Огненный трон - Рик Риордан

Я попробовала, но ткань реальности не желала рваться. Я сделала новую попытку, и моя рука исчезла в Дуате. Лиз вскрикнула. К счастью, я не утратила сосредоточенности (и не оставила в Дуате руку). Пальцы нащупали лямку сумки, и я вытащила ее в нашу реальность.

У Эммы округлились глаза.

— Ух ты, круто, — восхищенно произнесла она. — Как это у тебя получилось?

Я мысленно задавала себе тот же вопрос. Удивительно, что в шумном, вихляющем вагоне я сумела со второй попытки проникнуть в Дуат.

— Это… магия, — сказала я.

Испуганные и ошеломленные девчонки глазели на меня. Мне было не до наслаждения «минутой славы». Я вдруг ощутила весь груз навалившихся проблем.

Год назад мы с Лиз и Эммой отправились бы в кино или в детский центр развлечений. Смеялись бы над прикольными рингтонами из телефона Лиз или над картинками Эммы. Эмма тайком снимала на мобильник самых ненавистных нам девчонок и потом с помощью «Photopshop» делала из них настоящих чудовищ. Тогда я больше всего боялась, что придется есть подгорелые бабушкины печенья, а самым опасным событием считала просмотр дедом моего школьного дневника с выставленными за четверть отметками.

А теперь дед превратился в гигантского бабуина, а бабушка — в злого грифа. Подружки смотрели на меня, как на инопланетянку, что было недалеко от истины.

Но даже со всеми имеющимися у меня магическими атрибутами я совершенно не представляла, что делать дальше. Прежде в моем распоряжении была вся сила Изиды. Попытавшись сразиться с Баби и Нехбет, я, чего доброго, могу покалечить своих стариков, а то и сама погибнуть. Но если не остановить распоясавшихся богов, кто сможет это сделать? Не думайте, будто быть одержимым богом круто и здорово. Бог постепенно уничтожает свое живое вместилище. Правильнее сказать, выжигает. Дядя Амос едва не стал жертвой одержания. А ведь он — сильный, опытный маг, умеющий себя защитить. Что же в таком случае говорить про бабушку с дедом? Оба старые, слабые и совершенно не владеют магией. Еще неизвестно, как вообще они перенесут сегодняшнее приключение.

Меня охватило отчаяние. В душе стало темно, словно ее накрыли крылья богини грифов.

Я не сразу сообразила, что вовсю реву. Лиз гладила меня по плечу.

— Сейди, прости нас. Но все это… немножечко странно. Ты нам так ничего и не рассказала. Мы хотим тебе помочь.

Я шумно всхлипнула. Девчонки мои дорогие! Раньше я считала нормальной себя, а их — «с приветом». Нет, это они были нормальными. Они являлись частью мира, куда мне уже не вернуться. Обе пытались держаться спокойно и уверенно, но я-то знала, как они напуганы. Лучше бы я вообще не затевала дурацкого путешествия в Лондон. Лучше бы не звала их в гости. У меня в голове крутились десятки разных «лучше бы». Но я помнила слова Нехбет: «Они пойдут мне на закуску. Для аппетита». И Анубис предупреждал, что богиня грифов не оставит Лиз и Эмму в покое. Сейчас, когда они рядом, я хотя бы попытаюсь их защитить. Лучше бы им всего этого не знать, но я не имела права скрывать от них истинное положение вещей.

— Заранее предупреждаю: я не сошла с ума и ничего не выдумала.

После такого предисловия я в самом сжатом виде рассказала, почему в прошлом году спешно покинула Лондон, как в нашем мире появились боги Древнего Египта и как я открыла свое магическое наследие. Потом я поведала им про битву с Сетом, про Апофиса и про нашу безумную идею пробудить бога Ра.

Мы проехали две станции. Высказавшись, я чуть успокоилась и даже потеряла счет времени.

Выслушав меня, Лиз и Эмма переглянулись. Наверное, обе решали, как бы поделикатнее сказать мне, что я съехала с катушек.

— Девочки, я вас предупреждала.

— Сейди, мы тебе верим, — сказала Эмма.

— Серьезно?

— Конечно верим, — подхватила Лиз. Она раскраснелась, как после катания на американских горках. — Я впервые слышала, чтобы ты так серьезно рассказывала. Ты… в общем, ты изменилась.

— Когда человек становится магом, он всегда меняется, — сказала я, понимая, до чего же глупо это звучит.

— Не только это, — покачала головой Эмма, вглядываясь в мое лицо. — Ты стала старше. Нет… взрослее.

В ее голосе ощущалась грусть. Я вдруг поняла: наши дороги расходятся. Мы словно очутились на разных краях пропасти, и эта пропасть делалась все шире. Как бы я ни старалась, мне уже не перепрыгнуть на их сторону.

