За лесом — Березовая Роща - Александра Ус

Похолодев от волнения, стоит Василинка у покрытого кумачом стола. Стучит, едва не выпрыгивает из груди сердце. Учитель Иван Николаевич ведет комсомольское собрание.

— А сейчас ты, Василинка, расскажи свою биографию. Надо же и мне все знать о тебе.

«С чего бы начать?» — мучительно думает она, переминаясь с ноги на ногу.

— Смелей, смелей, — подбадривает Иван Николаевич.

— Ну, родилась я в семье железнодорожника. Ну, жила в городе… Ну, а после смерти отца несколько лет батрачила. Нынче живу дома…

— Хорошо, Василинка, только не надо начинать каждое предложение со слова «ну».

Василинкино лицо краснеет. Стыдно ей, хоть сквозь землю провались. А комсомольцы задают один за другим вопросы: и что она читает, и какую общественную работу ведет?

— Книжек нету в нашей деревне, — пытается хоть немного оправдаться Василинка, — а если бы и были, то хозяева ни за что не разрешили бы читать. А вот теперь, как вернулась домой, прочитала очень интересную книжку. Мне дал ее Федор и посоветовал читать вслух девушкам и парням. Я так и сделала. И все, кто был у нас в доме, внимательно слушали.

— А как называется книжка? — спросил учитель.

— Про Овода, — ответила Василинка.

— А кто написал эту интересную книжку?

Василинка не знала. Она не задумывалась о тех, кто пишет книги.

— Авторов книжек надо знать и почитать, они заслуживают этого, потому что отдают нам свой ум, знания и сердце, — сказал Иван Николаевич. — А ты, Василинка, продолжай читать своим друзьям интересные книжки. Это и будет твоей общественной обязанностью.

— Она это с радостью. Очень уж охоча до книжек, — воскликнул Петрок.

— Лучше нее никто в деревне читать не умеет.

От такой похвалы щеки у Василинки зарделись алым маком.

— Ну что ж, очень хорошо, — улыбнувшись, говорит учитель и протягивает Василинке книжку в серой обложке. — Будешь ее читать вслух комсомольцам.

Василинка внимательно разглядывает книжку. На обложке читает: «Политграмота». А учитель спрашивает:

— Скажи, Василинка, как будешь дальше жить?

— Хочу учиться.

Она не знала, где и как она будет учиться, но это было самое сердечное, самое заветное желание.

Больше всех, наверное, радуется приезду учителя Петрок. Наконец ему есть с кем посоветоваться, поговорить, есть кому показать свои заметки. Недавно удалось узнать о новых уловках Халимона: старик утаивает, сколько десятин земли засеял, сколько скосил сена. Уменьшает себе налоги, обворовывает государство. Кажется, лихо написал, надо лишь, чтоб посмотрел Иван Николаевич.

— Хорошо, Петрок, почитаем непременно твои стихи и заметки, — обещает учитель.

С шумом и смехом расходятся комсомольцы.

Весть из дальнего далека

Женщина в красной косынке и поношенном пальто вошла в деревню, когда солнце уже клонилось к закату. Встретив прохожего на улице, спросила, где найти кого-нибудь из комсомольцев.

Каждый новый человек в Березовой Роще вызывал к себе всеобщий интерес. А тут женщина, да не по-здешнему одетая…

Мальчишки бегали по деревне, стучали в окна каждой хаты и звали на собрание.

Василинка с Ниной и Ликутой прибежали самыми первыми. Присев к столу, женщина вполголоса говорила с Иваном Николаевичем. Рядом на лавке лежало серое, должно быть, перешитое из шинели, пальто. Будто горячий уголь, пламенела кумачовая косынка.

— Садитесь, девушки! — приветливо улыбнулась женщина. — Да поближе, вот сюда. Вам интересно будет послушать…

Василинке показался знакомым этот немного хрипловатый грудной голос… А комната тем временем заполнилась людьми, вот уже нет свободного места на лавках. Женщина пригладила круглым гребешком густые темные волосы и встала.

— Здравствуйте, товарищи! — сказала она.

И Василинка вспомнила.

— Это же Лена! Та, из профсоюза, — горячо зашептала она на ухо Нине. Там в городе ее все нэпманы боялись. На что моя хозяйка была горластая, и та остерегалась наперекор идти…

— Товарищи! — говорила между тем Лена. — Мы в своей республике рабочих и крестьян живем свободно, без помещиков и буржуев. Руководит государством, заботится о всех нас рабоче-крестьянская Советская власть, наша с вами родная власть. А совсем неподалеку от нашей деревни страдают в тюрьмах наши братья и сестры, которые боролись за освобождение трудящихся от угнетения. Наш с вами долг, товарищи, — не дать погибнуть жертвам белого террора, поддержать узников, помогая их семьям, не оставить в беде сирот и вдов замученных революционеров. Миллионы людей в нашей стране и за рубежом объединяются в Международную организацию помощи борцам революции, или сокращенно — МОПР…

Люди вздыхали, слушая девушку, женщины украдкой вытирали глаза уголками платков, наверное, вспоминали, кто мужа, не вернувшегося с войны, кто погибшего брата или отца.

