Один день в древнем Риме. Повседневная жизнь, тайны и курьезы - Альберто Анджела

Сколько римлян умеет читать и писать?

Только сейчас мы замечаем, что хор детских голосов смолк. "Кафедра" опустела: учитель встал и прохаживается, прихрамывая, между учениками, склонившими головы над вощеными дощечками. Начался урок орфографии, если можно так выразиться. На доске и на первой линейке дощечек учитель написал первые десять букв алфавита, а ребятишки теперь старательно их повторяют.

Кто-то чересчур надавливает на стиль, проскребая воск до деревянного основания, а у кого-то не получается выводить буквы одинакового размера. Сидящие рядком дети сосредоточенно трудятся, кто-то высунул язык от усердия, лица низко склонились над досками (очки еще не изобрели!), но есть и такие, кто задрал нос кверху, витая мыслями где-то далеко. Сухой удар указкой по спине возвращает замечтавшегося к суровой действительности.

Одному мальчику, похоже, труднее, чем остальным: буквы выходят корявыми и некрасивыми. Он левша. Но учителю нет до этого дела. У римлян все должны писать правой рукой… Проходя между "партами", учитель вглядывается в работу своих питомцев, часто останавливаясь и помогая выводить буквы, положив свою руку поверх руки ученика.

Мы замечаем, что у нескольких детей нет вощеных дощечек, они держат в руках простые деревянные доски, на которых вырезаны буквы алфавита. Дети терпеливо водят по ним деревянной палочкой: это упражнение развивает правильные движения и помогает запомнить различия между буквами. Точно так же, как если бы их рукой водил учитель. Деревянная дощечка выполняет роль "обучающего робота", заменяющего собой учителя: первый образец учебных пособий…

Последний любопытный факт — то, что в Риме принято читать вслух, даже если ты один. В лучшем случае шепчут, едва шевеля губами. Чтение про себя появится лишь в монастырях, чтобы "впустить в себя" священный текст и не мешать другим молящимся.

Мы удаляемся с урока под портиками, и случайно наш взгляд падает на стену, где что-то написано. Это сообщение о предстоящем забеге колесниц в Большом цирке. Буквы тщательно выведены красным: настоящее художественное произведение, выполненное опытными мастерами.

Сколько же человек сумеют прочитать эту надпись? Вообще, сколько людей в Риме умеет читать и писать? Гораздо меньше, чем сегодня, разумеется, но все же значительно больше, чем в предшествующие эпохи. Ведь римское общество первым осуществило "демократизацию" алфавита: никогда доселе в древности не было стольких людей, в самых разных слоях общества, которые бы умели читать, писать и считать: мужчины и женщины, старики и молодежь, богатые и бедные…

У египтян, к примеру, только писцы умели читать и писать. В Средние века лишь монахи будут обладать этими знаниями. Остальная часть населения будет пребывать в невежестве. Включая правящую верхушку: Карл Великий умел читать, а писать — нет. Если вы спросите, как такое возможно, подумайте про живопись: мы все можем оценить красоту картины, но мало кто умеет рисовать. И в отношении чтения и письма происходило нечто подобное.

Такое положение сохранялось на протяжении многих столетий: в Италии в 1875 году 66 процентов населения все еще было неграмотным, то есть два итальянца из трех… Большая часть неграмотных жили в сельской местности, а в городах было больше умеющих читать и писать. Это верно и для Рима эпохи Траяна, который мы рассматриваем.

Этим же можно объяснить и наличие большого числа надписей в римских городах: это и надписи на храмах, и цены в харчевнях, имена рабов на "ошейниках", этикетки амфор, надгробные надписи (даже на кладбищах рабов), не говоря уже о многочисленных надписях на стенах и в лупанариях. Вот уж кого нельзя было назвать "темным народом".

И правящий класс отличается от ему подобных в другие эпохи: среди аристократов имеет широкое распространение владение двумя языками, латинским и греческим. А ведь в ту эпоху, вспомним, достаточно знать лишь один из них…

Размышляя об этом, мы тем временем миновали длинную череду портиков и попали в средоточие римской утренней жизни: на рынок.

10:20. Бычий форум, рынок скота

В Риме с давних веков существуют два знаменитых рынка, масляный рынок (Forum Olitorium), где продают плоды земледелия, и Бычийфорум (Forum Boarium), где торгуют скотом. Оба они тесно связаны с историей рождения Рима. Город зародился в ключевой точке — близ первого брода через Тибр, ниже по течению от острова Тиберин. естественно, в ту пору еще не шла речь о вечном городе или о легионах: там были только первобытные стоянки на вершине Палатинского холма, где жило смешанное население, "латиняне", которые таким образом контролировали весь поток товаров и людей с севера на юг и обратно. Наподобие того, как сейчас контролируется Суэцкий канал. Не должно удивлять поэтому, что в этом месте, куда стекались, как в воронку, торговые пути, родились крупные рынки, где продавали свой товар земледельцы и скотоводы. Масляный рынок и Бычий форум возникли как раз в ту эпоху.

