нападения трех аристократов… Которые, кстати, потом ещё и успешно скончались. Как и другие семь… Ну, вы должны помнить этих утырков во главе с господином Ицуми.

— Прямо так разговорились про рис? Ни про что другое?

— А про что мы могли ещё поговорить с полицейским? Не про ловлю же бандитов…

— Не знаю, — задумчиво проговорила Минори. — Недавний случай в спортзале как раз такой разговор и предполагался…

— Это уже другое дело. С госпожой Хикамару мы говорили только о рисе, — отрезал я и тут же перевел тему. — Вот ты какой рис себе будешь заказывать?

— Я бы хотела кацудон, — мечтательно проговорила Минори. — В твоей кафешке это подают?

— А ты не боишься за свою фигуру? — поднял я бровь.

Надо сказать, что кацудон не совсем подходил для диеты молоденькой девушки. Это свиные отбивные в панировке, с карамелизированным луком и яйцом, с гарниром из риса. Сплошные углеводы и жиры.

— Не боюсь. Я много тренируюсь, поэтому калории сжигаются на раз-два-три, — улыбнулась Минори. — Ещё и танцую, а на это тоже много энергии тратится. Так что кацудон будет в самый раз.

Весь последующий путь мы проделали в пустопорожней болтовне ни о чем. Дорога пролетела быстро и вскоре мы оказались возле «Такашито».

Что мне сразу не понравилось, так это стоящие возле кафешки мотоциклы. Одиннадцать байков. Черные, с наклейками на баках в виде языков пламени. Местами светились флаги Японии. И машины явно не из дешевых. «Хонды», «Сузуки», «Кавасаки». Что же за гости сегодня в «Такашито»?

— Может, пойдем в другое место? — спросила Минори, глядя на мотоциклы.

Из кафешки донесся звон разбитой посуды, а следом грянул хохот луженых глоток. Похоже, что там было весело…

— Ну-у-у, думаю, что кацудона лучше, чем тут, нам не подадут, — ответил я и взял Минори за руку. — Но ты можешь пока подождать на улице. Я схожу на разведку, и, если что… пойдем в другое место.

— Давай, сразу пойдем?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не трусь, Минори, я быстро, — подмигнул я девушке и пошел в сторону входа.

В небольшом кафе пахло сигаретным дымом, пивной отрыжкой и крепким мужским потом. Одиннадцать мужчин в кожаных куртках сидели за двумя составленными столами. На столешницах были навалены разные блюда, причем ели тут не палочками — при мне один из мотоциклистов взял пальцами водоросли удона и отправил в рот.

Двадцать два глаза уставились на меня. Я понимал их недоумение — редко кто войдет в заведение, перед которым наставлены байки с агрессивной символикой. Всё равно что зайти в бар, перед которым стоят танки.

Но я не «редко кто» — я человек, которому не наплевать на Аяку, официантку кафе.

— Кафе закрыто! — крикнул один из сидящих, мордатый бритоголовый крепыш. — Ищи себе хаванину в другом месте, хининчик.

Десять глоток одобрительно заржали. Они смотрели на меня оценивающе, как на мясную вырезку на прилавке.

— Да, это спецобслуживание и сейчас нас кое-кто спецобслужит, — икнул другой. — А ты вали дрочить в другое место.

Снова раздался смех.

Я моментально оценил обстановку. Так, одиннадцать рыл под хмельком. Рожи наглые, развязные. Татуировки на пальцах показывают, что не стесняются быть вне общества. Косухи, штаны с заклепками, черепа и скрещенные ножи нашивками на рукавах. Одна из банд босодзоку?

Аяка из-за стойки взглянула на меня испуганно. На её белом передничке отпечаталась чья-то пятерня, испачканная в соусе. Мда, Джуну Танаке, её парню и моему другу, такое отношение к подруге явно не понравится. А если я сейчас уйду, то вряд ли всё закончится благополучно.

— Мир вам, добрые люди. Я всё время тут кушаю. Позвольте же и сейчас мне пообедать. Госпожа Аяка, будьте любезны, принесите удон с курицей, — вежливо улыбнулся я в ответ.

— Не носи ему ничего, красотка. Сказано же, что закрыто на спецобслуживание. Может тебе уши прочистить? А что, мы можем — приставим твою башку к глушаку, да и продуем как следует, — сказал мордатый.

И снова дебильный смех одобрения. Интересно, а если этой гогочущей орде показать танцующий пальчик, они будут также смеяться? Судя по лицам, не отягощенным интеллектом, будут. Ещё и аплодировать начнут.

— А я всё-таки присяду и поем, — снова сыграл я наглухо отмороженного.

На этот раз смех стих. Мордатый отправил в пасть очередную порцию лапши, запил пивом из кружки. После этого он откусил желтыми зубами край кружки, сплюнул окровавленную стекляшку и грохнул искалеченную тару о стол. Грохнул с такой силой, что кружка разлетелась на тысячу осколков, а в руке мужчины осталась ручка с острыми краями.

Мужчины посторонились, пропуская громилу ко мне. Я же присел на бордовую кожу дивана, показывая полное смирение и согласие с несправедливой судьбой, которая послала ко мне этого дьявола в коже.

— Значит, ты не слышишь меня, хинин? — спросил мордатый, нависая надо мной кожаной скалой.

От него несло пивом, сигаретным дымом, потом и мочой. Похоже, что мылся этот байкер только тогда, когда над Японией шел дождь. Кожаная куртка хрустела, проминаясь в потертых сгибах.

— Я слышу вас, — с легким поклоном ответил я. — Но также слышу и свой желудок, а он говорит, что очень сильно хочет кушать. Вот, слышите, как бурчит? Громче моторов ваших мотоциклов.

— Вот этой стекляшкой я сейчас вырежу твои глаза, уёбок, — громила показал мне ручку от кружки.

На острых краях играли отблески ламп.

— Зачем это вам? Неужели вам нужны мои глаза? Я не понимаю… — я продолжал валять дурака, а сам оценивал положение противника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Если ударить прямо сейчас по паху, то он сложится пополам. Следом удар ребром ладони по основанию черепа. Затем изо всех сил шарахнуть башкой о стол так, чтобы остатки серого вещества встряхнулись и, возможно, встали на место. От этого удара один противник будет нейтрализован, останутся десять. Против них придется применить технику боя «один против толпы» — стараться двигаться так, чтобы один человек постоянно мешал остальным. Потом вырубать этого одного и передвигаться к следующему…