— А у тебя замечательный парень, — сказала Лиз.

Видимо, она желала меня подбодрить.

— Он не мой…

Я замолчала. Спорить с Лиз было бесполезно, а рассказывать про Анубиса — слишком долго.

Поезд замедлил ход. Мы подъезжали к станции «Ватерлоо».

— Девчонки, я же хотела добраться до Лондонского моста. Мне нужен мост.

— Так что, теперь назад поедем? — спросила Лиз.

Ответом ей стал знакомый рев, донесшийся из туннеля. Баби несся по путям, догоняя поезд. Его ноги задевали за третий, контактный рельс. Снопами летели искры, но бог бабуинов упрямо двигался вперед. Поезд начал тормозить. Расстояние между нами и нашим преследователем пугающе сокращалось.

— Назад не поедем, — сказала я. — Придется двигать к мосту Ватерлоо.

— До моста Ватерлоо целых полмили! — запротестовала Лиз. — А если он нас поймает?

Я полезла в сумку и вытащила новый посох. Он тут же растянулся во всю длину. Рукоятка в виде львиной головы засияла золотистым светом.

— Тогда нам придется сражаться, — вздохнула я.

Рассказать вам, как выглядел вокзал Ватерлоо, пока мы не устроили там разгром? Представьте большущий главный зал. Пол из полированного мрамора. Обилие магазинчиков и лотков, а над головой — стеклянный потолок с позолоченными балками. Там вполне мог бы летать средних размеров вертолет. Пространства и высоты хватало.

Человеческие реки и ручейки текли во всех направлениях, смешиваясь, разделяясь и иногда сталкиваясь на пути к многочисленным эскалаторам и платформам.

В детстве я побаивалась вокзала Ватерлоо. Особенно старинных часов — реликта Викторианской эпохи. Они висели под потолком, и я опасалась, как бы они не упали и не придавили меня. Голоса дикторов казались мне слишком громкими. (Я сама люблю пошуметь, но чужой шум — это совсем другое.) Еще помню, меня удивляли толпы пассажиров перед огромными табло с расписанием поездов. Люди вели себя, как зомби из фильмов. Надо сказать, что к этим фильмам я пристрастилась довольно рано, невзирая на все рассуждения об их вреде для неустойчивой детской психики.

Мы с девчонками выскочили из метро в главный зал и стали пропихиваться к ближайшему выходу, когда лестница за нашей спиной… взорвалась.

И снова послышался грохот, звон стекла и крики испуганных пассажиров. Из-под обломков вылез Баби. Что тут началось! Важные бизнесмены швыряли свои портфели и опрометью бежали прочь от опасного места. Мы втроем забились в щель между двумя киосками, чтобы не стать жертвами обезумевшей группы итальянских туристов.

Баби ревел громче, чем полдюжины старинных паровозов. Его серебристый мех был весь в саже после беготни по туннелю. От дедовского кардигана остался крохотный лоскуток, зато очки, как ни странно, по-прежнему торчали у него на лбу.

Бабуин принюхивался, пытаясь учуять мой запах. В это время над нами мелькнула черная тень.

— Пытаешься скрыться, Сейди Кейн? — хрипло выкрикивала Нехбет.

Она парила над залом, добавляя ужаса и без того испуганным толпам.

— Ты что, отказываешься сражаться? Не зря я назвала тебя ничтожеством!

Среди всей этой паники было странно слышать спокойный голос диктора:

— Внимание! Поезд на Бейсингсток отправлением двадцать часов две минуты будет подан к третьей платформе.

— РОАААР! — завопил Баби и ударом кулака снес бронзовую голову памятнику какой-то знаменитости.

К бабуину уже спешил полицейский, выхватывая из кобуры револьвер. Раньше чем я успела крикнуть, чтобы он не стрелял, полицейский нажал на курок. Лиз и Эмма вскрикнули. Но пуля отскочила от шкуры Баби, словно от титанового бронежилета, и ударилась в вывеску «Макдоналдса». Посыпались осколки пластика. Смертельно бледный страж порядка тихо ретировался.

Вы не поверите, с какой умопомрачительной скоростью улепетывали люди! Главный зал стремительно пустел. Я переборола порыв присоединиться к убегающим и затеряться среди них. Нет, от злых богов не спрячешься. Они начнут убивать ни в чем не повинных людей, только бы добраться до меня. Да и сами люди, обезумевшие от страха, могли легко задавить или растоптать нас.

— Сейди, гляди!

Лиз показывала наверх. Эмма подняла голову и взвизгнула от страха.

Под потолком, вместе с голубями, на позолоченной балке пристроилась Нехбет. Увидев нас, она радостно заорала:

— Баби, вот она, наша дорогуша! Давай сюда!

— Глотку бы тебе заткнуть, — пробормотала я.