Лейла, снег и Людмила - Кафа Аль-зооби

Наблюдая за ним краем глаза, Лариса убедилась, что он не смотрит ни на кого, кроме нее. Олег продолжал доказывать ей, что она столь же желанна для него, как и он для нее, и даже больше. Часто по утрам он будил ее горячим поцелуем, а она кокетливо сопротивлялась, проговаривая сонным голосом, с закрытыми глазами:

– Перестань, я хочу спать.

Время шло, но Олег продолжал относиться к Ларисе так же ласково, как в первый день. Его любовь не убывала, и их отношения, равно как и дела, становились все лучше. И она поверила в его любовь. Это придало ей божественную силу и способность взглянуть на жизнь чистыми глазами.

В скором времени Лариса выписала Олегу доверенность на все свое имущество. Олег получил право самостоятельно принимать любые решения, чтобы Лариса могла полностью посвятить себя «твоей любви, солнце мое».

Аня заметила, как сильно изменилась мать, и подумала, что все, может быть, не так плохо, как она себе представляла. Мать частенько навещала их и стала намного добрее. Даже ее отношение к Максиму Николаевичу улучшилось до такой степени, что теперь родители сидели рядом и мирно беседовали. Как-то раз мать даже заметила, что неплохо бы ему обзавестись подругой, и что она не возражает, чтобы он привел ее жить сюда. Аня выкатила глаза, услышав это предложение, и у нее вырвался удивленный смех:

– Мама, что с тобой произошло?

– Это все любовь, дорогая! – ответила мать бархатным голосом.

Лариса не понимала, что это был тот момент, та самая вершина, к которой Олег в течение двух лет стремился с небывалым упорством и терпением. За эти два года он жил словно на дне пропасти, стерев себя с лица Земли, подарив Ларисе всего себя, ради того чтобы достигнуть возможности вырваться наверх.

Как только он почувствовал, что находится в безопасности и все нити управления делами – в его руках, он стал позволять себе приходить домой поздно. Мало-помалу у него раскрывались глаза на то, как много вокруг красивых девушек. Олега начали тяготить сексуальные притязания Ларисы. Ужаснее всего было то, что он стал проявлять недовольство по поводу ее расточительности.

В первое время Лариса отказывалась верить происходящему, думая, что, быть может, она провинилась перед ним, и принялась баловать его как любимого сынка. Но однажды он вернулся домой в три часа ночи и застал ее пьяной и залитой слезами. Он сел перед ней, ни слова не говоря и раздраженно слушая ее плач, смешанный с упреками. Затем произнес:

– Все, хватит. Мне это надоело.

В эту минуту она поняла, что ее обманули. Но она все еще любила его. Той любовью, перед которой меркнет и лишается своего смысла все на свете, даже унижение. Она упала ему в ноги и стала в слезах умолять его… Пока он не потерял терпение и не пригрозил выгнать ее из дома, если она сейчас же не прекратит эту сцену.

– Что? – с горечью переспросила Лариса, словно очнувшись не только от спиртного, но и от заблуждения, в котором жила так долго.

И поняла, что несчастье, приключившееся с ней, страшней, чем она себе представляла, и что он обманул не только ее чувства… Ей стало ясно, что завтра ее ждет мрак, кошмар, и что она наперед заплатила за счастье двух последних лет – своим богатством и оставшимися годами жизни.

Эти мысли проносились в ее голове одна за другой, между тем как она продолжала ошеломленно взирать на него, повторяя свой короткий вопрос: «Что?»

– Именно то, что слышала. Мне жаль говорить об этом, но рано или поздно ты должна узнать правду. Я люблю другую женщину, и нас с тобой больше ничего не связывает.

На следующий день Лариса вернулась к себе домой, измученная, залитая слезами сожаления и горечи, и с безум ной жаждой мщения. Их по-прежнему связывал общий бизнес, и они не могли расстаться окончательно, желали они того или нет, – думала Лариса, пытаясь утешить себя. Гнев душил ее, но она черпала силы в надежде, что отомстит ему, уничтожит его, вернет каждый потраченный на него рубль. Она заставит его вернуться, униженно броситься к ее ногам, чтобы отказать ему в прощении. На это она не пожалеет всех своих денег.

Она еще не знала, что катастрофа не исчерпывалась его уходом, и что впереди ждет последний эпизод, который задушит ее окончательно. Как обнаружилось вскоре, Олег перевел все средства на свое имя, не оставив ей ни копейки.

