Сказки - Сергей Михалков

Одним прыжком Дрозд очутился около других важных птиц, собравшихся на толстой ветке рядом с Попугаем.

«Это Жюри!» — подумала Фрэдэрика.

Тут были птицы разного рода и, без сомнения, лучшие певцы.

Попугай важно посмотрел вокруг, вытянулся и неожиданно сильно ударил своим клювом о пень, на котором стоял. Вокруг воцарилась мёртвая тишина.

— Друзья мои! — произнёс хриплым голосом Попугай. — Друзья мои! Настал великий день Весны! Вы приглашены сюда достойно отметить это событие, дающее нам надежду на тёплые гнёзда, пшеничные зёрна, спелые вишни, вкусные гусеницы, горячее солнце, прозрачную воду и для меня, быть может, — фисташки! Споём наш «Гимн Весне»! Я начинаю: ля-я-я!

Это «ля» прозвучало так фальшиво, что Фрэдэрика чуть не вскрикнула. Впрочем, птицы сделали вид, что ничего не заметили. Только Воробьи, как по команде, нагло захохотали. Попугай строго посмотрел в их сторону, и смех затих. И тут все, кто умел петь, запели хором:

Земля очнулась после сна —Ушла Зима, пришла Весна,Над нами небо ясное!Весенний лес шумит листвой,И вновь у нас над головойСияет Солнце красное!

ЖАВОРОНКИ.

Чем выше будет в поле рожь, —Тем ты гнездо спокойней вьёшь!

ВСЕ ПТИЦЫ ХОРОМ.

Так пусть же это сбудется!

СИНИЦЫ.

Весна! Для наших птичьих стайПобольше вкусных мошек дай!

ВСЕ ПТИЦЫ ХОРОМ.

Так пусть же это сбудется!

СНЕГИРИ.

Побольше ягод на кустахВо всех лесах, во всех садах!

ВСЕ ПТИЦЫ ХОРОМ.

Так пусть же это сбудется!

ЗЯБЛИКИ.

Пусть будет летом меньше грозИ славно вызреет овёс!

ВСЕ ПТИЦЫ ХОРОМ.

Так пусть же это сбудется!

СОЛОВЬИ.

Пусть, ночью глядя на луну,Мы нарушали тишину!

ВСЕ ПТИЦЫ ХОРОМ.

Так пусть же это сбудется!

ДРОЗДЫ.

Побольше солнышка дроздам,Чтоб веселее было нам!

ВСЕ ПТИЦЫ ХОРОМ.

Так пусть же это сбудется!

Птицы кончили петь «Гимн Весне», и снова на полянке воцарилась тишина. Все замерли на своих местах в ожидании наград. Попугай откашлялся и только было начал говорить, как вокруг поднялась адская суматоха. Воробьи загалдели все разом. Что они кричали, никто разобрать не мог. Но они галдели так, будто что-то случилось, будто всем грозит беда. Испуганные Жаворонки тотчас же поднялись высоко в небо. Синицы спрятали головки под крылышки и замерли. Дрозды-бойцы застыли с открытыми клювами, задыхаясь от негодования. Тихо плакали Соловьи, а любопытные Зяблики налезали друг на друга, чтобы лучше разглядеть, что происходит. Что касается Попугая, то он, видимо мало что соображая, смотрел на разбушевавшихся Воробьёв. Постепенно шум стих, и один из Воробьёв обратился к остолбеневшим членам Жюри.

— Мы тоже желаем петь! — выступив вперёд, заявил толстый Воробей. — Чем мы хуже вас? Мы тоже кое-что разучили в честь Праздника Весны! И если вы не согласитесь это услышать, то мы вас ошарашим таким шумом, что вам придётся спасаться!

Услышав такое требование, члены Жюри решили уступить. Председатель Попугай пришёл в себя и тоже согласился.

Жаворонки падали с неба, как дождь. Синицы вытянули головы из-под крыльев. Зяблики расселись обратно по своим местам. Все приготовились слушать.

Толстый наглый Воробей взлетел на ветку. Все воробьиные головы повернулись к нему. Это развеселило Фрэдэрику, которая за всем внимательно наблюдала. И тут Воробьи дружно заголосили:

— Лошадиный навоз! Лошадиный навоз! Лошадиный навоз!

Услышав такое, Попугай свалился с пенька вниз головой на траву да так и остался лежать без сознания. Поднялся ужасный переполох. Певчие птицы все, как один, сорвались со своих мест и взмыли в небо. Только их и видели…

Когда перепуганная Фрэдэрика очнулась, то никак не могла понять, каким образом она очутилась в своём саду под яблоней.

С ветки смотрел на неё Дрозд. Оба его глаза были широко открыты, и, глядя на девочку, он плакал.

— Не плачь! — обратилась к нему Фрэдэрика. — Закрой лучше один глаз!

— Нет, — ответил Дрозд. — Сегодня я понял, что на мир надо смотреть двумя глазами.

СОН С ПРОДОЛЖЕНИЕМ

(повесть-сказка)

Памяти великого сказочника Ханса Кристиана Андерсена

Люба любила спать. По вечерам её не надо было, как других детей, просить и уговаривать: в десять часов вечера она уже была под одеялом. Стоило ей только положить голову на подушку, свернуться калачиком и закрыть глаза, как она проваливалась в сон. И могла спать сколько угодно! Рядом разговаривали, не умолкали радио и телевизор, но Люба не просыпалась. Даже старый будильник «Трезвон» должен был истратить весь свой завод, для того чтобы утром дозвониться до Любы и разбудить её, — такой был глубокий сон.

— Как ты можешь… так спать? — спрашивали у Любы.

— Мне снятся удивительные сны! — отвечала она.

И это была сущая правда.

Один из Любиных снов

Люба вышла на безлюдную городскую площадь, прошла мимо старинной башни с часами и свернула в такой же безлюдный переулок. Она остановилась возле тускло освещённой витрины небольшой лавчонки. Это была мастерская игрушек. За стеклом стояли и лежали, висели на гвоздиках и сидели в разных позах всевозможные куклы: роскошные принцессы с удивлённо раскрытыми, немигающими голубыми глазами и ресницами неестественной длины; пастухи и пастушки в нарядных деревенских платьях; изящные танцовщицы в ярких шалях и с тамбуринами в руках; смуглые кавалеры в лакированных шляпах… Люба узнала и Красную Шапочку в окружении лесных гномов. Но больше всего её внимание привлёк солдат — деревянная кукла с крючковатым носом и тяжёлой челюстью, занимавшей половину лица.

Казалось, куклу за какую-то провинность поставили в угол — самый дальний угол витрины. Покрытая пылью, она выглядела печальной и одинокой.

Дверь в лавку была приоткрыта, и Люба увидела старого мастера игрушек в кожаном фартуке, который, сидя на табуретке, прикреплял к туловищу новой куклы голову, только что выточенную на верстаке. Толстая женщина сметала в совок стружки, пенившиеся у ног мастера.

— Когда ты только уберёшь с витрины это страшилище! — услышала Люба голос женщины. — Твой Щелкунчик отпугивает от нас всех покупателей. Стоит на него взглянуть, так и не захочется войти в лавку…

— Не говори глупости, жена! — добродушно возразил мастер. — Ты же знаешь, что не я его делал. Щелкунчик достался мне по наследству от отца, а тому… от его отца, стало быть, от моего деда. А уж дед выпросил деревянного солдата у одного бродячего комедианта, который, в свою очередь, подобрал Щелкунчика в какой-то дальней стране… И вовсе он не страшилище! Это как на него посмотреть.

— Да что от него проку! — не унималась жена. — Разве лишь то, что он умеет щёлкать орехи, когда их кладут ему в рот? Лучше бы ты выставил напоказ балерину! — И она указала на очаровательную куколку в розовой пачке, стоявшую на носках в открытой картонной коробке. — У нас сразу прибавилось бы покупателей! А твой Щелкунчик и даром никому не нужен…

— А ну-ка, Матильда, позови сюда девочку, что стоит на улице, возле нашей витрины! — неожиданно сказал мастер, заметивший Любу. — Ты меня слышишь? Позови, да поскорей, пока она не ушла!

— Уж не думаешь ли ты, что она купит у нас что-нибудь?

— Позови девочку… Пусть войдёт! — уже не просто сказал, а приказал мастер.

— Девочка! Ты можешь зайти к нам… если тебе интересно! — выглянув за дверь, пригласила ворчливая жена мастера.

— Спасибо, — вежливо ответила девочка.

— Мой старик увидел тебя через стекло и хочет что-то сказать. Зайди к нам, если у тебя есть время и… деньги!

Последние слова жена мастера прошептала, пропуская девочку в лавку.

— Здравствуй! — обратился к Любе мастер, поднимаясь ей навстречу. — Я сразу заметил, что ты любишь играть в куклы. Как тебя зовут?

— Меня зовут Любой, но в куклы я уже не играю.

— Я понимаю: ты выросла из этого возраста. Но они тебе не могут не нравиться. Мне уже под восемьдесят, а я всё ещё не могу с ними расстаться: делаю их для продажи… и для себя тоже. Посмотри, сколько я их смастерил! А сколько продал за долгие годы… Не сосчитать! Разве могут кому-нибудь не понравиться эта принцесса Недотрога или Кот в сапогах? Послушай, девочка… Сегодня такой день, когда мы с женой обязательно должны подарить кому-нибудь куклу. Так уж у нас принято. Один раз в году и именно в этот день!