Тайна Зла. Откровенный разговор с Богом - Том Райт

Обновленное воображение

Чтобы участвовать в осуществлении этих целей, нам нужно, как я о том все время говорил, научиться представлять себе мир без зла, а уже затем думать о конкретных шагах, ведущих к цели, понимая, что в нынешнем веке мы никогда не добьемся полного успеха, но это не значит, что нам нужно смиренно терпеть современное положение вещей в мире. Здесь мы снова можем вспомнить Рим 12:1–2.

Но нам нужно пробудить христианское воображение — съежившееся и изголодавшееся после долгой зимы секуля- ризма — оживить его, направить в нужную сторону. Это очень важно. Христиане должны почувствовать, что им дано (от Бога и других христиан) позволение использовать воображение, чтобы с его помощью смотреть на новый Божий мир и видеть те новые формы поклонения и служения, которые следуют из этого нового мира и отражают какие- то его аспекты. Нам надо питать воображение, чтобы оно стало живым и изобретательным, вместо того чтобы вяло описывать маленькие круги вокруг нескольких излюбленных идей, усвоенных много лет назад. И христианское воображение, как и само сознание, должно подчиняться собственной дисциплине, его надо фокусировать и направлять, иначе оно просто будет рассеиваться. И не следует полагать, что все воображаемые миры обладают одинаковой ценностью. Блестящий и откровенно антихристианский мир, созданный писателем Филипом Пулманом, напоминает нам о том, что не все изобретения и творческие идеи работают на Царство Божье.

Как мы можем заново научиться видеть своим воображением, что мы живем в период между победой, достигнутой Иисусом, и окончательным обновлением всех вещей? Здесь уместно вспомнить об искусстве. Мы созданы по образу Божьему и потому, среди прочего, обладаем творческими способностями или, по меньшей мере, способностью воспроизводить. Необычайная способность порождать новую жизнь, прежде всего, разумеется, через рождение детей, но также и тысячами других способов, необходима человеку для того, чтобы он мог выполнить поручения, возложенные на него в первых двух главах Книги Бытия. Когда человек радуется красоте мира и прославляет ее, создавая также великолепные произведения, он осуществляет свое призвание служителя творения, подобно Адаму, дававшему имена животным. Таким образом, подлинное искусство — это человеческий отклик на красоту творения, которая указывает на красоту Бога.

Но мы живем не в Эдемском саду. Искусство, которое на это претендует, быстро становится вялым и банальным. Мы живем в падшем мире, и любая попытка опереться на пантеизм, то есть на поклонение твари вместо Творца, всегда натыкается на проблему зла. И здесь искусство, подобно философии и политике, часто впадает в противоположную крайность и сознательно откликается на уродство мира еще более сильным уродством. Это мы видим в современном британском искусстве: своеобразный брутализм, который, маскируясь под реализм, на самом деле выражает лишь пустоту и скуку. Несомненно, это открывает прекрасные возможности для христиан с целостным мировоззрением, стремящихся любить Бога всем сердцем, всем помышлением и всей душой: они могут искать здесь новые пути и даже, быть может, вести этими путями других, указывая выход из тупика бесплодия. И здесь нам снова поможет апостол Павел.

В главе 8 Послания к Римлянам Павел говорит о том, что все творение стенает в родовых муках, ожидая своего искупления. Творение — благо, но оно не есть Бог. Оно прекрасно, но его нынешняя красота преходяща. Оно страдает от боли, но эта боль проникает в самое сердце Бога и становится болью нового рождения. Красота творения, на которую откликается искусство, пытаясь ее отразить, ей подражать или на нее указать, — это не просто красота, которой творение обладает само по себе, но и красота того, что его ожидает; так кольцо, подаренное при помолвке, во многом красиво именно из-за того, что символизирует прекрасное обещание, а чаша красива потому, что, как мы знаем, ее наполнят. Если христианин может понять эту истину и использовать ее в своем творчестве, он обретет способность прославлять красоту и любить Бога всей душой, не уклоняясь ни в сторону пантеизма, ни в сторону жестокого отрицания под видом «реализма». В своих лучших проявлениях искусство указывает не только на нынешнее положение вещей, но и на то, какими эти вещи должны стать — и по милости Бога такими станут однажды, когда земля наполнится познанием Бога, как воды покрывают море. И когда христианин будет решать в искусстве такую задачу, он поможет себе и другим найти целостность сердца ума и души — ту неразделенность, к которой мы все стремимся и к которой мы призваны. Такое искусство будет указывать на новый мир, задуманный Богом, на мир, уже приоткрывшийся в воскресении Иисуса, на мир, который получил свою хартию вольности в момент смерти

Все творение стенает в родовых муках, ожидая своего искупления

Иисуса на кресте. Это научит нас воображать себе мир, лишенный зла, и действовать в той мере, в какой мы можем, ради того, чтобы этот мир становился реальностью уже сейчас, в нынешнем злом веке.

