Целиком и полностью - Камилла Деанджелис

старой записи импичмента. «У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной», – сказал президент.

– Одно дело просто врать, – сказал кто-то рядом со мной, – и совсем другое – врать по национальному телевидению.

Это был парень постарше из отдела со сладостями – тот самый, в зеленой футболке.

– Ага.

(И почему мне в голову не пришел ответ получше?)

– Ты здешняя?

– Нет. А ты?

– Нет.

Больше он ничего не говорил, и мы просто немного постояли молча, глядя в телевизоры. Моника Левински наняла новых адвокатов.

Кто-то постучал по моему плечу, и я обернулась. Позади меня стоял Энди с полиэтиленовым пакетом.

– Готова?

– Ладно, увидимся, – сказала я парню в зеленой футболке.

Мне хотелось, чтобы он обернулся и посмотрел на меня, но он не отрывал взгляд от экрана. Казалось, будто он пытается делать вид, что ему совершенно все равно.

– Увидимся, – бросил он.

Я повернула за угол, размышляя о том, что же в нем показалось мне странным. Эта шляпа… Раньше у него не было шляпы. А теперь на голове у него красовался «стетсон».

Прежде чем выйти, я зашла в мебельный отдел и взяла рюкзак. Потом проследовала за Энди до дальнего края парковки, где стоял золотистый «Шевроле Нова» с кучей наклеек на бамперах: «Подлые люди – отстой», «Вечно благодарный, вечно мертвый», «Когда ко мне вернутся силы, все будут пресмыкаться передо мной».

Сначала он открыл пассажирскую дверь и протянул мне пакет.

– Я не собираюсь никуда отвозить тебя, – сказал он. – Если только сама не захочешь. Просто подумал, что мы могли бы посидеть и поговорить, а ты бы поела.

Я положила рюкзак на заднее сиденье, села на переднее и раскрыла пакет. В нем лежали упаковка печенья «Орео», банан, баночка вишневого йогурта (вместе с ложечкой) и завернутый в пленку кукурузный маффин. Энди уселся на водительское сиденье и захлопнул дверь. Я поблагодарила его, и он понаблюдал за тем, как я ем. Я предложила ему «Орео» и во второй раз почувствовала себя идиоткой из-за того, что предлагаю не принадлежащую мне еду.

Доедая банан, я задела ногой какую-то лежавшую на полу книгу. Я взяла ее и прочитала название: «Мастер и Маргарита». На обложке был изображен улыбающийся кот с пистолетом в лапе. Я открыла книгу на случайной странице и прочитала: «Все будет правильно, на этом построен мир».

Возможно, для других да. Но точно не для меня.

– Я читаю это по русской литературе, – сказал Энди. – Очень хорошая книга. А ты любишь читать?

Я кивнула.

– Какая у тебя любимая книга?

– Много любимых. Мне нравится «Призрачная будка», «Трещина во времени», книги про Нарнию.

Гостеваяк Омната. Я поежилась.

– Тебе холодно? Могу включить печку.

– Нет, спасибо. Мне хорошо.

– Если тебе нравятся эти книги, то, пожалуй, понравится и «Мастер и Маргарита». Ты читала «Горменгаст»?

Я покачала головой.

– Это одна из моих любимых. Это трилогия. Если еще раз пересечемся, могу дать почитать.

– Ты такой добрый, – сказала я, приканчивая баночку с йогуртом и складывая мусор в пакет.

Я молча посмотрела на него.

Он взял меня за руку, переплел свои пальцы с моими и положил наши руки между сиденьями.

– Так можно? Нормально?

– Это все? – спросила я.

Его дыханье пахло чипсами, «пепси» и сигаретами.

Он кивнул. Ладонь у него была теплая и потная, но приятная. На мгновение – всего лишь на мгновение – мне показалось, что я в полной безопасности.

– Нет, лучше не стоит, – наконец сказала я, отдергивая руку и пряча ладонь под колено.

– Ладно. – Он погладил пальцами выступы на руле. – Если чего-то не хочешь, то не надо.

– Я ничего не хочу.

– Все в порядке. Мне просто хотелось посидеть рядом и подержать тебя за руку.

– Наверное, чего-то еще.

– Каждому парню хочется чего-то еще. – Он пожал плечами. – Но дело не только в этом.

– Нет?

– Послушай, я знаю, каково это. Я тоже сам по себе. Ушел из дома в прошлом году. Пришлось уйти. Отец совсем с катушек слетает, когда напивается. Ушел, когда из-за него попал в больницу.

– И что он сделал?

Энди приподнял рубашку, и я невольно охнула, увидев пересекающий ребра неровный розовый шрам.

– Осколком бутылки.

Он помолчал.

– Я пытался уговорить и ее уйти, но она не соглашается.

– Сожалею.

– Ну, ты не виновата, что человек, который произвел меня на свет, такой мудак.

Он резко усмехнулся. Звук был таким, будто вот-вот хрустнет барабанная перепонка. Я знала, что мой отец никогда бы не позволил себе такого. Мама вышла замуж за доброго мужчину.

Энди вздохнул.

– В общем, у меня есть лишний матрас с одеялом в квартире на тот случай, если она передумает. Но, знаешь, как говорят – лучше известное зло… Ее пугает мысль о том, что придется жить одной. Как будто может быть хуже, чем сейчас.

– Она будет не одна, – сказала я. – У нее будешь ты.

Энди посмотрел на меня, как будто благодаря меня за сочувствие, но вместе с тем давая понять, что я не улавливаю сути.

– Ты когда-нибудь переставала делать, что делаешь, и уходила со словами: «Это моя жизнь»?

Он внимательно смотрел на меня. Было заметно, что я готова расплакаться, и это само по себе уже казалось ответом.

– Я учусь в дурацком местном колледже в Уиллистоне, а после работаю в этой дыре. – Он ткнул большим пальцем через левое плечо на большой светящийся баннер «Уолмарта» позади нас. – А потом возвращаюсь домой, в этот клоповник над круглосуточной прачечной в Плейнсбурге. Полный отстой. А потом объявляешься ты, и я такой: «Ну вот. Она-то меня поймет».

Я плотно скрестила руки на груди.

– Ты меня не знаешь.

– Необязательно долго знать человека, чтобы понять, какой он.

– Я украла банку горошка, Энди. Значит, я воровка.

– Да ладно тебе. Ты в еще более отчаянном положении, чем я.

Он не сводил с меня глаз.

– А ты красивая, – добавил он.

– Вовсе нет.

– Это правда. Девчонки думают, раз они не похожи на моделей с журнальных обложек, то они некрасивые. Но там же все подрисовано. Чушь собачья.

– Я знаю. Дело не в этом.

– А в чем тогда? Ты выслушала меня. Теперь давай я выслушаю тебя.

– Пожалуйста, – я покачала головой, – не надо быть со мной таким… вежливым.

Он поднял руку и погладил меня по щеке.

– Почему не надо?

От него пахло кукурузными чипсами, жвачкой с корицей и сигаретным дымом, от чего меня охватила нервозность. Нужно было как можно скорее убираться оттуда. Я схватилась за ручку и услышала щелчок – нажав на кнопку, он закрыл сразу все четыре двери.