Мы сейчас пересекаем второй из них, рынок скота. Он действительно огромный. Перед нами открывается большая площадь, окруженная колоннадой. Можно заметить навесы с колоннами и черепичной кровлей, защищающие торговцев и скот. Но в остальном этот рынок сохранил свой традиционный облик: вся площадь, куда ни кинь взгляд, уставлена множеством прилавков, изгородей, лачуг и палаток. В центре возвышается бронзовая статуя быка, используемая многими в качестве ориентира для лавирования среди лабиринта прилавков. Давайте и мы поступим так же…

Попробуем нырнуть в середину рынка. Первое ощущение — почти испуг: в этом бедламе немудрено заблудиться, нас затолкают, запинают и наверняка обчистят… Люди суетливо снуют по рынку, как муравьи внутри муравейника.

Больше всего нас поражает оглушительный шум: уже с первых шагов мы погружаемся в густой поток голосов, возгласов, смеха, громких выкликов и конечно же мычания, хрюканья… Не останавливаться! Вот кто-то двинул вам по плечу: надо уступить дорогу человеку, ведущему под уздцы лошадь, или крестьянину с двумя связками живых кур, которых он держит за ноги вниз головой, а те, выпучив глаза, отчаянно хлопают крыльями.

Запахи тут как в конюшне или курятнике, смотря по какой части рынка идешь. Да, рынок делится на специализированные ряды. Сейчас мы движемся по ряду, где торгуют овцами. За загородками, среди оглушительного блеяния, мелькают завитки козьих рогов. Глаза с характерным поперечным зрачком следят за нескончаемым потоком прохожих; в них застыло смятение и страх. Их пугает и запах крови. Ведь со следующего прилавка начинается ряд мясников.

Здесь все впечатляет с первого взгляда: рядком на прилавке выложены отрезанные козьи головы с остекленевшим взглядом и вывалившимися через полуоткрытый рот языками; над этими "трофеями" смерти уже роятся мухи, никак не решаясь, куда же им сесть, на головы или на освежеванные туши, подвешенные над прилавком на острых крючьях.

Есть тут даже пара оленьих туш. В противоположность нашему времени, римские рынки отличаются большим изобилием дичи, добытой охотниками: тут и кабаны, и зайцы, косули и почти все виды птиц, пойманных сетями.

Глухой удар привлекает наше внимание, и мы оборачиваемся. Тяжелый тесак членит еще одну тушу. Тут уже не коза, а нечто покрупнее: целый бык. При каждом ударе тесак прокладывает путь между позвонками, будто это огромная раскрывающаяся застежка-молния. У раба-рубщика мускулистые руки, его полуобнаженный торс забрызган кровью. Еще двое рабов придерживают четверти туши. Отойдемте-ка подальше.

Теперь ряды выглядят иначе, над ними, связанные за ноги, висят ощипанные куры. Внизу вместо прилавков — деревянные клетки, из которых высовывается множество темных кроличьих мордочек. Здесь заправляет женщина с волосами, уложенными в пучок на затылке. Ее присутствие здесь — необычное явление. Действительно, оглядевшись вокруг, мы видим одних мужчин. В отличие от того, что принято в наше время, рынки (и магазины) — это места "для мужчин": мужчины-торговцы, мужчины- покупатели. Женщины тут попадаются редко, они спешат своей дорогой, закутанные в покрывала, возможно подталкивая сына-подростка.

Покупки — мужское занятие: вы не увидите здесь торгующую или совершающую покупки женщину. Этим будет заниматься муж или слуга, раб. Самое большее, что дозволено женщине, — стоять в сторонке не вмешиваясь. В этом смысле обстановка на рынках императорского Рима та же, что и на рынках и в переулках многих исламских стран.

Женская эмансипация — явление, характерное для верхушки общества, где женщины занимаются музыкой, литературой, спортом, порой даже правом и бизнесом. Но на улице простолюдинки должны следовать предписаниям традиции.

Естественно, встречаются многочисленные исключения, когда этого требует жизненная ситуация. Женщина за прилавком, возможно, вдова или заменяет заболевшего мужа. Не случайно рядом с ней стоит бородатый раб, как бы восполняя нехватку "мужественности" и придавая женщине авторитета.