Заключение

В этой главе мы стремительно окинули взором много разных предметов. Каждый из них можно было бы изучать гораздо подробнее. Но я надеюсь, что мне удалось представить огромную и поразительную задачу, стоящую перед нами: что мы призваны не просто понять проблему зла и справедливости Бога, но и стать частью ее решения. Мы призваны жить между, с одной стороны, крестом и воскресением и, с другой, новым миром; мы призваны, веря в то, что уже совершил Иисус, и учась представлять себе новый мир, соединять эти две вещи в молитве, святости и нашей деятельности в современном мире. В следующей главе мы подробнее поговорим о том, как, учитывая это, мы должны жить со злом внутри нас и в нашем ближайшем окружении, другими словами, мы поговорим о теме прощения, которая стоит в самом центре христианского благовестия. Но сейчас я хочу напомнить, что мы должны ободрять и поддерживать друг друга на пути к обещанному новому миру, где земля наполнится познанием и славой Божьей, как воды покрывают море. И мы должны, в частности, помогать тем людям, которые обладают даром от Бога показывать нам этот мир, вдыхая новую жизнь в наше воображение, чтобы мы с большей готовностью и радостью верили в то, что Бог нам поручил исполнить, и трудились над этим поручением.

5 Избавь нас от лукавого: прощение для меня и прощение для других

Введение

Как я говорил в первой главе, описывая проблему зла, эта проблема куда глубже и серьезней, чем обычно предполагают, причем это утверждение верно и для нашей культуры в целом, и для богословия в частности. Во второй главе я представил Ветхий Завет как историю Израиля, который призван был стать решением или, по меньшей мере, важнейшим элементом решения проблемы зла, причем эта история остается открытой и заставляет думать о ее завершении. Затем в третьей главе я показал, что евангелия — а особенно история смерти Иисуса, которая помещает то, что мы обычно называем «богословием искупления», в рамки более широкой картины, — история решающего столкновения замысла Бога об избавлении мира от зла с самими силами зла, как со злыми режимами правления кесаря, Ирода и саддукеев, так и с темными силами, стоящими за этими режимами, с теми силами, которые обвиняют все творение. Далее, в четвертой главе я предложил подумать о будущем и представить себе мир, свободный от зла, чтобы лучше понять ту задачу, которая стоит перед христианами сегодня, причем эта задача не сводится к пассивному ожиданию будущего избавления, но состоит в предвосхищении этого будущего в молитве, святости и борьбе за справедливость сегодня. Это подводит нас к одному важнейшему вопросу, которому будет посвящена пятая, и последняя, глава. Читая молитву Отче наш, мы снова и снова просим: «Избавь нас от лукавого». Как это может произойти — и не только с каждым из нас по отдельности (разумеется, именно здесь проблема зла особенно нас ранит, потому что это моя и ваша проблема, а не просто грандиозный феномен, встречающийся где-то в нашей вселенной), но и со всем Божьим миром в целом?

Чтобы подойти к самой сути этого вопроса, я решил поговорить о природе прощения. Есть три книги, которые помогли мне в размышлениях над этой темой и которые я рекомендую прочесть тому, кто хочет серьезно углубиться в данный предмет. Это, во-первых, одна из наилучших христианских богословских книг последнего десятилетия — «Изгнание и объятие» Мирослава Вольфа (которая в 2002 году получила престижную Премию Гравемайера [10]). Вольф, который сегодня преподает в Иельской богословской школе, несколько лет назад задумался над вопросом: как может он, хорватский баптист, любить своего соседа, православного серба, после всех тех ужасных вещей, которые сербы сделали с его народом? Он понял, что если не ответит на этот вопрос (на который, в частности, ему указал Юрген Мольтман), достоверность всего его богословия ставится под сомнение. Те из нас, кто не пережил подобного столь непосредственно, как Вольф, должны встать в трепете, наблюдая за тем, как этот христианский мыслитель сражается со столь болезненным и личным вопросом, попутно сталкиваясь с важнейшими культурологическими, философскими и богословскими проблемами нашего времени.