— Надо помогать друг другу, на то мы и люди, — высказала то, что было у всех на душе, тетя Агата и заплакала.

— Белорусская организация МОПРа взяла шефство над политзаключенными белостокской тюрьмы, — продолжала Лена. — Пилсудчики жестоко издеваются над ними, пытают, калечат.

До глубины души доходили эти слова, обращенные к памяти и совести людей. Все громче всхлипывала тетя Агата: наверное, вновь вспомнила, как при отступлении схватили белополяки ее сыночка Егорку — еще и пятнадцати ему не было. Ни с того ни с сего избили его и забрали в обоз вместе с лошадью и телегой. Поехал Егорка — и пропал.

Те, кому посчастливилось вернуться, сказывали, что застрелил Егорку польский легионер на дороге за Волковыском, потому что заболел парень тифом и не мог идти за возом…

Вот такие звери и тянут жилы из людей в тюремных подземельях…

Василинка с грустью в сердце слушала, как Лена читала письмо, написанное в мрачном застенке. К ней и ко всем, кто собрался в этой комнате, обращалась узница белостокской тюрьмы, западнобелорусская комсомолка.

«Я сижу в каменном мешке, — писала девушка. — Из маленького окошка за решеткой высоко под потолком своей одиночки я вижу кусочек синего-синего неба, а в долгую бессонную ночь мне иногда светит далекая ясная звезда. Число арестованных все время увеличивается, среди них много больных, истощенных и искалеченных, которые прошли через голодовки, издевательства. Но никакие мучения нас не испугают. В день Первого мая узники прикрепили на окнах красные ленты или листы бумаги, разрисованные красными карандашами, в условленное время все вместе громко запели „Интернационал“. Надзиратели стучали в двери прикладами, стреляли по окнам. А пролетарский гимн звучал еще громче, проникал за тюремные стены, разносился по притихшему городу…»

— Как же помогает МОПР узникам? — спросила Василинка.

— Маленькие ручейки взносов сливаются в довольно большие реки. На эти деньги мопровская организация отправляет посылки заключенным. И это еще не все. Организации МОПРа морально поддерживают борцов, устраивают демонстрации протеста против террора.

Вместе со всеми Василинка голосовала за создание в Березовой Роще ячейки МОПРа.

Взволнованные, растревоженные услышанным на собрании, они с Ниной и Ликутой медленно шагали темной улицей.

— Как бы мне хотелось увидеть ту девушку… — задумчиво произнесла Василинка.

— Наверное, красивая она, — откликнулась Ликута, — так хорошо написано, словно все наяву видишь.

— Слушайте, девочки, давайте напишем ей письмо. Расскажем, как школу строили…

— И как люди объединили свою землю и все вместе ее засевали. Весело, с песнями. Напишем, это ей будет интересно! — подхватила Ликута.

— Вот если бы послать ей подарок, — предложила Нина. — Чтобы знала, что есть на свете Березовая Роща и что живут там добрые девчата…

— А что же мы подарим? — задумалась Василинка.

— Кофточку вышитую! — воскликнула Нина. — Замечательный будет подарок.

Присев на завалинке Анетиной хаты, девушки так увлеклись разговором, что не сразу заметили, когда подошел Аркадий.

— О чем разговор? — полюбопытствовал он.

— Письмо сочиняем, — сказала Василинка.

— Ого! И кому же вы вздумали написать? Уж не Федору ли в армию?

— Хотим ответить той девушке из белостокской тюрьмы, — откликнулась Нина. — Все описать, как мы живем. Им же там буржуи не дают читать советских газет. Напишем о самом интересном, что есть в Березовой Роще.

— И о концертах тоже, которые скоро устроим, — подала голос Ликута. Девчата столько новых песен разучивают.

— У тебя одни песни в голове, — засмеялась Василинка, хотя очень любила, когда Ликута поет.

— Пишите, девчата, что люди новые дома построили. Один лишь Василий остался на подселении.

— Построим и мы, — уточнила Василинка. — Ведь Советская власть беднейшим крестьянам лес отпускает бесплатно или по дешевой цене. И отчиму дадут…