Экспедиция в любовь - Елена Лагутина

Совсем рядом послышались чьи-то шаги. В темноте стал виден чей-то неясный силуэт, а затем раздался знакомый голос:

— Маша…

«Вот только этого мне сейчас и не хватало для абсолютного счастья…» — с досадой подумала она и не ответила.

— Маша, я хотел…

Тут Маша решительно прервала ночного гостя:

— Вадим, давай ты мне завтра скажешь все, что ты хотел. Я правда безумно устала и просто не соображаю сейчас, что говорю и делаю. Ты уж извини, но придется все разговоры отложить до завтра.

— Ну ладно. Отдыхай. Спокойной ночи, — несколько разочарованно ответил Вадим.

— Спокойной ночи, — приветливо и равнодушно отозвалась Маша и, не дожидаясь, пока он уйдет, выплеснула воду и полезла в палатку.

Она еще долго сидела на полу, обняв колени и не зажигая света. Потом, поняв, что успокоиться не сможет, щелкнула выключателем старенькой настольной лампы, достала из аптечки донормил и, вытряхнув в кружку с водой две большие таблетки, залпом выпила шипучую жидкость. Она прибегала к снотворному крайне редко, но от этого по крайней мере с утра не чувствуешь себя разбитым корытом. А иначе уснуть все равно не удалось бы, так что пришлось из двух зол выбрать меньшее.

Немного поворочавшись, она все же начала медленно проваливаться в темноту сна, в которой неожиданно вспыхнули яркие брызги белого снега и замелькал горный склон. Быстрее, еще быстрее! Она не может упасть, потому что не скользит по плотно укатанному снегу, а летит над ним, а фонтаны снежных искр поднимаются в воздух сами по себе. Поэтому Маше ничего не страшно, ей весело, но вдруг она понимает, что боится этого веселья, как никогда не боялась ничего в жизни.

Утром, под легкий шум предрассветного леса, Маша постаралась припомнить свой сон, но осталось лишь странное ощущение опасности, неразрывно связанной с радостью. Попробовав разобраться в собственных чувствах, Маша в конце концов сдалась, плюнула на бесплодное копание в себе и, быстро вскочив, понеслась на реку.

Она прекрасно выспалась и с удовольствием предвкушала, как будет в полном одиночестве плескаться в чистой воде, над которой только начинал рассеиваться предрассветный туман. Высокие деревья на другом берегу были окутаны этими седыми клочьями, медленно тающими вверху и густыми над травой, и все кругом было таинственным, необычным, не виданным никогда и никем.

Маша особенно любила купаться в эти ранние часы, когда давным-давно привычный пейзаж казался чуточку нереальным. Кроме того, она обожала плавать без купальника, ощущая, как струи воды скользят по ее обнаженному телу. В купальнике — совершенно не то ощущение, нет той расслабленности и полной слитности с водой. А позволить себе такое купание рядом с лагерем можно было лишь ранним утром.

Быстро скинув с себя одежду, Маша встала на мостках и, вытянувшись, замерла с руками за головой. Постояв так несколько секунд, она, сильно оттолкнувшись, нырнула. Наплававшись вволю, она принялась не спеша вытираться, стоя на прохладных гладких досках. Внезапно раздавшийся за спиной голос заставил ее вздрогнуть и уронить полотенце.

— А ты стала еще красивее.

Сказать это мог лишь один человек. Маша замерла на месте, а потом демонстративно медленно нагнулась за полотенцем, тщательно вытерла оставшиеся капли воды и не спеша оделась. Лишь после этого она соизволила ответить Вадиму:

— Я не ожидала зрителей.

— Ну что ты, Машенька. Такая красота заслуживает любования.

Маша подошла к нему поближе.

— Вадим, мне бы не хотелось тебя обидеть, но продолжать разговор в таком тоне я не собираюсь.

— Хорошо, давай поговорим так, как ты сама захочешь.

С этими словами Вадим подошел к Маше поближе и выжидательно посмотрел на нее. Она почувствовала, как против ее воли внутри ее поднимается уже почти забытая жаркая волна, однако виду Маша не подала и продолжала говорить все тем же ровным, невыразительным голосом:

— Мне кажется, Вадим, что нам с тобой вообще не о чем разговаривать. Ты наверняка приехал сюда по делу, вот и занимайся этим делом, а я буду заниматься своей работой.

Вадим сокрушенно развел руками:

— Маша! Ну я же просто хотел поговорить с тобой, узнать, как ты живешь… Машенька, очень тебя прошу, давай забудем обо всем и станем просто давними знакомыми, хотя бы на то время, пока я здесь.

Маша поняла, что в общем-то Вадим прав. Общаться как давние знакомые гораздо легче, чем помнить то, что она так старалась забыть. Если избегать Вадима, то невольно будешь тревожить старые раны. А разговаривать с ним вот так запросто, как она говорила бы с любым из тех, с кем когда-то вместе училась, означало, что помнить, собственно говоря, особенно и нечего. Конечно, она хотела продемонстрировать это Вадиму, но еще больше ей хотелось убедить в этом себя саму. Может быть, если вести себя предельно осторожно и ровно, то удастся не всколыхнуть собственную душу и не поднять в ней то, что успело осесть на дне.

— Хорошо, Вадим. Ты совершенно прав. Незачем посвящать всех в то, что наши с тобой взаимоотношения на самом деле когда-то были несколько сложнее, чем может показаться.

— Были? — выразительно переспросил Вадим.

Маша нашла в себе силы спокойно улыбнуться.

— Да, именно были. А то, что было, Вадим, то давно прошло и должно быть навсегда забыто. Так лучше для нас обоих.

Вадим давно уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу и наконец сказал:

— Может, уйдем куда-нибудь? Мне бы хотелось поговорить с тобой спокойно, а не на виду у всего лагеря.

— Нет, — решительно отказалась Маша. — Меня устраивает именно то, что мы с тобой у всех на виду. Если сейчас мы начнем рыскать по кустам, это может навести кого-нибудь на ненужные мысли, а вопросов по этому поводу мне никто не задаст. Мне не хотелось бы, чтобы между мной и моими друзьями была какая-то недоговоренность.

— А ты изменилась… — задумчиво проговорил Вадим. — Раньше ты не была такой рассудительной.

— Я повзрослела и, надеюсь, поумнела, — усмехнулась она.

— И кроме того, стала еще красивее.

— Ты уже это говорил.

— И не устану повторять, — сверкнул Вадим своей по-прежнему неотразимой улыбкой. — Ну давай хотя бы тут, на мостках, посидим.

Маша кивнула и уселась по-турецки, опираясь о загорелые коленки. Вадим пристроился рядом и принялся болтать в воде босыми ногами. Искоса взглянув на него, Маша не могла не признать, что выглядит он по-прежнему великолепно, даже в хлопчатобумажной футболке и простых серых шортах напоминая молодого миллионера на отдыхе.

Маше очень хотелось спросить, о чем же хотел с ней поговорить Вадим, но она сдерживала себя, предпочитая отдать ему инициативу. А он все молчал, покусывая длинную травинку и следя за полетом уже проснувшихся огромных стрекоз, трепещущих прозрачными крыльями над водой. Наконец он вздохнул и негромко произнес: