Кремль-1953. Борьба за власть со смертельным исходом - Леонид Млечин

Сталин приказал арестовать начальника Лечсанупра Кремля профессора Егорова. Как только его взяли, спросил:

— Надели ему кандалы?

Услышав, что профессор не в наручниках, разразился злобной тирадой:

— Вы политические слепцы, а не чекисты. С врагами нигде так не поступают, как поступаете вы. Вы ни черта не понимаете в чекистском деле, а в следствии в особенности.

Он требовал бить арестованных, чтобы они во всем признались.

«К Егорову, Виноградову и Василенко, — доложили Сталину, — применены меры физического воздействия, усилены допросы их, особенно о связях с иностранными разведками».

Один из следователей докладывал в ЦК: «Коган и Вовси показывали, что они делали ставку на физическое устранение товарищей Сталина и Маленкова. Только лишь в конце декабря 1952 года по указанию министра госбезопасности тов. Игнатьева, основывавшегося на указании ЦК КПСС, к некоторым из арестованных врачей были применены меры физического воздействия. Тов. Игнатьев дал указание о применении этой меры, исходя из того, что врачи-террористы не могли действовать по собственному почину, а обязательно должны быть связаны с иностранными разведками».

В самый напряженный момент министр госбезопасности Игнатьев свалился. Это понятно: он попал в такую мясорубку, что и здоровое сердце не выдержит. Его заместитель Гоглидзе вспоминал, что министр той осенью находился «в крайне подавленном состоянии».

Сталин рассчитывал, что найдет в его лице второго Ежова, который в тридцатых годах сам ходил по камерам, допрашивал арестованных и бил их. Вождь ценил именно таких.

14 января 1938 года в Москве на пленуме ЦК ВКП(б) обсуждались «перегибы» в репрессивной политике. Доклад прочитал заведующий отделом партийных кадров Георгий Максимилианович Маленков. Он покритиковал первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Мир-Джафара Багирова:

— Ты расстреливаешь списками, даже фамилий не знаешь…

Тот быстро нашел оправдание:

— Окопавшиеся в аппарате Азербайджанского НКВД враги сознательно путали документы.

Сталин взирал на него благодушно. Упрекали хозяина республики не за то, что он расстреливал кого хотел, а за то, что ленился оформлять. Багирова сделали членом ЦК. Начались лучшие годы его жизни.

А Игнатьев надежд не оправдал. Партийный функционер, чинуша, он пунктуально передавал подчиненным указания вождя, требовал, чтобы те выбивали нужные показания, а сам не покидал письменного стола. Слабаком оказался.

Разочарованный Сталин ему прямо сказал:

— Ты что, белоручкой хочешь быть? Не выйдет. Забыл, что Ленин дал указание расстрелять Каплан? Хотите быть более гуманными, чем был Ленин? А Дзержинский приказал выбросить в окно Савинкова. У Дзержинского были для этой цели специальные люди — латыши, которые выполняли такие поручения. Дзержинский — не чета вам, но он не избегал черновой работы, а вы, как официанты, в белых перчатках работаете. Если хотите быть чекистами, снимайте перчатки. Чекистская работа — это мужицкая, а не барская работа.

И добавил:

— Будешь чистоплюем, морду набью.

Сталинские угрозы звучали зловеще.

Если бы Сталин не умер, Игнатьев мог последовать за уже арестованными чекистами.

15 ноября 1952 года у министра случился сердечный приступ. Поставили диагноз — инфаркт. Вместо Игнатьева верными помощниками вождя стали два генерала — Огольцов и Гоглидзе. Обоих назначили первыми заместителями министра госбезопасности. Вот они не гнушались самой грязной и кровавой работы. Вождь ценил таких работников. Однажды Берия привез ему компрометирующие материалы на коменданта внутренней тюрьмы на Лубянке Василия Блохина. Сталин ответил:

— Таких людей сажать не надо, они выполняют черновую работу — исполняют приговоры.

Расстреливая заключенных, Василий Михайлович Блохин удостоился высших государственных наград, включая орден Ленина, дослужился до генеральских погон, но в 1954-м его лишили высокого звания как палача.

Генерал-лейтенант Сергей Иванович Огольцов понравился вождю тем, что, выполняя его личное задание, сам убил двоих человек. Не на фронте, где никогда не был, и не в схватке с хорошо вооруженными диверсантами или бандитами… Он убил художественного руководителя Государственного еврейского театра народного артиста СССР Соломона Михайловича Михоэлса и театрального критика Владимира Ильича Голубова-Потапова.

Линия пятая

Новые кадры — новые дела

Смерть артиста

«Сны Михоэлса, — вспоминала вдова, Анастасия Павловна Потоцкая, — почти всегда были смешаны с его тревогами. Он часто рассказывал о снах, веря в то, что я сумею их разгадать, и в то, что я сама иногда вижу вещие сны о грядущих неприятностях. Последний год много раз его преследовал сон о том, что его разрывают собаки.

Это было тем более странно, что собак он обожал с детства. Последняя его собака, полученная им в Центральном доме работников искусств на встрече нового, 1947 года, была источником какого-то мальчишеского интереса, веселья и радости. И тем более странным, так и неразгаданным остался его мучительный сон, сон, во время которого он так метался и от которого просыпался с диким криком!»

Вот и говори после этого, что людям не дано предвидеть их будущее… Ему суждено было умереть страшной, мучительной смертью. Его любило столько людей, у него было так много настоящих друзей, а в последние минуты жизни рядом не оказалось ни одного близкого человека. Только убийцы — уголовники в погонах.

14 января 1948 года Сергей Никифорович Круглов, который сменил Берию на посту министра внутренних дел СССР, доложил Сталину, Молотову, Ворошилову и Жданову:

«13 января в 7 часов 10 минут утра в городе Минске, на дороге около строящейся трамвайной линии, ведущей с улицы Свердлова на улицу Грабарная, были обнаружены два мужских трупа, лежащих лицом вниз.

Убитыми оказались Михоэлс С.М., художественный руководитель Государственного еврейского театра, народный артист СССР, и Голубов-Потапов В.И., член московской организации Союза советских писателей. Возле трупов обнаружены следы грузовых автомашин, частично заметенные снегом. По данным осмотра места происшествия и первичному заключению медицинских экспертов, смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью и настигла их, следуя под крутым уклоном по направлению к улице Грабарная.

Приняты меры к установлению автомашины. Ведется следствие».

Сталин поделил органы на два конкурирующих ведомства — МЕБ и МВД. Уголовные дела достались Министерству внутренних дел. Расследованием обстоятельств смерти Михоэлса и Голубова-Потапова поначалу занялась милиция.