Человек в лабиринте. Сборник зарубежной фантастики - Сидней Боундс

Он методично обошел дом, тщательно осматривая и укрепляя каждое окно и дверь. Он даже залез на крышу и заложил досками все трубы, кроме кухни. Холод был нестерпимым, но эту работу нужно было сделать. То и дело он поглядывал наверх, пытаясь разглядеть хоть один самолет. Но небо было пустынным. Работая на крыше, он все время проклинал бездействие властей.

— Каждый раз одно и то же, — бормотал он. — Что ни случится, мы всегда беспомощны! Вечная неразбериха с самого начала… Ни порядка, ни толковой организации!.. А уж до тех, кто здесь, вообще никакого дела!.. И так всегда. Городам всегда все в первую очередь. Там уж, конечно, будет и газ, и самолеты. А нам — только сиди и жди, пока не подохнешь…

Он заложил трубы в спальнях и остановился немного передохнуть. Опять взглянул на море. Там что-то двигалось. Что-то серое с белыми пятнами двигалось недалеко от мола…

— Добрый старый флот, — вслух сказал он. — Уж он-то не даст нам пропасть. Входит в пролив, сейчас развернется в бухте.

Он ждал, напряженно вглядываясь в даль моря слезящимися от ветра глазами. Но он ошибся. Никакой это был не флот. Это поднимались с поверхности моря чайки. Одновременно с ними стаи птиц отрывались сплошными массами от земли и, летя крыло к крылу, устремлялись в небо.

Снова начинался прилив.

Нат спустился со стремянки и вошел в кухню. Семья сидела за обедом. Было начало третьего. Он закрыл дверь на засов, заставил ее баррикадой и зажег лампу.

— Опять ночь… — сказал маленький Джонни.

Жена снова включила радио. Из приемника не доносилось ни звука.

— Я прокрутила всю шкалу, — сказала она, — даже все иностранные станции. Нигде ничего.

— Может, у них то же самое, что и у нас, — сказал он. — Может, так сейчас по всей Европе…

Она налила ему тарелку супа, взятого у Триггов, отрезала большой ломоть найденного у них хлеба и намазала его мясным соусом.

Они ели молча. Соус закапал с подбородка Джонни прямо на стол.

— Как ты ешь, Джонни? — сказала Джилл. — До сих пор не научился вытирать рот!

Под окнами и дверьми снова раздались стуки. Опять началась давка, толкотня, борьба за место на карнизах. Послышались первые глухие удары разбивающихся об стены чаек.

— А Америка собирается что-нибудь делать? — спросила жена. — Они же всегда были нашими союзниками. Или Америке уже не до нас?

Нат не ответил. Доски на окнах были крепкими, дымоходы заложены прочно. Дом был полон продовольствия, топлива, всего необходимого на несколько дней вперед. Когда они кончат обедать, он разберет все, что привез в машине, аккуратно разложит, чтобы все лежало удобно и под рукой. Жена поможет ему, да и дети тоже. Потом они устанут, работая до без четверти девять, и снова начнется отлив. Он разгонит их по матрацам и проследит, чтобы они хорошо выспались до трех часов утра.

Он решил по-другому поступите с окнами — натянуть перед досками проволоку. С фермы он привез целый большой моток. Жаль только, что ему придется делать все в темноте, во время затишья между девятью и тремя ночи. Плохо, что он не подумал об этом раньше. И все-таки, когда жена и дети будут спать, это обязательно надо будет сделать.

Теперь у окон остались только мелкие птицы. Он узнал легкое постукивание их клювов и мягкое шуршание крыльев. Хищные птицы не лезли в окна. Они сосредоточили свои усилия на двери. Нат вслушивался в треск откалываемого дерева и думал о том, сколько миллионов лет памяти отложилось в этих маленьких птичьих мозгах, под острыми клювами и горящими, дикими глазами, чтобы сохранить в них этот инстинкт уничтожения человечества с методическим упорством тупых машин.

— Я выкурю эту последнюю сигарету, — сказал он жене. — Как я забыл привезти с фермы еще?

Он достал сигарету, выключил молчавший приемник. Потом бросил пустую пачку в огонь и долго смотрел на нее, пока она не превратилась в пепел.

Перевод с английского М. Терешина

Говард Филипс ЛАВКРАФТ

СОН

На мансарду меня провел серьезный мужчина интеллигентной наружности. Седобородый и одетый с подчеркнутой простотой. Он так мне сказал:

— Да, именно тут он и жил. Советую ничего здесь не касаться. Любопытство делает людей неосторожными. Мы приходим сюда только вечерами и ничего не трогаем, ибо он так завещал. Вы ведь знаете, чем он занимался? Приходское начальство все-таки сунуло нос в это дело, и мы теперь даже не знаем, где он похоронен, Я полагаю, вы не будете сидеть здесь до темноты. Ради бога, не касайтесь этого предмета на столе. Да, он похож на спичечный коробок, но никто не знает, что это такое. Возможно, это связано с его работой. Мы стараемся даже не смотреть на эту вещь.

Через минуту мужчина ушел, оставив меня на мансарде одного. Помещение было грязноватое, скромно обставленное, повсюду пыль. Но оно не походило на чердак, где хранят всякий хлам. На полках стояли произведения классиков и труды по теологии. А одна из них была забита трактатами по магии — книгами Парацельса, Альберта Великого, Титаниуса, Гермеса Трисмегиста, Бореллиуса и других. И все переписанные странным почерком, которого я не мог разобрать. Еще там была дверь, ведущая в каморку, а попасть в мансарду можно было только через люк в полу, поднявшись по крутой лестнице с полусгнившими ступенями. Овальные окна и дубовые балки свидетельствовали о древности дома, находившегося, без сомнения, где-то в Старом Свете. Тогда мне казалось, что я знаю, где нахожусь, но сейчас уж и не упомню — действительно ли я это знал. Во всяком случае — не в Лондоне. У меня осталось смутное впечатление какого-то небольшого порта.

Маленький предмет, лежащий на столе, притягивал мое. внимание. Я был уверен, что смогу им правильно воспользоваться, поскольку у меня в кармане лежал фонарик, или, скорее, устройство, похожее на фонарик. Я нервно сжимал его в ладони. Это устройство не давало обычного яркого света. Его луч был фиолетовым и, возможно, это был вовсе не свет, а род радиоактивного излучения. А помню, что не считал это устройство простым электрическим фонариком.

Наступили сумерки. Старые крыши и каминные трубы смотрелись через округлое окно мансарды как-то по-особому. Я наконец собрал все свое мужество и поставил лежавший на столе маленький предмет вертикально, подперев его книгой. Потом направил на него луч фиолетового света. Скорее даже не луч, а пучок частиц, которые падали на предмет как капли дождя. Ударяясь о его стеклянную поверхность, частицы издавали слабый треск. Темная поверхность стекла засветилась розовым, а внутри начал возникать туманный, белый кристалл. Тут я заметил, что я не один в помещении и прикрыл источник излучения.