Потрясенная этим открытием, Лариса оказалась неспособной больше ни на что, даже на мысли об отмщении. Она пала под тяжестью сокрушительного поражения. Ее поразил односторонний паралич. Вторая сторона ее тела еще двигалась, и Лариса кое-как мыслила и говорила, не понимая саму себя. Большую часть времени она проводила в постели, прислушиваясь к шагам мужа, который тихо передвигался по квартире, словно босиком. Ей лишь изредка доводилось слышать его голос, когда он, стоя на кухне, обменивался короткими фразами с Аней, после чего вновь замыкался в тяжелом молчании. Однажды она позвала его и, с трудом ворочая заплетающимся языком, приказала:

– Уходи отсюда ко всем чертям. Я не могу больше выносить твое холодное дыхание. Ты словно мертвец в доме.

Максим Николаевич решил уединиться от всех, чтобы предаться полному одиночеству, пусть даже в коммунальной квартире. Он также решил пересмотреть все прежние связи, тем более, что многие его знакомые внезапно поменяли свои убеждения с такой же легкостью, как сменили внешний облик и жилье. Лишь немногим Максим Николаевич сообщил свой новый адрес, а номер телефона знали только несколько человек. Из комнаты выходил лишь при необходимости, избегая контактов с соседями и разговоров, способных выйти за рамки обычного приличия. Выходя из комнаты, он оставлял дверь слегка приоткрытой, и сквозь узкую щель виднелся неяркий свет настольной лампы. Находившиеся рядом мелкие предметы бросали огромную тень на книги, аккуратно расставленные в шкафу.

Ничто не нарушало бы его одиночества, если бы не постоянные приставания Натальи. В новом соседе она увидела шанс, посланный с Небес, – спутника, который вызволит ее из постылого одиночества и с которым она сможет прожить остаток жизни. С первых дней появления Максима Николаевича Наталья принялась расставлять капканы, пытаясь заманить его туда всеми средствами, на которые было способно ее воображение. В те часы, когда они оставались в квартире вместе, она находилась в постоянной готовности бросить сеть. Если видела его выходящим из комнаты, то сразу звала: «Максим Николаевич, я только что заварила чай, заходите попить». Заметив, что он занят уборкой, спешила предложить помощь: «Максим Николаевич, позвольте помочь… Я-то знаю, каково мужчине быть одиноким». А когда он сидел дома один, закрыв дверь, настойчиво стучалась к нему, говоря: «Максим Николаевич, по телевизору идет интересная передача. Может, посмотрим вместе?» При этом она была одета не в обычную домашнюю одежду, а в приличное платье, и накрашена подобающим образом. Однако сосед всякий раз под разными предлогами вежливо отказывался, не глядя ей в лицо и не замечая той молящей улыбки, в которую Наталья вкладывала всю свою доброту и женственность.

В его извинениях она видела не столько отказ, сколько выражение стыдливости. И день ото дня в ней крепла уверенность, что, несмотря на запоздалую встречу, они просто созданы друг для друга. Наталья уже не представляла своей будущей жизни без нового соседа. И пока он пребывал в коконе одиночества, сотканном им из гробового молчания, она не сомневалась, что разорвет этот кокон и войдет в его мир в тот момент, когда разденет его и поведет в постель. «Но как?» – спрашивала Наталья себя по ночам. Ради этого она по воскресеньям подолгу молилась перед образом Святой Богородицы, ради этого пыталась выведать у Максима Николаевича дату рождения в надежде, что знак зодиака подскажет дорогу к нему и приоткроет занавес, скрывающий тайну его личности и характера. Тогда она сможет выбрать подходящий для его знака момент и попытаться сблизиться с ним, не опасаясь поражения. Но он отказался сообщить ей дату рождения, сказав, что не отмечает этот день и не желает, чтобы другие его помнили.

Но, как ни труден был путь, ведущий к соседу, Наталья не переставала преследовать его. Она решила сопровождать Максима Николаевича во время вечерних прогулок, когда он выгуливал собаку, пожертвовав при этом своим дополнительным источником дохода – сбором пустых бутылок из-под пива. Ради счастливого совместного будущего она вполне могла отказаться от куска хлеба, съедаемого в одиночестве.

И Наталья подготовилась к совместным прогулкам, стараясь действовать с максимальной хитростью, хотя ее намерения были ясны всем. Она пыталась разыграть, будто ее выход из дома в одно время с соседом был случайным. Наталья становилась у входа в квартиру, одним глазом смотря в зеркало и поправляя прическу, а другим – наблюдая за дверью Максима Николаевича. Едва дверь открывалась, она восклицала – фразой, заготовленной заранее и много раз отрепетированной: